Тайны служебные и личные, или Карибский синдром - Александр Васильевич Кулешов

волнует серьезно, то ты должен обсудить его лично с Мариленой. Только так – сам и лично. Сиськи-письки – это не моя тема. – Татьяна демонстративно сделала кавказский акцент в своей речи, получилось «сиски-писки». – Я никого не завлекаю и не принуждаю. Этот интимный вопрос решается один на один, я свечку не держу. Есть спрос – есть предложение – есть скоротечная любовь, – Татьяна стала поигрывать с пудреницей, покручивая ее по оси. – Всем необходимы связи с нужными людьми.

Про Лену она фактически ответила так, что это совпало со всем, рассказанным девушкой про себя. «У капитанской дочки есть много ходов для помощи в построении офицерской карьеры». Но его волновала другая, Настя. Спросить напрямую? А если Валечка что-нибудь перепутала? Ведь кроме связи Насти с девушками из художественной самодеятельности у него не было никаких подтверждений словам Вали. Людская молва всегда неправедна и быстра на расправу. Смысл произнесенного не всегда соответствует реальному положению вещей. Всем известно, что черный цвет – в физическом смысле это и не цвет вовсе, а полное отсутствие какого-либо цвета. Но молва тем и сильна, что вызывает доверие, даже с лавочки вставать не надо, чтобы проверить. Никто не несет ответственности за сказанное. И Татьяна ему уже показала, что она ничем ему не обязана, ничего не должна и лишнего говорить не хочет.

– Все понял. Спасибо, – закончил разговор Коростелев.

– Ну ты не забывай про концерт к Октябрьскому празднику! Все равно по разнарядке кого-нибудь из вас пришлют! По собственному желанию все же приятнее, а заодно и с Мариленой разберешься, – Татьяна предложила наполнить смыслом его свободное время так, как она понимала, и так, что это было выгодно ее творческим планам. – Можем «За двумя зайцами» поставить. Ты – Голохвастов, а я бы Проню Прокоповну сыграла.

Виктор отворил дверь наружу и пошел прочь, мучимый сомнением и любопытством. За зайцами всегда тяжело – они из предосторожности, заслышав шорох, сразу убегают.

22

Утром во вторник капитан Туркин задержал лейтенанта Коростелева в канцелярии. С выражением ответственности на лице он произнес извиняющимся тоном:

– Документы на допуск тебя к несению дежурства командиром дежурной смены прошли оформление. Я сегодня планировал капитана Захарова на дежурство, а у него аппендицит случился. Ты не против, если мы тебя на дежурство вместо Захарова запишем?

Коростелев против не был. Он даже испытал прилив гордости и благодарности за доверие. Заместителем командира смены остался прапорщик Авдеенко – подмену ему искать не стали, так как переход его командира в более высокий разряд немедленно создал напряженность в подборе дежурного для позиции заместителя: осталось четыре прапорщика и лейтенант Сержантов, Володя только завершал дежурство, а из прапорщиков из-за летних отпусков в обойме оставалось только трое.

Пожарная подмена офицера в день заступления на дежурство требовала от Коростелева отбытия в город за полевой формой. Все перемещения из дивизиона в город и обратно с помощью дежурного кунга он едва завершил к построению офицеров и прапорщиков, заступающих на дежурство. Все присутствовавшие на построении сразу обратили внимание, что лейтенант Коростелев из восьмой батареи первым из двухгодичников вышел на дежурство командиром смены. Виктор к новой ответственности отнесся сознательно: оставив личные вещи в офицерском общежитии после убытия остальных офицеров в город он безвылазно находился в казарме, наблюдал, как солдаты меняли подворотнички на гимнастерках, писали письма домой, читали книги из библиотеки.

После ужина майор Игнатов, обрюзгший под грузом дополнительно навалившейся ответственности, собрал офицеров дежурной смены в учебном классе штабного корпуса и кратко ввел в курс нависшей проблемы:

– Сегодня ночью некоторые батареи нашего дивизиона будут приведены в боевую готовность в рамках внезапной проверки. Это достоверная информация из штаба дивизии. Главной целью ожидаемой проверки является определение способности личного состава дежурных смен в выполнении поставленных боевых задач в установленные нормативные сроки, – Судя по строгости, с какой проводился инструктаж на основании загадочным образом полученного слуха, Коростелев понял, что его первое дежурство в ранге командира дежурного расчета может оказаться непростым. Тут не просто отсидка на командном пункте, как ранее, а кое-что посерьезнее. – Коварство этого решения заключается в том, что во всех батареях несколько бойцов отбыло на замену ракет на техническую базу, поэтому все дежурные смены оказались в усеченном составе. Необходимо взять под наблюдение личный состав батарей, особое внимание обращать на склонных к нарушению дисциплины. Предлагаю, чтобы одну половину ночи в казарме был один офицер дежурной смены, вторую – другой. Постарайтесь занять личный состав под полным вашим контролем. Безделье действует на солдат расхолаживающе, и всякие соблазны в таком состоянии оказываются сильнее устава. При этом покупают они, в основном, самогон, который селяне делают из чего попало при полной уверенности, что получаемый спирт самостерилизуется на столько, что можно давать младенцу. – Игнатов стоял у окна, глядя в сумерки. В полной тишине скрипнул стул под Коростелевым, выдавая его волнение. – Не дергайся, лейтенант, двухгодичников обещали не трогать. Мы вас даже на сдачу физкультурных нормативов не посылаем, а уж батареей в сокращенном составе руководить – подавно. – В сказанном слышалось пренебрежение. И хотя вскакивать среди ночи по боевой тревоге совсем не хотелось, обида кольнула острой занозой. – Завтра, если в подразделении будет от кого-то перегаром вонять, лично буду каждого заслушивать, откуда спиртное взялось и в каких количествах. Так что бдительность превыше всего! – Пухлое тело командира дивизиона было с чувством пополам перехвачено портупеей, стекая нижней частью через галифе в яловые сапоги, и выдавало готовность пройтись бульдозером по всем закуткам и потайным углам в праведной борьбе с нарушителями устава.

– Предупрежден – значит, вооружен, – Игнатов решительно повернулся к присутствовавшим, щелкнув каблуками, и завершил инструктаж, ничего более конкретного не добавив к ранее сказанному. – Все по местам!

Никто ничего не говорил. Расходились молча, с небольшим налетом энтузиазма, свойственным каждому уходящему из-под надзора начальника. Коростелев в соответствии с указанием командира дивизиона распределил с прапорщиком Авдеенко время дежурства в казарме: с десяти вечера до двух ночи – он, после – его заместитель. Ну уж если не спать полночи, то в такой расклад легко вписалась преферансная пулька, которую можно прерывать для синхронной проверки личного состава вверенных подразделений. Практика показывала, что самый высокий шанс для нарушений дисциплины в течение первого часа после отбоя. Когда в одиннадцать вечера Коростелев пришел в казарму, он сразу понял, что что-то происходит по поведению дневального, замешкавшегося с докладом. Мимо него в туалет проскочил рядовой Овчинников – в трусах и майке. Расспрашивать – получить дежурный ответ «по нужде». Лейтенант просто проследовал следом и обнаружил в