Блюз чёрной собаки - Дмитрий Скирюк

А сон опять был ярок и пугающе реален. Во сне был каменный утёс, то ли у моря, то ли у большого озера. На макушке его был установлен телеграфный столб, а может быть, опора ЛЭП. А я дурацким образом висел на проводах, как Кощей Бессмертный из бородатого детского анекдота про электрика, только это было совсем не смешно. Утёс и сам по себе оказался велик, а опора ещё добавляла ему высоты. Наверху было очень холодно. Собственное тело казалось мне лёгким и высохшим. Как я попал сюда, зачем — я не мог ответить. Мне казалось в этом сне, что я вишу так не одну неделю и даже не один месяц. Провода гудели под напором ветра, я всем телом ощущал их вибрацию. Однако вместо тока сквозь меня «транслировались» звуки — дикий и неупорядоченный шум, в котором мне, как ни странно, чудился странный ритм на грани восприятия. И я стал слушать. Этот ритм был сложен из наката волн, из шороха прибоя, шелеста песка и гальки на глубоком дне. Я слушал дни. Я слушал ночи. И однажды пелена вдруг спала, звук прорвался и сквозь хаос стала проступать Музыка. Я слышал крики чаек, посвист ветра и движение облаков, гудки далеких кораблей и плеск летучих рыб. Я слышал крики радости, сигналы SOS, гул проводов и грохот сталкивающихся льдин… Вся музыка мира была теперь во мне, надо было только слышать то, что нужно. И настал миг, когда я понял, что не могу заставить её умолкнуть. Понял — и ужаснулся. Шорохи шагов, жужжание пчёл, автомобильные гудки, журчание ручья, стоны боли, выстрелы, рёв самолетов, гул цунами, грохот извержения вулканов — всё сливалось в Великую Мелодию Бытия. Я был распят на пике мироздания и слушал ритм Вселенной. Время шло, но тишина не приходила ко мне. Мне было страшно. Моя голова кружилась. И вдруг я услышал голос. «Эй! — окликал он меня. — Э-эй!» Я опустил взор и далеко внизу, у самого подножия, увидел маленькую фигурку с выбеленными волосами. Почему-то я сразу решил, что это Игнат. Заметив, что я его увидел, он помахал рукой и прокричал: «Эй, как ты там?» Я открыл рот, чтоб ответить, — и проснулся.

— Эй! — услышал я уже наяву. — Жан, как ты там? Да проснись ты наконец! Эй!

Кто-то тряс меня за плечо. Я замычал, открыл глаза — и увидел Олега.

— А, Олег… Здравствуй.

— Здорово тебя отделали, — сочувственно сказал тот. — Ну что, пошли поговорим.

Олег был в штатском — водолазка, штиблеты и, несмотря на жару, пиджачная пара. Меня сразу поразила странная полуухмылка, не сходившая с его лица; притом что в остальном он выглядел серьёзным и сосредоточенным. Если не считать этой улыбочки, Олег за те два года, что мы не виделись, нисколечко не изменился, по-прежнему походил на молодого Александра Маслякова. В сопровождении конвойного меня отвели в дальний конец коридора, где Олегу освободили кабинет, после чего мы остались вдвоём.

— Закуривай. — Олег залез в карман и выбросил на стол пачку сигарет.

Я сглотнул пересохшим горлом и покосился на дальний конец стола, где в солнечных лучах посверкивал графин со стаканом на горлышке.

— Олег, я не курю… Дай лучше воды, а то сдохну сейчас, чес-слово. Всю ночь не пил.

— Ах да, я и забыл. — Олег подвинул мне графин и раскрыл папку с моим делом. — Ну что, давай разбираться. Ты хоть знаешь, в чём тебя обвиняют?

— Догадываюсь…

Вода в графине была затхлой, тёплой, застоявшейся, но я заметил это, лишь когда осушил подряд три стакана. Я допил последний и умолк, прислушиваясь.

— Нет, Жан, не догадываешься.

— А чего тут гадать? — Мне полегчало, и меня помаленьку стала разбирать злость. — Нападение при исполнении — так? Известное дело: сначала контрольный в голову, потом кричим: «Руки вверх!» Понабирали всякой швали, что хотят, то и творят!

Олег молча выслушал меня и покачал головой.

— И всё-таки нет, — сказал он. — Дело посерьёзнее.

— Куда уж серьёзнее… А что там?

— Следователь полагает, ты замешан в смерти того парня — Игната… Игната… — Он заглянул в дело. — Игната Капустина.

— Да ну, бред какой! — возразил я, впрочем не очень уверенно. — На чём это основано? Какие у них доказательства?

— Пока никаких, но… — Олег достал сигарету, прикурил и выпустил клуб дыма. — Сам посуди: парень исчез. Кто первый начал интересоваться, где он? Ты. Откуда знал — не можешь объяснить. И не в милицию пошёл, не в органы, заметь, а к его сестре. Сестра, кстати, показала, что ты пришёл к нему домой, сослался на дурацкую SMS, обшарил его комнату, забрал какие-то вещи и смылся. Было?

— Но мне действительно пришла SMS! — запротестовал я.

— От кого?

— Ни от кого, анонимная… Слушай, что ты ухмыляешься всё время? Я так паршиво выгляжу, да?

— Я не ухмыляюсь, — мрачно сказал Олег, — это парез. Я позавчера на самбо упал неудачно, мне нерв защемило… Так вот. Ты на SMS не сваливай — такое доказательство у тебя ни один суд не примет.

— У операторов на станции все звонки записаны. Можно отследить. Пускай проверят.

— Проверим, если дело зайдёт далеко… — Он затянулся и откинулся на спинку стула. — Теперь. У тебя в квартире обнаружили траву, четыре грамма.

— Траву? — опешил я. — Какую траву? Где? Это подбросили!

— Ой, да ладно тебе! В сумке с фотоаппаратом. На пакете твои отпечатки, так что запираться и всё такое нет смысла.

Я застыл как громом поражённый. Чёрт подери… Я совсем забыл про тот дурацкий пакован с травой, который забрал у Игната из квартиры и сунул в кофр!

— Постой, постой! — вскинулся я. — Какой обыск? Почему проводили обыск без меня, где санкция?

— Брось, Жан, мы не в Америке. В исключительных случаях можно и без санкции.

— А мой случай такой исключительный?

— Да. Тебе светит покушение на убийство.

Да… Это был удар ниже пояса. Олег прав, ничего не скажешь. Как говорится: «Что посеешь — от того и окосеешь». Вот, значит, почему милиция набросилась на меня так внезапно, из-за угла и без предупреждения — решили, что берут особо опасного. Но всё равно что-то здесь не стыковалось. Я никак не мог понять что. Всё это дело выглядело каким-то искусственным, сфабрикованным, словно действия милиционеров кто-то очень ловко направлял.

— Всё равно. — Оправившись от первого потрясения, я продолжал упорствовать. — По нынешнему законодательству если доза небольшая, для личного употребления, то дело неподсудное.

— А ты употребляешь?

— А если я скажу, что да?

— А если я спрошу: как? — парировал Олег. — Ты ж не куришь!

— А я её в кружечке завариваю, как чай, мать твою!.. Слушай, Олег, ты же прекрасно понимаешь, что всё это шито белыми нитками. В пропаже парня я не замешан, зуб даю, и доказать моё участие невозможно. Я год с ним не видался. Кассету у него из дома взял — так это вообще фигня, могу отдать. Трава — по сути тоже обвинение шаткое. На самом деле я её у парня дома нашёл и для того забрал, чтоб на него не повесили, а выбросить забыл. Замотался. Можешь у его сестры спросить, коль не веришь. Блин, Олег, со мной такое творится в последние дни, знал бы ты… Остаётся что? Остаётся сопротивление при задержании. Так те трое на меня в темноте накинулись, в подъезде свет не горел — я в показаниях просил отметить. А я вообще — ни сном ни духом. Думал, гопота. Ну я и врезал по харе одному… Я ж не знал, что это милиция!