В поисках равновесия. Великобритания и «балканский лабиринт», 1903–1914 гг. - Ольга Игоревна Агансон

Интересно обратиться к взглядам именно Мавройени, который рассматривал проблему внешнеполитической ориентации Османской империи в широком международном контексте. Отличительной чертой политической обстановки в Европе, на взгляд турецкого дипломата, являлось функционирование сложной системы союзов и антант. В этом направлении, т. е. стремлении к созданию коалиций, выстраивали свою политику не только великие державы, но и малые балканские государства. Однако такое положение вещей на том этапе развития международных отношений Мавройени считал нормой. Несмотря на то что многочисленные антанты и союзы усложняли мировую политику, они, по его мнению, способствовали сохранению мира между народами и существенно снижали вероятность возникновения войны[791]. Если даже столь мощная держава, как Германия, обладавшая сильнейшей в мире армией, искала себе союзников на международной арене, то для такого государства, как Османская империя, которой требовалось поддерживать свою обороноспособность, они были жизненно необходимы[792].

Мавройени сформулировал оригинальную идею интеграции Турции в существовавшую в Европе систему союзов. Он рекомендовал Порте заключить антанты с державами, принадлежавшими к разным политическим группировкам. Достижение соглашений с Австро-Венгрией, Англией и Россией помогло бы обезопасить интересы Османской империи в трех «болевых» для нее точках: на Балканах, в Средиземном и Эгейском морях, на персидской границе[793].

В целом же Мавройени оценивал размежевание великих держав на два враждебных блока как положительную для Османской империи тенденцию. Так в рамках каждой из коалиций существовал сложный сплав из личных устремлений и взаимных обязательств партнеров. Применительно к Балканам это означало, что в случае возникновения волнений в европейских вилайетах интервенция Австро-Венгрии и России изрядно затруднялась необходимостью согласования их позиций с союзниками, у которых имелись обширные интересы в Османской империи[794].

Из всех великих держав Мавройени считал наиболее предпочтительным для Турции налаживание союзнических отношений с Австро-Венгрией. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что Дунайская монархия не преминула бы воспользоваться благоприятной возможностью для установления своего контроля над балканскими провинциями султана[795]. Вместе с тем, как указывал Мавройени, активизация политики славянских государств на Балканах угрожала позициям Австро-Венгрии, а, значит, Вена рассматривала Турцию как противовес малым странам региона. В соответствии с этой логикой империя Габсбургов, сражаясь против сербов и черногорцев в случае их вторжения в Нови-Пазарский санджак, фактически защищала бы турецкие интересы[796].

Судя по тому, как развивались дальнейшие события на Балканах, Порта проигнорировала или не придала должного значения соображениям своего посла в Вене. В свою очередь на Балльплац в ожидании очередного кризиса в регионе не спешили связывать себе руки договором о союзе с «аутсайдером», каковым тогда являлась Турция. Таким образом, две полиэтничные империи, которые столетиями доминировали на балканском пространстве, ничего не смогли противопоставить блоку малых государств. На данном этапе «балканский союз» Австро-Венгрии и Османской империи так и не был претворен в реальность.

Активно проводившиеся в первой половине 1912 г. переговоры о создании «лиги» балканских государств свидетельствовали о том, что «малые страны» региона напряженно готовились к войне. В связи с этим британские военные аналитики просчитывали возможные политические комбинации противостоящих сторон и варианты (тактические, географические, материально-технические) ведения боевых действий. В обозначенный период они рассматривали вероятную войну на Балканском полуострове как локальную, не выходящую за границы региона. Поскольку Лондон считал движущей силой любой региональной коалиции Болгарию, то анализ эвентуальных военных кампаний производился исходя из ее участия и имеющегося у нее потенциала. Британские военные специалисты отмечали грамотную организацию вооруженных сил Болгарии, хорошее взаимодействие между гражданскими и военными службами, наличие необходимых ресурсов для быстрой мобилизации войск[797]. Болгарская армия в пропорции к населению была самой многочисленной в Европе. Успех военных операций Болгарии на Балканах напрямую связывался с возможностью болгаро-сербского взаимодействия. Прогнозировалось три возможных сценария военных действий с участием Болгарии: а) война за сохранение «политической самостоятельности» Болгарии и Сербии против Австро-Венгрии; б) война болгаро-сербской коалиции против Турции, поддержанной Румынией; в) война между Болгарией и Турцией[798].

Так, продвижение Австро-Венгрии вглубь Балканского полуострова, поглощение ею Сербского государства и последующее образование в ее границах Южнославянского королевства (трансформация Двуединой монархии в Триединую), захват Салоник (не ожидалось сильного сопротивления со стороны Турции) означало радикальное изменение политического рисунка в регионе. Доминирование великой европейской державы на Балканах, ее непосредственное соприкосновение с западной границей Болгарии, по оценкам британских военных экспертов, представляло угрозу независимости последней[799]. Наиболее вероятным вариантом вторжения Австро-Венгрии в регион называлось форсирование ее войсками Дуная в районе Белграда и, соответственно, прямое наступление на сербскую столицу. Поскольку на раннем этапе кампании северная граница Сербии превращалась в главный театр боевых действий, болгарскому руководству рекомендовалось усилить сербскую армию за счет своих людей и оружия. Более того, британские эксперты предлагали болгарам заранее сосредоточить свои войска вблизи сербской границы. Подавляющее численное превосходство австро-венгерской армии над сербской и болгарской не расценивалось как обязательный залог успеха Дунайской монархии. В случае если сербская и болгарская армии, как отмечалось, применят русскую тактику 1812 г., то Австро-Венгрия окажется в крайне сложном положении: каждый день кампании будет истощать финансовые и военные ресурсы империи и, наоборот, усиливать ее противников (особенно по мере приближения зимы), т. е. «история вновь могла повториться в виде болгарской Москвы»[800].

Что касается войны сербо-болгарского союза с Турцией и Румынией, то его шансы на победу оценивались как довольно высокие[801]. Однако, по мнению британских военных аналитиков, выступление Болгарского царства в одиночку против Турции могло обернуться для него очень тяжелыми последствиями, особенно в случае, если война приняла бы затяжной характер и турецкие войска были бы усилены за счет подкреплений, прибывших из азиатской части империи[802].

Как мы видели, союз балканских государств изначально воспринимался британскими общественно-политическими кругами, а затем официальным Лондоном как направленный против Центральных держав и Османской империи. Турция, в представлениях балканских христиан отождествлявшаяся с их многовековым угнетателем, рассматривалась ими в качестве «негативного» члена региональной подсистемы. Стремление вытеснить ее из региона, таким образом, являлось совершенно закономерным и предсказуемым, а значит, служило консолидирующим началом во взаимоотношениях балканских игроков. Английские дипломаты прекрасно отдавали себе в этом отчет.

В Британии (в Форин Оффис и общественных кругах) начинала обсуждаться идея формирования блока балканских государств всякий раз, когда в Турции усиливалось германское влияние, что свидетельствовало о цикличности политики Англии в отношении Османской империи. В Лондоне не исключали вероятности войны между Балканским союзом и Османской империей, но все же в начале 1912 г. она рассматривалась чиновниками Форин Оффис на уровне прогнозов. В тот период Великобритания в принципе поддержала образование коалиции малых балканских стран, которая,