Обычные приключения: Повесть. Рассказы - Иван Черны

— Как это ему удалось? — удивился Водичка.

— Переехал повара газиком! — Первым засмеялся.

— Шпильки свои оставьте для кого-нибудь другого. — Он намекает на то, что на будущей неделе уезжает в Прагу. Говорят, будет служить в Дежурном полку. Только подъемных он получит две тысячи двести пятьдесят крон. Поскольку у него есть и аттестат зрелости, то его ждет скорое повышение по службе. Здесь он свободник, там будет соответственно стражмистр. Он уже, наверное, видит себя в новой форме.

— Меня послала к тебе Фула за тем куском охотничьей колбасы, который ты припас для нас, — напомнил я ему.

— Эта твоя дворняга, говорят, больно зла на нарушителей, — продолжал гнуть свою линию повар, — и все же ни одного еще не задержала!

Я обошел молчанием это бессовестное утверждение, так как Фула была почти так же знаменита, как пес Брек у Кухаржа. Это был король всех ищеек. Сам министр внутренних дел отметил заслуги Брека особым приказом. Брек был после смерти мумифицирован, и теперь его чучело находится в Музее пограничных войск. Собака участвовала в шестидесяти задержаниях. Но надо помнить, какое это было время на границе. Стрельба слышалась чаще, чем звон полуденных колоколов. Сейчас совсем другое дело. Диверсанты предпочитают приезжать в страну на «мерседесах», а не блуждать в темных лесах. Поэтому десять задержаний Фулы — это рекорд, который во всей бригаде никем не превзойден.

Я подошел к повару-скупердяю и притянул его за лацканы белоснежного халата к себе:

— Если б я об этой охотничьей колбасе только и думал, то сюда бы не пришел. Но ты пообещал это в присутствии Фулы. Представь себе, как она на тебя обозлится, если я расскажу ей, что ты ее просто разыгрывал…

Уголки рта у него задергались. Он подошел к кастрюле, взял колечко копченой колбасы, добавил горсть шкварок и смазал горбушку батона топленым салом. Себе я взял горбушку. Шкварки хрустели на зубах, вкусное сало потекло по подбородку.

— Благодарю, — прощаясь, говорю я повару.

— С тебя карта! — Он провожает меня до двери.

— Заходи…

В свободное время солдаты могут заняться своими увлечениями. Я, например, мастерю из фанеры карты республики. Территорию покрываю зеленым фетром. Граница обозначена реально, даже с миниатюрной пограничной вышкой. Ее я делаю из расщепленного бамбука и рисовой соломки. Иногда я украшаю сувенир кусочком кварца или шишкой. Любители в большинстве случаев просят еще сделать и рамочку для фотографии. Это занятие принесло мне уже несколько бутылок лимонада.

Не прошло и десяти минут после вечерней поверки, а солдаты уже спят. Только в сушилке оживление: пограничный наряд вернулся из дозора. Крепкие словечки Франты Фурста слышны, наверное, и в Австрии. Я спешу к своей красавице. На посту стоит Бедя Томаштяк. Он притопывает ногами, руки в карманах, автомат за спиной стволом вниз. Задрав голову, он смотрит на небо. Там мириады звезд. Одна из них светит ярче, чем другие. Постовой шепчет:

— Глянь, Марс!

— Это не Марс, а Венера!

— Боже, ну и глаза! Такая даль, а ты распознаешь их даже по полу.

Я направляюсь к вольеру, а Бедя проверяет печати на замке церквушки. Она давно уже не действует, постройка в ветхом состоянии. С сорок пятого года вдесь склад имущества и боеприпасов. На флюгер колокольни уселась луна.

— П-с-с, — зову я Фулу. Она потянулась, просунула морду в ячейку сетки и тихо проскулила.

— Тебе передает привет повар, — говорю я, разрывая колбасу на маленькие кусочки.

Она степенно берет кусочки губами. Фула могла бы давать уроки хорошего тона. Я не видел ни разу, чтобы она глотала куски целиком, как это делают другие собаки.

В соседнем вольере попрошайничает собака Мария. Она сейчас на попечении Берта Кунца. Это новенький. Он толстяк и не хочет понять, что овчарка всегда должна быть полуголодной, чтобы хорошо работала. Ему все время кажется, что Мария голодает, и он при каждом удобном случав подкармливает ее. Благодаря его заботам Мария стала самой откормленной собакой в соединении. Я заворчал на нее:

— Соблюдай диету, бестия!

Кинолог уже урезал часть положенного ей пайка, но что он мог поделать против проводника служебной собаки.

Фуле не нравится, что я ей уделяю мало внимания, и она начинает поскуливать. Я почесываю ей через сетку шерсть на загривке, успокаиваю:

— Хорошая моя собачка! Хорошая, я тебя никому бы на свете не отдал. Золотая девочка, красавица моя…

Я искренне так думаю, потому что не могу представить, чтобы мы друг с другом когда-нибудь расстались. Я перед ней в долгу. Она вызволила меня из неприятности, которая могла бы закончиться гауптвахтой. Дело было так. Вторую неделю мы находились в режиме усиленной охраны границы. Телефонограммой, а затем письменным приказом был объявлен общегосударственный розыск. Речь шла об опасном рецидивисте, хорошо знавшем местность. Ему удалось бежать из тюрьмы в Яхимове. По пути он напал на заводскую охрану и, убив одного охранника, овладел оружием. Пограничники были в засаде по десять часов, а проводники собак — по двенадцать! Только успевали привести себя в порядок и поесть, добраться до постели и лечь, как вскоре надо было вставать. Полусонные, мы тянулись за автоматами, я нес вахту уже седьмую ночь. Боялся присесть в засаде, чтобы не уснуть. Но попробуй простоять пять часов на одном месте без движения! Через два часа я все же сел, Фула устроилась у меня в ногах, и мы согревали друг друга. У нее было больше выдержки. А я заснул крепко.

Фула караулила за нас обоих. Почувствовав что-то, она потянула меня за волосы, стала кусать за ухо. Это пришел с проверкой командир роты капитан Мраз. Я вовремя успел встать. Не будь Фулы, эта история кончилась бы гауптвахтой.

Я высыпал собаке остатки колбасной кожуры и распрощался:

— Выспись хорошо.

По привычке я обернулся. Мне вслед глядели ее глаза. Они светились. До казармы ходьбы немного, и я вновь обдумываю план на завтра.

Завтра у нас свободный день — увольнение. В кармане — три сотни крон. Где их спустить, если до ближайшей деревни целых десять километров? Кроме того, надо вычесать шерсть у Фулы — она меняет свою шубу на зимнюю. Остается ротная библиотека.

Утром я немного повалялся в постели, как и подобает обладателю увольнительной. Если бы не кузнец Майер, живший по ту сторону ручья, я бы спал и дольше. Он пел так громко, что эхо разносилось по лесу. Каждую ноту он сопровождал ударом кувалды. Его протяжная песня звучала фальшиво. Этот баварец жил возле самой границы. Я познакомился с ним, когда однажды его корова забрела на нашу контрольно-следовую полосу. Мы ему вернули пропажу, он на ломаном чешском языке начал рассказывать, как во времена первой республики ездил из Австрии в Каплице за влашским салатом. У австрийцев до сих пор такого не готовят.

— Вилда, — показался в дверях лысый череп кинолога, — у тебя выходной, так ты немного убери здесь. Я еще приду, нам надо поговорить.

— Зачем такая официальность?

— Так, значит, через час! — Он захлопнул дверь.

Я протираю глаза. Не кажется ли мне все это? Вчера мы провели достаточно часов вместе, а сейчас, видите ли, он должен поговорить со мной! Я забежал в ванную, включил горячий душ. Затем принялся за уборку. Подмел полы, расставил книжки на полке, сложил вместе всякие ремешки, поводки и ошейники для собак, смазал их маслом так, что они заблестели. Мне попалась на глаза книга «Часовые Родины», и я заинтересовался одним старым репортажем. Я не видел его раньше и сейчас зачитался.

В комнате стало уютней. Пепино может быть доволен. Я побежал на завтрак, а из головы все не выходили его слова. Прикинул — вроде ничего не натворил. Перед командиром отделения проводников служебных собак я мог предстать с чистой совестью.

В столовой царило оживление. Дежурил солдат по фамилии Козел. Свою рыжую бородку он не сбрил даже в учебном центре, хотя это ему стоило массы неприятностей. Сейчас ребята грозились выщипать ему бороденку. Дело в том, что он привез свежий хлеб и отказывался его выдавать, уверяя, что он должен день полежать. В противном случае, по его словам, могут возникнуть желудочные расстройства. Ребята усматривали в его упрямстве злой умысел. Меня же расстроило другое известие. Дежурный как раз выкрикнул:

— Звонили из батальона, что сломался автобус. Библиотека не приедет!

Дежурный также добавил, что второй нарушитель, которого мы вчера конвоировали, оказался матерым преступником. Его давно разыскивали. Эта новость компенсировала наше разочарование. Виктор заслужил, по меньшей мере, знак Отличного пограничника. Герой сидел в окружении ребят.

— Знак Отличного пограничника обеспечен, — обещал Возаб.

— Отпуск получишь, — загудели ребята.

В столовой меня уже ничего больше не держало, и я решил пойти к Фуле. Она уже издали приветствовала меня радостным лаем. Я остановился у вольера, полез за ключом. Фула насторожилась, приподняла хвост. По привычке я погладил хвост. Пальцы нащупали утолщение. Несколько месяцев я ежедневно массировал его, а теперь лишь изредка поглаживаю. Мордой Фула искала, что я ей принес.