Формула всего - Евгения Варенкова

– Ты не сердишься, что я тебе все рассказала?

– Я бы рассердилась, если б ты мне не рассказала. Спи.

И так легко мне стало, хорошо, что я вмиг до того крепко заснула, будто не существую вовсе. И сон мне приснился добрый – едем мы с Ристо по радуге да на сивом коне. За спиной у нас месяц катится, впереди – солнце, и звезды нам подмигивают, а Ристо меня к сердцу прижимает и поет.

Глава двадцать седьмая

Пхэн рэкакэ, собы ей тэ на пхадэл[84].

Так и переночевали. А утром разбудил нас конский топот. По дороге катилась повозка справная, сидели в ней гаже – мужик, молодая гажи и девочка. Мы с Лолли тут же подскочили, обрадовались, как жеребята запрыгали, руками замахали.

– Ой, остановитесь, стойте, миленькие!

– Скажите, куда дорога эта идет?

– В Мырвич, – ответил мужик, коня не остановил. Гаже!

– А вы, видать, на ярмарку? – разулыбалась Лолли. – Вон какая девочка нарядная, как куколка!

Гажи в повозке расцвела, будто ей золотой подарили. Да, знает Лолли, что люди хотят слышать. Не зря ее мама говорит, что Лолли будет наилучшей гадалкой в таборе, когда ее время придет.

– На ярмарку, – мужик натянул поводья, и повозка поехала тише. Мы с Лолли зашагали рядом.

– Хорошая нынче ярмарка, – знающим тоном сказала подруга. – Даже цирк есть.

И покосилась на повозку. Интересно им или нет? Я тоже покосилась.

У гаже лицо как блин плоское, стеклышки на носу блестят – умный, наверное, и одет, как купец, в широкий костюм, но глаз на нем не останавливается. То ли дело наши парни! А жена ничего, справная. И сразу видно, что хорошо поет и работать умеет.

– Подвезите нас, – попросила Лолли. – Я судьбу вашей дочки расскажу!

Вот, значит, как Лолли удочку закинула – не всякий захочет, чтобы ему гадали, но мало кто откажется про судьбу своего ребенка узнать. Гажи посмотрела на мужа со значением, он повозку и остановил. Понятно, кто у них в доме хозяин.

Забрались мы в повозку, и Лолли принялась за дело.

– Я вижу, держит ваша девочка в ручке яйцо. А яйцо – белок и желток, два начала одного существа. Значит, главное в ней ваши начала – красивая будет в мать и умная, как отец, – посулила Лолли. – У нас считается, что проще всего детскую судьбу по предмету гадать. Дай ребенку выбрать – что в руки возьмет, такая судьба и будет. Мама говорила, что я за карты сразу схватилась. И правда, понимаю я в них. Денег больших, может, и не заработаю, а поесть себе всегда нагадаю.

– Ваши дети, наверное, родятся и все как один руки тянут «дай! дай!», – проворчал гаже. – Ходить толком не научатся, а уже попрошайничают.

– А как же! – выпучила глаза Лолли. – Цыганом родился – умей достать, а не умеешь – позор твоей семье!

Мужик крякнул от этих слов, а жена его рассмеялась. Хорошая женщина. И смех у нее хороший. Она тут же залезла в корзину и дала нам с Лолли по яйцу! Вот спасибо, как вовремя, у меня от голода уже все печенки ссохлись. Вчера с волненья есть не хотела, а сейчас слюни потекли.

– Встретил я недавно одного цыгана… – начал гаже.

– Цыгана встретить – это всегда к богатству, – важно встряла подруга.

– К богатству… Сказала тоже. Богатство разное бывает!

– А какой он из себя был?

– Пожалуй, что красивый. Да, Настя? – обратился он к гажи, а та кивнула и покраснела.

– Золото найдешь, богом клянусь! Красивый, по-нашему значит – золотой! Все цыгане знатные красавцы!

А я подумала – ну да, Ристо, Драго, Граф, а вот как насчет Рябчика? Он-то какой красавец?

– Знатные, – обидно так хмыкнул гаже. – Тот тоже оказался знатным. Подсвечник у меня увел.

– Что?! Ой!!! Мы таких не знаем. Нет, нет, нет! Это не наш. Наши не воруют! – заголосили мы с Лолли.

Некоторое время ехали молча. Ну что тут скажешь? Неприятно, когда все на цыган валят. Потом мужик покашлял и примирительно спросил:

– Ты про цирк что-то говорила. Что, медведей водят?

– Ну да. Медведей, на конях крутятся, ножи бросают. А иногда выступает цыганка-силачка Кокана. Силищи у нее немерено! Любого мужика на лопатки положит!

– Врешь ведь!

– Да чтоб у меня глаза повылазили! Нееет. Бывает, что привру маленько. Самой скучно одно и то же рассказывать. Но Кокана взаправду силачка. Никогда в цыганском мире не было такого дива!

– Эх, Настя, жалко, что столько дел у нас, – посетовал гаже. – Сами представление не посмотрим, и ребенок не увидит.

– А вы оставьте ее с нами и идите себе, а после у цирка найдемся, – предложила Лолли.

Но гаже почему-то не согласились.

Приехали мы на ярмарку, попрощались с ними и сразу побежали к стоянке Риченгиро. А там музыка играет, народ толпится. Нырнули мы с Лолли в толчею и вынырнули у самого края, чуть коню под ноги не попали.

Представление!

Бежит по кругу конь, на нем стоит цыган и играет на скрипке. Стройный, как тополь, вытянулся, глаза прикрыл и работает смычком. Лошадь под ним мчится, а он и не шевельнется, будто на ровной земле стоит. Вот гаже рты пораскрывали!

Я вспомнила, что Ристо после коней выступал, значит, его еще не было. Значит, увижу милого.

А следом Стэво вышел. Блеснул золотыми зубами – улыбнулся мне, заметил, значит. Сказал ему Ристо про нас? Стэво прошелся по кругу – раз, раз! – с одного гаже кнутом шляпу снял, у другого пепел с папиросы. Красиво! Потом выбежал цыганенок и подкинул в воздух карту, а Стэво кнутом ее перешиб. Целую колоду бросал цыганенок, и все падали, переломленные пополам!

Я думаю, ну ладно, сейчас уж точно Ристо выйдет. Но нет, вышел метатель ножей. Страшный, собака, – кудлатая борода, усищи дыбятся, а башка голая. На плече у него обезьяна сидела. Я, если честно, только на нее и смотрела, потому как она – вылитая Рупа, Розина сестра.

Потом к нам с Лолли подошел Стэво, вишен дал.

– Стэво, – говорю я, – можно обезьяну угостить?

– Да ты что! – замахал он руками. – Обезьяна эта страшная зверюга! Кусается, царапается, к детям не идет, с рук не ест. Кормить ее можно только под хозяйским присмотром, да и то опасно!

А тут, наконец, и Ристо появился, как солнышко в майский день. Увидел меня и разулыбался. И я тоже. Разулыбалась. Ристо со своим Мишей снова полную шапку денег собрал. Да, не пропала бы я за таким парнем!

Уж смотрела я на него, смотрела, улыбалась, улыбалась, да