Обычные приключения: Повесть. Рассказы - Иван Черны

Фула вскочила, как молодая. Удивительно, как она не запуталась в ремнях снаряжения. Такой темп мне не понравился. Я пытался ее придержать — где-то здесь должен быть след условного нарушителя. Несмотря на то что собака почти бороздила мордой землю, ничего не помогало. А ведь за полчаса запах нарушителя не мог исчезнуть. Погода к тому же была идеальной — ни сухо, ни сыро. Я повторил команду. Фула время от времени оглядывалась на меня. Было ясно — мы идем вслепую. Я вел ее до изгиба дороги и обратно. Черт возьми, должны же мы напасть на след. Я мобилизовал все свои знания и опыт, приобретенные за полтора года службы, стараясь помочь Фуле. Даю ей передохнуть, и мы снова выходим на эллипс. Я прошу ее:

— Ищи, Фула! Ищи, умоляю тебя…

Взгляд командира через бинокль жег спину. Все мои мысли обращены к Фуле. Поднятой вверх мордой она давала знать, что не может ориентироваться. Мы пробежали через весь луг, а след она так и не взяла. Беспомощно остановившись, Фула уселась на задние лапы, словно смирилась с неудачей…

Мы проиграли на всей контрольной комплексной полосе. Фула не выдержала и оставшуюся часть испытаний. При задержании «нарушителя» она вела себя как миролюбивый домашний пинчер. Только в выполнении команд и бросках на расстояния она набрала очки, однако этого в любом случае было недостаточно. Я не мог поверить тому, что случилось. У меня были перед проверкой некоторые опасения, но проиграть на всей полосе! Мне хотелось забиться куда-нибудь в угол.

В подавленном состоянии я возвращался с Фулой к казарме. Она по-дружески терлась о мои ноги, словом, вела себя так, как будто все понимала.

В загоне я вычесал колючки чертополоха с шерсти и расхныкался:

— Понимаешь ли вообще, что ты наделала?

Собака положила голову набок, словно стыдясь смотреть мне в глаза, и на каждое слово отвечала поскуливанием. Похоже было, мы полностью понимали друг друга. Прервал нас мой приятель Сладек:

— Я сделал все, что мог, Вилда, но вот приказ командира! — Он прищурил глаза, словно их слепило солнце. — Это приказ командира… — повторил он тише.

— Это была случайность, временное недомогание, — сыпал я зыбкими аргументами в защиту собаки. — Но ты ведь ее знаешь, Пепино. Она может все делать не хуже других!

— Взамен этой собаки получим подготовленную ищейку…

— Послушай… — Я мучительно подыскивал слова.

— Ничего не поделаешь, дружище.

— Когда? — спросил я.

— Примерно через месяц. Это уже как решит начальство…

Я простился с Фулой. Пепино положил мне руку на плечо, и мы направились к клубу. Там царило веселое оживление. У пульта стоял Матей Мелихар и собирал выручку. Получилось так, что он один против всей роты поспорил, что Фула не пройдет испытания. И угадал. Сейчас он сгребал выигрыш. От приподнятого настроения лицо его сияло. Ирка Возаб швырнул ему двадцатикроновую бумажку. Кто-то угостил меня прохладительным напитком. Я только поблагодарил в ответ. Лучше возвращусь к Фуле…

Ребята говорили, что я похож на мать, которая должна вот-вот отправить сына в армию. Видимо, я вел себя именно так. Каждую свободную минуту я проводил у Фулы, словно уже завтра ее должны были отнять у меня. Начальство, к моей великой радости, не спешило. Все вроде бы забыли о замене собаки. Фула выполняла теперь менее ответственные задачи: то в карауле, то на учебном поле. Минуту назад мы с Фулой только возвратились с тренировки. Комната выглядела как после побоища. Томаштяк получил посылку, и все сбежались на ее дележ. Каждому досталось по куску и еще по кусочку. Облизывая пальцы, мы вели разговоры о собаках и службе. Я переживал, что после проверки меня ни разу не вызывали по тревоге с собакой, на задание, и все время думал о том, как вернуть Фуле утраченное доверие.

— Вы еще набегаетесь так, что надоест, — говорил мне Возаб, и его слова вселяли надежду.

— Ребята, она просто была не в форме. Вы бы посмотрели на нее сегодня. — Я положил ломтик домашней ветчины на кусочек хлеба.

Мелихар подвинул мне пакетик с красным перцем. Его слова жгли больше, чем размолотые стручки:

— Не будь сентиментальным, Вилда! Фула уже себя показала.

— Но твою дворнягу заткнет за пояс! — ответил я.

Мелихар двинулся на меня. Я схватил его за плечи и усадил на кровать, прямо на промасленную бумагу. Матей действовал мне на нервы, с тех пор как заключил пари на Фулу. Никогда еще мне не хотелось так его стукнуть, как сейчас. Нас утихомирил дежурный. Он заглянул в комнату и крикнул:

— Дворжак! Здесь Дворжак?! Вилда, готовься на дежурство! Наряд на границу…

— Ребята, держите меня!

Все бросились на меня и повалили на пол, затем стали качать. В этот момент я уже любил весь мир и даже балбеса Мелихара, который сейчас широко улыбался.

— Наряд на границу… — повторяю я вслух. Эти слова звучали как музыка. Не могу нарадоваться. Весть облетела всю роту. Командир вновь доверяет Фуле! Он послал нас на осмотр контрольно-следовой полосы!

— Ну, что я говорил, ребята? — гордо поглядываю я по сторонам.

Я захлопнул за собой дверь. В сушилке натянул канадки, застегнул куртку и расправил воротник рубашки. Быстро перебежал двор. Под ногами шелестели листья. Бабье лето уже пролетело. Мне нелегко было сохранить серьезное выражение лица. Я приветствую овчарку, которая просовывает морду в ограду:

— Привет, красавица!

Она по моим глазам прочла, что я несу добрую весть, и завиляла хвостом. Я подготовил ее к наряду и взял за поводок. Когда мы проходили мимо Доски почета, где на фотографиях улыбались отличники-пограничники, я пошутил:

— Еще будут рады поместить мое фото сюда…

Фула тявкнула в знак согласия и игриво куснула меня за ботинок. Перед казармой я привязал ее к держаку и поспешил за заданием. Наконец слышу знакомые слова:

— Вам поручен контрольный осмотр. Туда два часа и два часа обратно!

— Есть! — отвечаю я как положено и спрашиваю: — разрешите идти, товарищ майор?

— Идите.

Выйдя из казармы, я присоединил магазин к автомату и отвязал Фулу. Автомат перекинул в походное положение и прошел через проходную, где на посту стоял Отягел. Ян родом из Бардейова. Мы его называем «камикадзе». Ночью ему снятся настолько буйные сны, что он перекатывается на кровати от края до края. Если не падает на пол, это хорошо. Сейчас у него на лице красуется приличный синяк — следствие падения. Он желает мне счастливого дежурства.

— Благодарю, — ответил я.

Я отпустил собаку, и мы направились по тропинке склона. Она ведет меня вверх между пограничными холмами. Я пристраиваю шаг к размеренному стуку кувалды старого Майера. Мое беспокойство о Фуле уже прошло, и я насвистываю мелодию из фильма «Ровно в полдень». Она не в такт моим шагам, но зато соответствует настроению. У меня такое чувство, что день сегодня прекрасен. Великолепный воздух наполняет легкие. Открывающийся отсюда, сверху, вид согревает сердце.

Фула обследует окрестности, я осматриваю вспаханный участок контрольно-следовой полосы. При этом слежу, насколько естественны проведенные бороной борозды. То здесь, то там видны следы косуль, немало и заячьих следов.

— Нам уже верят, Фула! Это прекрасно… Нас никто теперь не разлучит. Нам нечего больше бояться.

Я смотрю на собаку. Это всем овчаркам овчарка, Она поводит ушами. То и дело останавливается и оборачивается, чтобы убедиться, рядом ли я. Мы оставляем следы в лесной траве, потом хвоя уползает из-под ног. Минуем лощину и поднимаемся на вершину — весь край как на ладони. Леса тянутся к меловым скалам. Я впитываю в себя эту красоту. Знаю точно, что мысленно всю жизнь буду возвращаться сюда.

Я родом из Праги, а полюбил Шумаву вот такую, как она есть: с капризами ее переменчивой погоды, о которых во внутренних областях страны даже представления не имеют.

Фула кружит рядом. Я прибавляю шаг. Мы спускаемся по склону к ручыо, когда-то протекавшему через населенные пункты, которые остались лишь на старых картах.

Неожиданно подул ветер, заколыхались кроны деревьев. Небо затянуло серым покрывалом. Где-то в районе Линца загремело. Я похлопал Фулу по хребту и сказал, радуясь:

— Сегодня нам не испортит настроение даже всемирный потоп, красавица!

Минуты становились часами, шаги — километрами. Фула не пропустила ни метра границы. Мы идем дальше, пока не доходим до зоны соседней заставы. Я взглянул на часы. У нас есть время для отдыха. Предлагаю:

— Отряхнемся!

Дождь так и не начался. Просто Шумава пошутила. Я сел на пень, собака улеглась у моих ног, положив голову на передние лапы. Я взъерошил седоватую шерсть на шее. Бока собаки вздымались от прерывистого дыхания — действительно, работа ее уже изнуряет. Только сейчас я понял, что из-за любви к ней действую вопреки здравому смыслу. Нащупал в кармане куртки колечко колбасы и поделился с Фулой. Она поблагодарила помахиванием хвоста. Я похлопал ее успокаивающе по спине, взглянул на часы и поднялся. Пора идти. Мы возвращались на заставу и опять осматривали контрольно-следовую полосу, Далеко сзади осталось место стыка охраняемых участков. Пятиметровая сторожевая вышка теперь казалась игрушечной и скоро исчезла из виду. Ее заслонила вершина горы, именуемой Прокоп. Если гроза надвигалась с этой стороны, то ничего хорошего не жди — северный ветер будет ломать стволы деревьев, как спички.