Обычные приключения: Повесть. Рассказы - Иван Черны

— Какая разница? — ответил Водичка, шутливо опрокинув меня на койку. Еще неделю назад он бы себе не позволил этого.

Он протянул мне руку, и я пожал ее. Мы обменялись адресами, хотя оба знали, что никогда друг другу не напишем. Я пошарил рукой в тумбочке и достал оттуда свое изделие — карту. Он посмотрел на дату — она как-то не соответствовала дню его отъезда.

— Ты ничего не перепутал? Ведь я закончил службу сегодня…

— А кто сказал, что эта дата относится к тебе? Это ведь для того, чтоб ты не забыл о генеральной проверке Фулы. Помни и перекрести пальцы в кармане, болея за нас.

— Обязательно, Вилда! Скажи и ей это.

Мой сувенир с картой ЧССР действительно оказался удачным. Я заметил, что он доставил Водичке радость. Эго приятно. Водичка бережно завернул сувенир в носовой платок и уложил в вещевую сумку. В дверях он обернулся и поднятыми вверх двумя пальцами показал знак победы. Его пожелание как раз кстати.

Пепино мне на сегодняшний день спланировал вместо дежурства еще одну тренировку. Я признателен ему за это хотя бы потому, что могу еще раз повторить то, что мы с Фулой все время отрабатывали. Я затянул пояс и направился в сушилку. Там Берджих, сняв носки с трубы центрального отопления, пытался натянуть их. После третьей стирки шерсть настолько села, что надеть носки никак не удавалось. Берджих потянул зеленые края носков, раздался треск… Носки пришлось выбросить в урну.

— Ты это сделал умышленно, чтоб меня рассмешить, — сказал я.

— Значит, так обстоит дело, — философствовал он, — ткань садится, а служба тянется!

Намекал он, вероятно, на то, что недавно получил пять нарядов, которые, разумеется, ему придется отработать. Однажды он носился с автоматом по роте, не ведая, что тот заряжен и поставлен на боевой взвод. Несчастный случай предотвратил капитан Мраз, который сразу же обратил на это внимание.

Я натянул канадки, зашнуровал их. Глянул в окно — какая погода? Мог пойти дождь, и на всякий случай я взял плащ-палатку. Сложил ее в чехол и повесил сзади на пояс.

Перед казармой толпились ребята. Прощались с Иркой Водичкой. Цирилфалди должен был доставить его на вокзал в Рыбник. Мы махали вслед, пока газик не исчез за поворотом.

Я прошелся по двору, направился к загону. В кармане было лакомство для овчарки — «последний привет» от Водички. Итак, нас становится меньше. Мы — последний призыв проводников служебных собак, которые служат двадцать шесть месяцев. Следующий за нами призыв будет служить на шестьдесят дней меньше. Начинаем уже считать дни, хотя к Шумаве прикипели сердцем. Лечу к вольерам. Лезу за Фулой в ее конуру, держу ее за уши и шепчу:

— Все прекрасно, золотая девочка! Мы просто со всем справимся!

Она не знает, что сделать от радости: выбегает из будки и вновь вбегает, бьет хвостом о стенки, лижет мне лицо горячим языком и скулит.

— Завтра нас ждет работа, красавица моя, — переворачиваю ее на спину. Она блаженно вытянулась и прикрыла глаза, позволяя чесать себе брюхо. Я шлепнул ее. — Вставай, бесстыдница! Работать…

Я подмел вольер, налил собаке свежей воды. Через крышу конуры набросал нарезанного камыша — ночи становятся прохладнее. Затем взял Фулу за поводок и направился на учебное поле. Оно было свободно. Я был рад этому, так как если б кто-нибудь наблюдал за мной, это мешало бы работе. Перед барьером отстегнул крючок от ошейника. Поводок сложил втрое на ладони. Фула легко преодолела препятствие, как полагается, сделала круг и села у моей ноги. Она знала, что я сейчас надену на нее намордник, и минутку поломалась, затем позволила натянуть его.

— Умница! — похвалил я.

Полосу препятствий она прошла четко — перепрыгнула заборчики, яму с водой и тем же путем возвратилась обратно. И так несколько раз.

— Умница, Фула, умница. — Я похлопал ее по спине и поощрил карамелькой.

Полакомившись, она пошла на лестницу. Лезла по ступенькам, как акробат, затем пробежала по бревну и… спрыгнула!

— Фула! — пригрозил я ей поводком, который был у меня в руке.

Она должна была спуститься по ступенькам, а не спрыгивать.

— Повторить!

Овчарка послушалась. На всякий случай мы повторили этот элемент еще раз. Потом она ходила у ноги, делала повороты в движении и на месте. Больше всего меня беспокоило взятие собакой следа и задержание. Это самое важное упражнение. Каждому проводнику знакома ситуация, когда собака не может взять след с наветренной стороны. Чувствуешь себя беспомощным и начинаешь просить собаку, даже взывать к несуществующему господу богу. Экзаменаторы простят,_ если собака сядет лишь по повторному приказу, а каково, если она не возьмет след? Это позор! К действительности меня вернул рокот мотора, Цирил возвращался с вокзала и затормозил возле нас.

— Как дела, дружище? — крикнул он, высунувшись из машины.

— Скорее бы все кончилось…

— Завтра ты уже будешь посмеиваться над этим. — Он переживал за нас, как и все ребята нашей роты.

— Цирил! Заглуши-ка на минутку двигатель.

— В чем дело?

— Понимаешь, надо бы попробовать задержание… Учебный рукав здесь, со мной.

— Я по этому делу не мастер, — возразил водитель, — не сердись, Вилда, но я больше соображаю по части двигателей.

Он нагнулся над баранкой, словно Фула собиралась наброситься на него, включил скорость и поехал к казарме. Он испытывал перед собакой страх, как и большинство ребят, хотя и старался скрыть это. Я тоже поначалу боялся собаки. Совершенно непроизвольно коснулся пальцами голени — даже через сукно можно было нащупать тянущиеся от щиколотки до колена шрамы. Я давно уже за это простил Фулу. Такие отметины она оставила мне, когда я ее только принял.

Со стороны казармы доносятся шум и крики.

— Фула, к ноге! — скомандовал я.

На сегодня мы все равно тренировку закончили. Я пристегнул к ошейнику овчарки поводок, снял намордник, и мы побежали к зданию. Фула бежит, как и положено, рядом. Я увидел, что через ворота со стороны контрольно-следовой полосы идет, шатаясь, Кунц с Марией на руках!

— С каких это пор пограничники носят собак на руках, дружище?

— Это все результат твоих чрезмерных порций, — добавил Сладек, а мы все подумали, что собака отказалась идти.

Только теперь мы увидели, что с Кунца льет пот, а собака лежит у него на руках, неестественно скрючившись. Сладек сразу убежал куда-то. Мы бросились помогать Берту, уложили Марию на подстилку. Когда кинолог возвратился, мы уже знали все подробности. Несколько минут назад собаку укусила змея. Корчившаяся от боли сука теперь издыхала. Оплывшее жиром сердце не могло перенести действия яда, который для нормальной собаки в девяноста девяти случаях из ста не имел бы таких тяжелых последствий. Мы думали, чем бы помочь несчастной Марии. Дыхание у собаки перехватывает, ее тошнит. Кунц виновато смотрит на нее. Появляется Сладек с сумкой первой помощи.

— Подержите ее! — приказывает он.

Вскрыв ранку ножом, Сладек выдавливает темную кровь. Затем место укуса дезинфицирует марганцовкой. Операцию заканчивает уколом, который, по его словам, может поднять на ноги даже быка. Берт вытирает носовым платком морду собаки. Та наконец успокаивается, Цирил опять отправляется в дорогу…

Нам было о чем поговорить, пока он не возвратился из ветеринарной лечебницы в Каплице. С Марией все окончилось благополучно, зато проводник собаки получил хороший нагоняй. Кроме того, на него было наложено взыскание — четырнадцать суток ареста. Но поскольку здесь гауптвахты нет, командир по просьбе кинолога заменил наказание — Кунц должен был четырнадцать дней рубить сосновые дрова для котельной. Сосны на горе Пришбрани растут с перекрученными волокнами, словно булки. Кунц хорошо это прочувствует! На гражданке он был дамским парикмахером, так что топор держит, как щипцы для завивки волос. Если понадеяться на него, можно остаться без дров.

От волнения нервничали и проводники и их собаки. Животные раздраженно щелкали клыками. Трудно было поддерживать равнение выстроенных для осмотра. А накануне Альма проводника Матея так сцепилась с Домбравкой, что брызнула кровь. Томаштяк хлестал веревкой обеих сцепившихся в драке собак.

Фула перебирала ногами на месте. Я успокаивал ее и чуть не прослушал команду на старт. Доложил:

— Проводник служебной собаки Дворжак с овчаркой Фулой готов!

Пепино знаком дал мне понять, что болеет за меня. Командир и сопровождавшие его лица заняли места на наблюдательной вышке. У майора на груди мощный полевой бинокль. Условный нарушитель, которого не видел даже я, уже давно вышел. Я не спускал глаз с командира. Жестом он подал мне команду. Я погнал собаку:

— Фула, след! Искать!

Фула вскочила, как молодая. Удивительно, как она не запуталась в ремнях снаряжения. Такой темп мне не понравился. Я пытался ее придержать — где-то здесь должен быть след условного нарушителя. Несмотря на то что собака почти бороздила мордой землю, ничего не помогало. А ведь за полчаса запах нарушителя не мог исчезнуть. Погода к тому же была идеальной — ни сухо, ни сыро. Я повторил команду. Фула время от времени оглядывалась на меня. Было ясно — мы идем вслепую. Я вел ее до изгиба дороги и обратно. Черт возьми, должны же мы напасть на след. Я мобилизовал все свои знания и опыт, приобретенные за полтора года службы, стараясь помочь Фуле. Даю ей передохнуть, и мы снова выходим на эллипс. Я прошу ее: