Дарий Великий не в порядке - Адиб Хоррам

– Не грусти, Дариуш.

– Я постараюсь.

Я был лучшим другом Сухраба.

Я почти улыбнулся.

Почти.

Говорить вслух ничего было не нужно.

Сухраб и так должен был знать, что он тоже мой лучший друг.

Ритуал с просмотром «Звездного пути» снова обретал регулярность: теперь мы были не так сильно заняты по вечерам. Дни наши замедлили свой бег.

Теперь пребывание в Йезде не казалось чем-то таким уж отличным от жизни дома.

Ритуал с просмотром снова обрел регулярность, с той лишь разницей, что в нем участвовала Лале.

А я – нет.

Несмотря на слова Сухраба, сложно было не думать о том, что она занимает мое место, когда они с папой устраивались поудобнее на диване в гостиной и начинали смотреть серию «Капитанский отпуск», одну из лучших во всем третьем сезоне «Следующего поколения». Она о том, как Пикард пытается опередить инопланетян, путешествующих во времени, чтобы разгадать одну древнюю загадку.

Пусть я и ненавижу путешествия во времени, эту серию я люблю.

Она потрясающая.

Еще она известна отпускным нарядом капитана Пикарда: слишком короткие серебристые плавки, стянуть которые под силу только французу.

Лале решила, что они смехотворны.

– Что это на нем? – спросила она так громко, что я услышал ее из кухни, где сидел, попивая чай и читая «Властелина колец».

Папа шикнул на нее. «Капитанский отпуск» тоже был одним из его любимых эпизодов.

Я почти захотел присоединиться к ним.

Почти.

Но потом Лале снова начала болтать, высмеивая спецэффекты.

Так что я продолжил пить чай и читать, изо всех сил стараясь игнорировать смех папы и Лале.

– Дарий?

Я поднял взгляд от книги. Из гостиной раздавалась мелодия финальных титров.

– А?

– Ты в порядке?

– Да.

– Принести тебе лекарства?

– Да, спасибо.

Я налил стакан воды, пока отец ходил за нашими пузырьками. Мой он протянул мне, а из своего сразу вытряс таблетки для себя.

– Лучше пораньше сегодня ляг. Завтра рано выезжаем.

– Ладно.

Папа наклонил мою голову, чтобы удобнее было поцеловать меня в лоб. С тех пор как мы приехали в Иран, он не брился, наверняка в попытке отрастить грубую иранскую щетину, и его подбородок поцарапал мне переносицу.

– Я тебя люблю, Дарий.

Папа удержал мое лицо в руках секундой дольше и посмотрел прямо в глаза.

Я не знал, чего он хочет. Чего от меня ждет.

Но по крайней мере он это произнес.

– И я тебя, папа.

Проблемы по отцовской части

На следующее утро Маму пригласила Сухраба и его маму на завтрак. Лале воспользовалась возможностью просветить Сухраба насчет «Звездного пути: Следующее поколение», она ж теперь была самопровозглашенным экспертом.

Пока Лале отвлекала Сухраба, я налил стакан воды и выпил свои таблетки.

Не знаю, почему мне не хотелось, чтобы он это видел. В конце концов, он видел даже мою крайнюю плоть. И в любом случае знал о моей депрессии.

Но все же мне была неприятна мысль, что он увидит, как я принимаю лекарства.

Почему-то это мне казалось чем-то более интимным, чем видеть друг друга голыми.

Это нормально.

Правда ведь?

– Заканчивай завтрак, Лале-джан, – сказала Маму. – И дай Сухрабу поесть. Нам уже пора.

Мы собирались осмотреть Доулетабад.

Доулетабад – одно из самых распространенных названий мест в Иране. Как Спрингфилд в США: в каждой провинции есть свой Доулетабад.

В Йезде Доулетабад – это сад, не отдельный город (по крайней мере, насколько я могу судить), и он известен своим ландшафтом и особняком с огромным бадгиром.

Взрослые шли впереди, Лале сидела на шее у папы, а мы с Сухрабом шагали чуть позади и по-дружески молчали.

Одна из причин, по которой мне так нравился Сухраб, заключалась как раз в этом: нам не обязательно было разговаривать, чтобы радоваться компании друг друга. Мы просто шли и наслаждались утром в Йезде. Иногда наши взгляды сталкивались, и тогда мы улыбались, щурились или даже смеялись в голос.

Светило солнце, но в воздухе все еще ощущалось прохладное дыхание ночи. Надо было бы мне надеть толстовку, а я вместо этого выбрал лонгслив, а сверху натянул свою футболку национальной сборной Ирана по футболу.

Она мне очень нравилась.

В ней я чувствовал себя настоящим персом.

Над нами щебетали птицы.

Я чихнул.

– Afiat basheh[23], – сказал Сухраб.

– Спасибо. – Я снова чихнул. – Извини. Далеко еще?

– Не очень. Ближе к Пятничной мечети.

– Ясно.

– Дариуш. Когда мы с тобой еще в футбол пойдем играть?

Я закусил губу и уставился на свои кеды. Они покрывались слоем пыли.

Во мне не было уверенности, что я перенесу еще один эпизод унижения на почве пениса в душевой.

Но Сухраб сказал:

– Нам не обязательно играть с Али-Резой или Хуссейном, если ты не хочешь. Можем пойти на другое поле.

Вот что еще мне нравилось в Сухрабе: он знал, о чем я думаю, и мне не обязательно было все проговаривать вслух.

И третье его качество, которое мне импонировало: он всегда давал мне время обдумать ответ.

Если забыть про унижение на почве пениса, мне на самом деле понравилось играть в соккер/неамериканский футбол с Сухрабом. А играть только вдвоем мы не могли. Если, конечно, хотели сражаться за одну команду.

Я всегда хотел быть с Сухрабом в одной команде.

– Я не против, – ответил я наконец. – Мы можем поиграть с другими ребятами.

– Уверен? Я им не позволю больше тебя дразнить. Обещаю.

– Уверен, – сказал я. – Пойдем в любое время.

Сухраб сощурился.

– Давай сегодня. Когда вернемся. Идет?

– Идет.

– У тебя очень здорово получается, Дариуш. Тебе нужно отстаивать честь школы. Когда вернешься в Америку.

Я представил себе, как бегаю по полю в экипировке школьной команды Чейпел-Хилл. Вперед, громилы!

– Можно попробовать.

Вдоль дорожек в саду Доулетабад были посажены ели и кипарисы. Мы гуляли в пестрой тени, наслаждаясь влажным туманом, порождаемым бурлящими фонтанами. Дорожка с одной стороны была вымощена щебенкой, с другой – сверкающими на солнце белыми плитками ромбовидной формы.

Там было так спокойно.

– Отец любил сюда приходить, – сказал Сухраб.

Мне нравилось, что он без страха и стеснения разговаривал со мной о своем отце.

– Тебе можно его навещать?

Сухраб пожевал щеку и ничего не ответил.

– Извини.

– Все в порядке, Дариуш.

Он сел на край фонтана, и я примостился рядом, нарочно задев его плечом.

В английском языке есть выражение, которое дословно переводится «срослись бедрами». Так говорят о тех, кто очень крепко связан, другими словами, не разлей вода. Не знаю уж, почему говорят именно так. Мы