В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

— Но мой отец не побоялся…

— Да, Эрик Эванс переломил этот ход и тогда они решили уничтожить его. Чип, который у безупречных в голове и который улучшает их, делает их почти всемогущими, запрограммирован так, что действовать мы могли только от нуля к плюсу, никак не наоборот. Безупречный не может никого убить, пока у него чип в голове, он не даст ему. Изначально чипы были придуманы с целью действительно сделать человека лучше, а это влекло за собой и неспособность навредить себе подобным. За много лет, безупречные убедили, почти убедили себя, что люди на Земле — примитивны, их никак нельзя отнести к себе подобным, но программа считает по-другому. Мы относимся к одному виду, значит, вы подобны.

— Но безупречные разбомбили наш воздушный полигон!

— Нет, они всего лишь дали керноклатеры-разрушители Райну, приказ отдавал он. За много лет безупречные научились обходить программу и убивать кого им надо не своими руками. Или просто удаляют чипы из головы…

— Риз, а вот ты говоришь, что чипа у тебя больше нет, а разве не чип дает способности безупречным? И не он позволяет делать вам все эти ваши штуки…

— Чип только стимулирует мозг, заставляя его обучаться в тысячи раз быстрее. Я ведь такой же человек, как и ты, Люси, ведь у тебя есть те же самые способности, просто тут, на планете, ты одна на миллион, а мы все такие там. Еще чипы воздействуют на структуру ткани, заставляя ее быстрее регенерировать, вызывает мутации, способные выводить людей максимально правильных, с точки зрения красоты и здоровья. Но способности остаются, даже если чип удалить…

— А какие еще у тебя есть способности?

— Ох-хо-хо, — поднимаю голову и взгляд утыкается в навес, по которому все еще барабанят капли, — все тебе скажи… — я смотрю на нее, прислонившуюся к моей груди, и молюсь, чтобы этот дождь никогда не кончался. — Я мало чем отличаюсь от тебя, Люси. Тебе совершенно нечего бояться…

— Да ну, разве я об этом, — она нахмурилась и отстранилась. — Я думала, ты меня чему-нибудь еще полезному научить сможешь!

— Чему, например? — мне так нравится наблюдать, как меняется ее настроение, она вся то лукавая, то взрывная, и это проявление эмоций просто завораживает. — Воскрешать людей из мертвых? Поверь мне, живые покойники — это не самое приятное зрелище…

— О, а у тебя, оказывается, есть чувство юмора! — она опирается ладошками о мою грудь и заглядывает мне в глаза. — Не зря ты все-таки провел тут последние двенадцать лет.

— Да, не зря, — я продолжаю улыбаться и не могу не смотреть на ее губы, они меня просто сводят с ума. — Ты даже себе не представляешь насколько…

Люси закусила нижнюю губу, и оттолкнулась от меня, глубоко вздохнув.

— Ой, смотри, дождь уже закончился, — она выскочила из-под навеса и побеждала к нашей стоянке прямо по мокрой траве, искрящейся в лучах выглянувшего закатного солнца. — Рииииз, ну как ты мог, все спрятал, а моя одежда… теперь вся мокрая! В чем я теперь пойду?!

— У меня в рюкзаке есть запасные штаны и рубашка…

— Да в твои штаны три меня поместится! — ворчливо протянула Люси, кутаясь в накидку.

— Поспишь так, а за ночь твоя одежда высохнет! — смеюсь я. — То же мне придумала проблему…

— Мой бы братец сказал, что я раскудахталась, — улыбнулась она, забирая у меня тряпки. Я отвернулся, но не мог не спросить.

— Который из них?

— Да в принципе все, но чаще всего Алекс, конечно…

— Расскажешь мне о них?

— Конечно. Что ты хочешь знать?

— Им нравится твой парень?

Люси

— Им нравится твой парень?

Бум! Сердце забухало в висках, оглушая, и под ложечкой невыносимо запекло, словно меня горящими углями набили. Дыхание замерло, на середине вдоха остановилось, и не желало возвращаться так долго, что я испугалась, что упаду, если сейчас же не втяну в легкие хоть каплю воздуха. Я не могу, просто не знаю, что сказать. Будто меня вышвырнуло на большую глубину, а в памяти всплывает лукавый, теплый взгляд кофейной радужки глаз Джая, таких знакомых, из-под длинной челки вечно растрепанных волос. От окатившей волны воспоминаний, меня бросает в жар. Как он там, что с ним… ищет меня, наверное, из себя выходит? Небось опять в неприятности сгоряча влезет.

Перед мысленным взором, точно по заказу, возникла крупная фигура, нервно отмахивающаяся от всех руками, когда злится и не находит себе места. Ругает последними словами, думает, что предупреждал… Пусть ругает как хочет, только… А что только? Простит? За что? Уже есть за что прощать? Серьезно? Какое-то отчетливое ощущение вины затерзало в глубине души. Твою мать, как же все сложно, я совсем запуталась. Вот совсем, хоть на стенку лезь и царапай ее ногтями… Он же меня ищет, беспокоится, с ума сходит, а я… Почему я чувствую за собой вину, если ничего такого не сделала? Или сделала?

Я же видела, как Риз смотрел на меня и позолота в ореховых глазах темнела, чувствовала, как этот взгляд скользил по моему лицу, разглядывал мои губы, и сердце его стучало как сумасшедшее, а я всё ещё не могу отойти от произошедшего. Прикрыв глаза, глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться, унять разбушевавшиеся эмоции, но тревожное понимание того, что вряд ли я стала бы сопротивляться, решившемуся поцеловать меня Ризу, не даёт мне это сделать. Стойкое ощущение неправильности всех неоднозначных ситуаций, все чаще происходящих между нами, засвербило в душе и пульс участился. Пусть я и не умудренная опытом в отношениях особа, но и не маленькая уже, прекрасно знаю, к чему это все может привести, и не могу…

Джай сказал, что любит меня, всячески давал понять, что отношение его ко мне серьезно и он хочет продолжения, но хочу ли этого я? Мне с ним хорошо, это даже не обсуждается, но готова ли я ответить ему взаимностью в том объеме, которого он ждет? И чего он ждет? Изменился ли он за тот год, пока наши отношения колебались и были такими неоднозначными? Может так оказаться, что мое влечение к Ризу, это всего лишь попытка проверить на прочность наши с Джаем чувства, или это правда некое взаимное притяжение, сформировавшееся… даже не сейчас, а когда-то давно… Ничего не знаю, я запуталась и мне… очень больно от всего этого, особенно каждый раз, когда я вижу устремленный на меня темно-золотистый взгляд, окутывающий нежностью и потаенным, тщательно сдерживаемым желанием, что смотреть в это пронзительное позолото, заглядывающее в самую душу, дальше всё тревожнее, иногда не в силах ни опустить свой взгляд, ни отвести, ни сморгнуть.

Риз настолько сильно отличается от мужчин Бесстрашия, что у меня дыхание перехватывает. Он никогда не посмеет брать силой то, что хочет, он будет добиваться взаимности, опекать, заботиться и лелеять, вот только, почему раньше меня это так раздражало, а теперь кажется чуть ли… не милым. От всех этих мыслей и чувств голова идет кругом, словно я вдохнула слишком резко какой-то незнакомый, пряный аромат. Мне совсем не хочется поощрять Риза ни на что, но в глубине души, как же приятно слышать именно от него ласковые слова, чувствовать его горячие, трепетные прикосновения, так непохожие на те, грубые и резкие, к которым привыкла… Вызывать, а потом любоваться на его губы растянутые в открытой, бесконечно обаятельной улыбке и замечать складочку между бровями, когда он хмурится, если подозревает, что я подшучиваю над ним, и ощущать что-то такое прекрасное и пугающее одновременно, душераздирающее…

Но не могу я так, просто не могу! Джай мне дорог, и последняя ночь в Бесстрашии, явный признак того, что наши отношения еще не закончены, и в новые я не готова окунуться как в омут с головой, тем более с мужчиной, которого я встретила совсем недавно, пусть бы даже и общалась с ним когда-то… Неправильно, что все происходит так быстро, неожиданно, фантастично и принять это сложно. Сердце раскалывалось на куски. Дышать было все труднее. Это невыразимо неправильно. Вот только держать себя в руках и сопротивляться становится все тяжелее и мне охота немедленно провалиться сквозь землю от стыда за такие, отнюдь, недружеские мысли. Но разве сердцу можно приказать не рваться к нему?