Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире - Майкл Льюис

Из-за своего образа мышления Билли Бин не смог удержаться в Главной лиге. Скотт Хаттеберг удержался в Главной лиге благодаря своему образу мышления. Он впервые попал на игру Главной лиги в 1995 году. На тот момент команда однозначно попадала в дивизион, и первая игра Хаттеберга в Главной лиге на домашнем стадионе «Янкиз» ничего не решала (если так можно сказать об игре между «Ред Сокс» и «Янкиз»). Роль Хатти, которую он должен был выполнять в той игре, заключалась в том, что он должен был ловить мячи, которые подавал питчер замены на площадке для разогрева. Никто не собирался выпускать его на поле. Он приехал на стадион «Янкиз» заранее, потому что не хотел пропустить, как будет разминаться и отбивать мячи на площадке для разогрева отбивающих Дон Маттинли, который в защите был игроком первой базы. Игра сама по себе была беспорядочной. «Ред Сокс» быстро стали проигрывать «Янкиз». В начале восьмого иннинга питчер «Янкиз» Дэвид Коун хотел вывести в аут одновременно двух игроков «Ред Сокс». Счет «Ред Сокс» был 9–0, когда менеджер зашел на площадку, где Хаттеберг ловил мячи, и сказал, чтобы тот вышел на замену одному из отбивающих. Хаттеберг выбежал из-за забора, где только что разминался, вышел на площадку для отбивающего на поле и уставился в сторону первой базы. Дон Маттинли пристально смотрел на Хаттеберга.

Хатти, как обычно, пропустил первую подачу, чтобы освоиться на месте. Первая ошибка у питчера. Вторая подача снова была мимо страйковой зоны. Коун выдавал лучшие подачи в ту игру. Хаттеберг знал, что третья подача, скорее всего, будет в пределах страйковой зоны, и так на самом деле и произошло. «Я чуть не выпрыгнул из кроссовок», – рассказывал Хаттеберг. Мяч был отбит на территорию фаул. Коун промахнулся со своей следующей подачей, и счет дуэли с питчером стал 3–1. Хаттеберг в тот момент подумал: «Если мне удалось один раз отбить мяч, то следующая подача будет мимо зоны страйка». В профессиональном бейсболе после первого удачного отбивания в перовой игре в Главной лиге питчер всегда посылал следующую подачу мимо зоны страйка. А потом он подумал: «Только одна подача отделяет меня от встречи с Доном Маттинли». Вот так проходил первый выход Скотта Хаттеберга в игру Главной лиги, и он думал о том, чтобы заработать прогулку.

Но Дэвид Коун не собирался ему позволить заработать прогулку. Следующая подача Коуна была больше чем приглашение – это был быстрый мяч, поданный в «удачную зону» Хаттеберга, и он со свистом отослал мяч в ограду дальнего правого угла внешнего поля. Чтобы мяч перелетел ограду, не хватило нескольких сантиметров: он с силой ударился об ограждение и яростно отскочил обратно на газон. Правый защитник внешнего поля «Янкиз» Пол О’Нил сразу понял, что это значит, – отбивание на вторую базу, – и тут же сдался. Весь в поту Хаттеберг добежал до первой базы, косым взглядом увидел, как О’Нил бежит за мячом, и… Дона Маттинли. Маттинли стоял прямо перед ним. Двадцатипятилетнего игрока, который в первый раз вышел на поле, можно было простить за то, что он думал в том момент: «Мой первый удар в Главной лиге! Мой первый удар в Главной лиге!» Но Хаттеберг думал о другом: «Куда я бегу?» На полпути ко второй базе он остановился и медленно побежал обратно туда, где были его детские воспоминания, чтобы сказать: «Эй, Дон, здравствуйте!»

Телевизионные комментаторы Боб Костас и Боб Уэкер, увидев это, стали выражать недоумение – молодой игрок только что решил, что лучше занять первую базу, чем вторую. Они согласились между собой, что всем молодым игрокам есть чему поучиться, прежде чем они смогут по праву считаться игроками Главной лиги. Маттинли посмотрел на него со странным выражением лица и сказал: «Слушай, салага, ты что, не знаешь, где находится на поле вторая база?» Следующие несколько мгновений, пока он пробегал базы, чтобы сделать единственную в той игре пробежку домой команды «Ред Сокс», с детальной точностью, словно их живописал Ян ван Эйк, врезались в его память. За спиной он чувствует Маттинли. Маттинли крадется за ним, Маттинли дышит ему в спину. «Эй салага, да ты почти так же быстро бегаешь, как и я. Эй, салага, да тебе тормоза нужно проверить». Через пару недель Маттинли ушел из профессионального бейсбола. Больше Хаттеберг никогда с ним не встречался.

Даже в стрессовых ситуациях главным качеством Скотта Хаттеберга, которое явно бросалось в глаза, было его умение чувствовать себя во время игры комфортно, сбавить, когда надо, темп игры, чтобы все в ней разворачивалось для него естественным образом, чтобы игра стала его игрой.

Он принадлежал к тому типу людей, которых сложно представить себе вне того, что и как они делают. Иначе говоря, его личность была необходимым фактором, благодаря которому становилось возможным то, что и как он делает. Поразительно, что в профессиональном бейсболе его личные качества расценивались как нечто, что нужно всеми силами искоренять.

К концу 1996 года он окончательно закрепился в Главной лиге. Однако, как только он попал туда, он столкнулся еще с одним испытанием: идиотизмом «Бостон Ред Сокс». Его тщательный подход к отбиванию, его рассудительность, терпение, стремление действовать на основе взвешенных решений и избегать опрометчивых действий считали в клубе недостатком. В «Бостон Ред Сокс» игроков поощряли бить наудачу. В клуб приглашали бесконечную вереницу мозгоправов, ораторов, которые учили игроков пользоваться своей природной агрессией. Будьте мужчинами! Одну штуку Хаттеберг запомнил надолго: кто-то сказал, что у мужчин есть железа, которая называется вилочковой и находится в груди. «Нужно было ударить себя в грудь перед тем, как отбивать мяч, – вспоминал Хаттеберг, – чтобы выпустить наружу всю энергию и агрессию, которая в вас скопилась». (Один бывший игрок «Ред Сокс» Билл Селби до сих пор так и делает.) Хатти почувствовал, что у него может пойти все не очень-то гладко, когда увидел, как менеджмент «Ред Сокс» относится к Уэйду Боггсу. Он проводил много времени с Боггсом на тренировках для отбивающих во время весенних сборов, изо всех сил пытаясь перенять мастерство Уэйда. Боггс, непреходящая звезда бейсбола, был известен тем, что всегда пропускал первую подачу питчера – и любую подачу после первой, если она ему не нравилась. Боггс был самой эффективной машиной, которая когда-либо существовала, по сбору сведений о питчерах соперника. К тому моменту, как Уэйд Боггс заканчивал свой первый выход на биту, его команде обычно удавалось оценить весь «репертуар» питчера.

Боггс отказывался выражать требуемый уровень агрессии, и в «Ред Сокс» его негласно бойкотировали. «На него нападали, когда он зарабатывал прогулку, если на второй базе был игрок, – вспоминал Хаттеберг. – За это его называли эгоистом».

Если даже Уэйду Боггсу было запрещено проявлять терпение, Хаттеберг сделал для себя естественный вывод: ему тоже никто не позволит быть терпеливым и рассудительным. Когда Хаттеберг намеренно пропускал подачу, несмотря на то что мяч пролетал в зоне страйка, потому что отбить мяч с нормальным результатом было нельзя, менеджеры «Ред Сокс» начинали неодобрительно вопить на него из-под навеса. Они пытались вести с ним беседы о том, как вредит команде, если он не пытается отбить мяч, когда на базах находятся игроки или если он уже имеет два пропущенных мяча. Тренером, который обучал в «Ред Сокс» отбивающих, был Джим Райс. Когда-то у Райса был очень сильный удар, и теперь он долго и настойчиво вел беседы с Хатти. Он выставлял Хаттеберга перед всеми и пытался его пристыдить, что хотя он и имеет процент отбивания, равный.250, то, когда он бьет по мячу, не пропуская первую подачу, процент его отбиваний вырастет до.500. «Джим Райс всегда лупил по мячам как прирожденный фанатик и хотел, чтобы все делали то же самое, – рассказывал Хаттеберг. – Он не понимал, что я не пропускаю первую подачу только тогда, когда она слишком хороша, чтобы ее не отбить». У Хатти был талант точно приспосабливать игру к собственным способностям. И этот талант никто не заметил. Единственное, чего добился Джим Райс от Скотта Хаттеберга, так это того, что заставил его поверить в то, что «из плохих отбивающих получаются лучшие тренеры для отбивающих. Они не пытаются сделать из тех, кого обучают, подобие себя, потому что сами ничего выдающегося не добились».

Каждый раз, когда Скотт Хаттеберг выходил играть за «Бостон Ред Сокс» в качестве отбивающего, он, по сути, бросал интеллектуальный вызов собственному клубу. Отбивание для Хаттеберга являлось продуманным действием. Он не понимал, как можно отбивать бездумно, поэтому продолжал думать о том, как он отбивает. Теперь это свидетельствует о его удивительной решительности, но на тот момент казалось неприятным опытом. Ни разу за те десять лет, которые он провел с «Ред Сокс», никто в Бостоне даже не предположил, что в том, чтобы стремиться отбивать только правильные подачи, сужать зону страйка, стремиться зарабатывать прогулки, попадать на базу, а также не дать вывести себя в аут, может быть некая польза. «Никогда, – вспоминал Хаттеберг, – ни один тренер ничего не объяснял. Все они работали по схеме: выходи и бей посильнее. Философия всех состояла в том, чтобы купить лучших отбивающих, которые только продаются, и пустить дальше все на самотек». «Ред Сокс» было бы все равно, если бы Скотт развязал на площадке отбивающего какую-нибудь напряженную баталию с питчером. Если бы он, скажем, отбивал восемь подач питчера подряд в центр поля. Имело значение только то, что в итоге его бы вывели в аут. «Были игры, где у меня было только два отбивания с попаданием на базу и ни одного хорошего удара за всю игру, – рассказывал Хаттеберг, – и при этом я слышал в свой адрес: “Классно сыграл, Хатти”».