Избранники Тёмных сил - Наталья Якобсон

— Да, вы оттуда, — подтвердил я, и что-то в собственном предположении показалось мне фатальным. Где этот человек мог так обгореть, если не в аду. Да и человек ли он до сих пор, если успел спастись из пекла. Шрамы вокруг его губ, в складках рта и на шее выглядели просто ужасно. Возможно, они казались белесыми, а не красными только потому, что он присыпал их пудрой. Я понял, почему его ладони надежно скрыты под кожаными перчатками. Он не хочет демонстрировать всем свои ожоги. Он вынужден прибегать к приемам карнавала даже в повседневной жизни.

— Вы ждете кого-то? — как можно более учтиво поинтересовался я. Этот субъект вызывал у меня одновременно и жалость, и отвращение, и какую-то странную очень сильную неприязнь.

— Вы заинтересовали меня, — проигнорировав вопрос, сказал вдруг он. — Как будто вы принадлежите к нашему миру, — минуту он долго пристально меня разглядывал, а потом вдруг странно усмехнулся. Под приоткрывшимися губами блеснула эмаль крупных острых резцов. Я живо вспомнил о волках и сделал шаг назад, как будто отблески далекого фонаря могли защитить меня от существ, обитающих во тьме.

— Да, я все время жду его, — наконец, счел за необходимость ответить незнакомец. — Взгляните на небо! Вы никогда не утруждаете себя столь мелочным наблюдением, а я слежу за поднебесьем каждую ночь, ожидая его. И я боюсь мига его появления, потому что его приход всегда страшен. Я ненавижу его и боюсь.

— Кого? — я стоял на мостовой не в силах сдвинуться с места, хотя давно должен был бы кинуться прочь.

— Дракона, — немного помедлив, ответил он, и слово показалось мне страшным.

В другой раз я бы просто рассмеялся, отпустил какую-нибудь шуточку об излишней и вредной суеверности и преспокойно отправился дальше, но после случая с Даниэллой, я не мог не воспринять такое заявление всерьез.

— Это он обжег вас? — доверчиво, как ребенок, спросил я.

— Можно и так сказать, — маска прикрывала его лицо, как слой театрального грима. Нельзя было угадать по одним искривленным в злобной усмешке губам, что выражают сейчас его черты. Его сущность была скрыта от меня во мраке.

— Он причинил вам зло? — я как будто вел допрос, упорно веря в то, что какая-то мелочь или неосторожно брошенное незнакомцем слово могут навести меня на след убийцы.

— А вам? — он почти нахально глянул на меня.

— Да, — честно признался я и, немного подумав, добавил, — и всем моим близким.

— О, да это тот случай, когда можно побрататься, — тишину пронзил сухой, шелестящий, неприятный смех. — Провидение послало мне вас. Вы не побоитесь напасть на след хищника?

— Ни в коем случае, — я жил бравадой.

— А я боюсь, и в то же время хотел бы восстановить справедливость, — он опасливо покосился на небо, будто боялся, что вот-вот на его голову обрушится столб небесного огня. — Его слуги всегда бодрствуют, а сам он неумолим. Один неверный удар, и с вашим лицом произойдет то же, что и с моим.

— Господин…

— Шарло, — поправил он. — Называйте меня так!

— А я… — это было безумие знакомиться на улице с такими сомнительными личностями, но я действовал под воздействием порыва.

— Я знаю, — опередил меня Шарло, прежде чем я успел представиться. Теперь, по крайней мере, я мог не чувствовать угрызений совести за то, что сознательно совершил опрометчивый поступок.

— Откуда вы можете что-то обо мне знать? — все-таки возмутился я.

— У тебя открытый взгляд, — произнес он так, будто это все объясняло. — Ты хочешь спросить меня о том, кто причинил мне вред? Ты тоже ждешь появления дракона, Батист?

Шарло почти полностью сливался с темнотой, поэтому я не сразу заметил его. Я бы даже не остановился, если бы он не окликнул меня. Его темное, как будто камуфлирующее одеяние делало его неотличимым от всех прочих ночных теней. Он был похож на персонаж из какого-то зловещего спектакля. Один из бесчисленных безликих актеров спектакля ночи.

Казалось, что он говорит искренне, но я понял, что Шарло такой же лицедей, как и те, которые выступают на подмостках. Один непреложный факт можно было счесть за правду. Шарло ненавидел кого-то и боялся кого-то, кто способен летать над крышами ночного города.

— Это одна неопровержимая истина, — прошептал он. Я ощущал дискомфорт оттого, что каждый, с кем я встречаюсь в последнее время, знает обо всем, что творится у меня в голове. Казалось, что я не имею право ни на что глубоко личное, ни на какие самовольные поступки или мысли. Мною руководят те нечеловеческие опасные существа, во власть которых я попал после смерти сестры.

— Он куда более кровожаден, чем ты предполагаешь, — произнес между тем Шарло. — Что такое для него десяток - другой обезглавленных, если есть еще целые селения, которые он может обратить в прах, целая череда высокопоставленных особ, которых он убивает, чтобы самому добиться неограниченной власти. А зачем ему эта власть, зачем ему корона, если он и так могущественнее всех в этом мире и в другом.

— Он может явиться сегодня ночью? — я невольно вздрогнул. Может, причина этой дрожи просто холод, а не страх.

— Может быть, сегодня ночью, а может быть, он почтит Рошен своим присутствием только через много-много лет. Время для него ничто, расстояние тоже. Секунду назад он мог быть здесь, а сейчас уже затаиться в какой-нибудь усыпальнице на другом краю земли. Он непредсказуем, он наказывает всех, кого считает слишком дерзкими. Каждого, кто столкнулся с ним, рано или поздно ждет несправедливая кара, поэтому многие его друзья и…хм, возлюбленные сейчас в бегах, потому что опасаются за собственные жизни, — Шарло с такой злобной усмешкой упомянул возлюбленных дракона, будто сам был бы несказанно рад обезглавить их.

— А вы были его другом?

— Упаси Бог. Мы встретились с ним случайно, на одном из собраний, и с тех пор он возненавидел меня. Я до сих пор жив только, благодаря счастливой случайности.

— Но вы обожжены!

Он опустил лицо, так, чтобы густая тень легла на него и скрыла безобразный клубок шрамов под маской.

— За каждую спасенную жизнь тьма требует свою цену, — пробормотал он. Казалось, Шарло погрузился в какие-то тягостные воспоминания, но ворона, пронесшаяся слишком низко над навесом чьего-то крыльца, испугала и насторожила его.

— Он всегда может быть рядом, никогда нельзя быть уверенным, что он не подслушивает, не подглядывает в какую-нибудь щель, — нервно забормотал Шарло. — Ты можешь идти, Батист, но запомни, если ты повстречаешь его, то тебе будет так же страшно смотреть на небо, как и мне.

Я отошел от случайного знакомого, но через несколько шагов обернулся. Шарло уже и думать обо мне забыл. Он пробормотал какую-то фразу на непонятном, неразборчивом языке и снова уставился ввысь, при этом судорожно сжавшись, как кролик, загипнотизированный близостью удава.