Клеймо смерти - Питер Джеймс

Грейс проснулся моментально. Усталость разлилась по телу свинцом, на душе скребли кошки. Он чувствовал себя виноватым – сегодня переезд, а от него никакой помощи.

Опустив голову и собираясь с мыслями, он посидел на краю кровати. Что это было? Сорвавшаяся попытка нанести новый удар?

Молодая женщина с длинными каштановыми волосами, соответствующая по всем параметрам профилю жертвы, подверглась нападению в собственной ванной. На месте преступления обнаружены свежие пятна крови, оставленные, предположительно, нападавшим. Если повезет, то уже сегодня у них будут результаты ДНК.

На брифинг собралось человек, наверное, сто. Хорошо еще, что сейчас декабрь, а не разгар туристического сезона. Случись нечто подобное шестью месяцами раньше, финансовые последствия для туристического бизнеса были бы катастрофическими. Но это отнюдь не повод расслабляться. Брайтон превращался в некое подобие современной колонии для прокаженных. И все ждут, что это он, Рой Грейс, вернет город к нормальной жизни.

А значит, для начала нужен подозреваемый и нужен арест.

В четыре часа утра Рой Грейс уже сидел за своим столом в Суссекс-Хаусе – с чашкой горячего кофе и бананом в качестве завтрака. На полу лежали стопки папок – материалы по операции «Йоркер», расследованию обстоятельств смерти Кэтрин Джейн Мэри Уэстерэм.

Через несколько часов ему предстояло провести очередной брифинг. Он расскажет о нападении на Фрейю Нортроп и снова обратится за помощью к жителям города. Потом проинформирует о последних новостях группу «Голд» – пусть все подумают, какие еще меры нужно принять для обеспечения безопасности молодых женщин города. Может быть, неудавшееся нападение станет тем самым долгожданным поворотом в игре, учитывая, что они получили хорошее описание преступника и, возможно, его ДНК.

Он потянулся через стол и подтащил резюме по делу Неизвестной Женщины, идентифицированной теперь как Дениза Паттерсон. Социальный статус у нее был пониже, чем у Кэти Уэстерэм, и после школы она сразу пошла работать на перчаточную фабрику Корнелии Джеймс.

И тоже погибла.

Грейс посмотрел на ее фотографию. Положил рядом фотографию Кэти Уэстерэм. Как будто сестры. Как и Эмма Джонсон и Эшли Стэнфорд.

Он поднялся, прошел к круглому столу, на котором было больше места, и разложил фотографии всех женщин.

Потом сел и стал смотреть. Смотреть и думать. Думать.

Почему именно они?

Что общего было у них, кроме приятной наружности и длинных каштановых волос?

Что он упускает?

Изучая дела серийных убийц и разговаривая с Тони Балажем, он неизменно приходил к одному – триггеру, спусковому механизму. Грозный отец. Мать-алкоголичка. Или, как у Теда Банди, в Америке, подружка, давшая ему от ворот поворот.

Что послужило триггером здесь?

С чего все началось? Туда ли они смотрят? А если нет?

Он зевнул и отхлебнул кофе. Организм требовал отдыха. Ему был нужен сон. Увы, увы…

А потом он вдруг понял, что надо делать.

Не прошло и минуты, как в дверь постучали. Норман Поттинг вошел и сел перед ним.

– Ты сегодня рано, Норман!

Сержант покачал головой:

– Нет, шеф, я и не ложился. Не спится. Вот и решил, что лучше приду да займусь чем-то полезным.

Грейс сочувственно улыбнулся.

– Самое подходящее время! – Он жестом указал на стол.

Поттинг прошел взглядом по фотографиям.

– Дениза Паттерсон, Кэти Уэстерэм, Эмма Джонсон, Эшли Стэнфорд, Логан Сомервиль и Фрейя Нортроп.

– И кто еще?

– Кто еще?

– Кто еще за последние тридцать лет. Возможно ли, что никого больше нет и что недавно преступник пережил нечто такое, что толкнуло его на прежнюю дорожку.

– Но пока мы ничего такого не нашли.

– Ничего не нашли. Но за это время в стране пропало до черта людей, которые так и не вернулись. Мы знаем, что преступник умен. И мы понятия не имеем, сколько еще на нем жертв, о которых мы не знаем и, возможно, никогда не узнаем.

Резкий порыв ветра швырнул в окно пригоршню дождя, простучавшего как камешки по стеклу.

– Вид у вас измученный, босс. Вы уж не обижайтесь.

Грейс криво усмехнулся.

– Спасибо, но я в порядке. А вид поправится, как только мы возьмем подозреваемого. Меня кое-кто беспокоит. Кое-кто, с кем вы имели дело. Я знаю, он очень интересовался расследованием, задавал много вопросов и несколько раз связывался с вами, спрашивал, как идут дела.

– Это кто же, босс?

Грейс взял со стола листок, написал имя и протянул листок сержанту.

78

Пятница, 19 декабря

Около девяти утра Рэд Уэствуд сидела в своем «мини» с логотипом агентства «Мишон Маккей» в конце короткой, но крутой подъездной дорожки, которая вела к кирпичному особняку в неогеоргианском стиле с портиком и колоннами. Она ждала клиентов. Порывы ветра встряхивали машину, и сумрачное небо грозило вот-вот разразиться дождем. Не самый лучший день для показа дома.

Стройная, красивая, рыжеволосая женщина тридцати с небольшим, она испытывала некоторый дискомфорт и даже беспокойство оттого, что волей обстоятельств оказалась в этом месте. Чуть более семи недель назад бывший бойфренд, представившись клиентом, похитил ее из дома на этой самой улице, только расположенного в нескольких сотнях ярдов к востоку. И хотя теперь никакой угрозы он уже не представлял, Рэд ощущала его незримое, призрачное присутствие. Чтобы отвлечься, она еще раз прошлась по основным характеристикам объекта, которые сама же и написала на листке.

Буквально через несколько секунд Рэд услышала рев мотора, а затем прямо перед ней остановился черный «порше». Из машины вышли двое: невысокий мужчина около пятидесяти в дорогой кожаной куртке-бомбер, с золотыми часами «Ролекс» на руке и женщина, значительно моложе, элегантная, примерно на шестом месяце беременности.

Рэд открыла дверцу и поспешила к ним с распростертыми объятиями.

– Мистер и миссис Миддлтон? Я Рэд Уэствуд из «Мишон Маккей». Рада вас видеть.

Обменялись рукопожатиями. Мужчина представился Дарреном, его жену звали Изабель.

Первым делом супруги осмотрели передний фасад.

– Какой красивый дом, – восхищенно заметила Рэд.

– Окна не те, – с сомнением отозвался Даррен.

– Видите ли, – продолжала Рэд, – дело в том, что дому всего лишь двадцать лет и он в безупречном состоянии. Еще одно его преимущество в том, что особняк не включен в список архитектурных памятников, и вы, если купите его, вправе поставить любые, какие вам только нравятся, окна.

– А вы когда-нибудь ставили в доме новые окна? Знаете, во сколько это обойдется в здании такого размера?

– Разумеется, цена – вопрос важный. Давайте пройдем в дом, а потом прогуляемся по саду! – с улыбкой предложила Рэд. – Сад здесь восхитительный. Мне улица очень нравится. Думаю, это самая красивая жилая улица во всем городе. Отчасти и потому, что здесь мало транспорта и соответственно шума.

– Если не считать водителей-стажеров. Ползают тут, как улитки. Нам пришлось дважды останавливаться и ждать, пока они сделают разворот.

– Здесь такой чудесный вид, – сказала Изабель, словно пытаясь успокоить раздраженного супруга.

– О да, миссис Миддлтон, – кивнула Рэд. – Особенно с этой стороны улицы, где дома стоят выше.

Все трое повернулись – скользнув над крышами домов на другой стороне, взгляд беспрепятственно убегал вдаль, до самого Пролива.

– В ясный день вид действительно чудесный, – сказала Рэд.

– А сколько у нас ясных дней в году? – проворчал Даррен Миддлтон.

– Двести семьдесят два из трехсот шестидесяти пяти, мистер Миддлтон, – отчеканила Рэд.

– Вы смеетесь.

– Нет, нисколько. Актуарная статистика Ллойда показывает, что в году лишь девяносто три дня, в течение которых наблюдаются какие-либо осадки. Это место – одно из самых солнечных на Британских островах!

Даррен с сомнением посмотрел на темнеющее небо.

– Так я и поверил.

Рэд направилась к передней двери.

Пятнадцать минут спустя Рэд провела супругов через огромную оранжерею и открыла двери патио. Миддлтоны проследовали за ней вдоль примыкающего к дому «бесконечного бассейна» с убирающейся стеклянной крышей и вышли на террасную лужайку со статуями и романскими диковинками.

Пока миссис Миддлтон с любопытством и восторгом оглядывала лужайку, представляя, как надеялась Рэд, какие шикарные приемы можно закатывать здесь, ее муж подошел к восточной стене – симпатичному кирпичному строению, замаскированному зелеными насаждениями, – раздвинул ветви раскидистой смоковницы и забрался на нее.

В следующую секунду он в ужасе повернулся к Рэд:

– Извините, а это что за безобразие?

Рэд знала, что он имеет в виду, и это действительно представляло собой проблему. Брошенный, с превратившимся в джунгли садом, дом по соседству и впрямь был бельмом на глазу. Правда, увидеть его можно было, лишь забравшись на стену, как это сделал мистер Миддлтон. И конечно, из некоторых окон верхнего этажа особняка, которые Рэд предусмотрительно обошла стороной.