Формула всего - Евгения Варенкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Второй раз повторять не пришлось. Из конюшни один за другим вылетали нарядные драгуны. Кто-то выстрелил в воздух из пистолета. Раздался победный зов полкового горна.
Чисто выбритый старый полковник, не вставая из-за стола, за которым обедал в обществе купца Филимонова, в эту минуту бросил на тарелку баранью кость и уверенно произнес:
– Через час привезут… Об заклад побьемся?
– Да я верю, – откликнулся близоруко щурящийся купец. – Ваши ястребы – и не догонят?! Чушь собачья!
– За моих ястребов!
Всадники скрылись из поля зрения.
Драго опережал погоню метров на двести, однако чудес не бывает – ломовой уже начал задыхаться.
За спиной грянул первый выстрел, затем второй. Обе пули мимо. Их зловещий просвист нагнул цыгана. Он прижался к коню всем телом. В лицо плеснула черная грива.
Туфф! Туфф!
Воздух стал раскаленным. Драго весь подобрался, кровь внутри замирала, и он правил вперед, не чуя себя, словно уж неживой.
Туфф! Туфф!
Смерть – гребенка, а ты просто вошь между зубьев! Исхитрись проскочить!
Они вырвались в степь. Цыган держал на восток. К Одинокой Вдове. Солдаты неуклонно настигали его. Ломовик хрипел. Его широкая крепкая спина взмокла так, что Драго пропотел его потом. Конец был близок.
Глава двадцать шестая
Лаческэ илэскэ, сыр чириклякэ, локко[83].
Когда небо плачет, а солнышко смеется, грибы хорошо растут. Сухарик с Перчиком недавно принесли несколько штук в шапках. Самые первые. Вкусненькие были, я из них суп сварила. Мало только получилось, на нашу-то семью.
Собралась я пойти в лес по грибы. Позвала Лолли с собой. Она не знала, а я решила рассказать ей все про Ристо. Не могу больше молчать, с самой драки, как поняла я, что пропала, воздуха мне нет. Все кажется никчемным, немилым – и жизнь моя, и табор, и даже родные. А мысли только о Ристо и о том, как избежать свадьбы с Драго.
С кем мне еще поделиться, как не с Лолли? Не Бурте же рассказывать, что забыла я про обещание его брату и влюбилась в Ристо.
Утром чаю напилась от пуза, и вышли мы из табора. Никто за нами не увязался, слава Николе. Лолли, по своему обыкновению, шла и трещала, как сто сорок. Деловая из себя – грибы собирает. И они ну прямо в глаза ей лезут, а я все мимо прохожу, не вижу ни одного. Оно и понятно: не за грибами же я пошла, в конце концов!
Я шагала и думала – ну Лолли, ну скажи что-нибудь, чтоб я знала, как начать, – а она и говорит с ходу:
– Воржа, опять гриб раздавила! Не понравится Драго, что ты его монетку потеряла…
Я и выпалила:
– Не пойду я за него, Лолли.
Подруга встала, как конь перед забором.
– Не люблю я его.
– Сама сняла монетку?
– Нет, монетка потерялась. Клянусь! Сама судьба мне указывает – не надо выходить за Драго. Не люблю я Драго, и он меня не любит.
– Так как же? А свадьба?
– Не будет свадьбы.
– Так обещано уже. Насильно выдадут. Нашу сестру не больно спрашивают, сама знаешь.
– А я убегу! Убегу! – разрыдалась я.
– Так что же это… – растерялась Лолли. – Воржа, ты сама не своя. Почему ты так переменилась?
– Помнишь, Лолли, песню нашу? «Через тебя, моя красавица…» Ты тогда сказала, что нет любви без страданий. А я не знала, ничего не знала! Я думала – Драго. Я думала – свадьба. А сейчас я знаю! Я так страдаю, Лолли, если б ты знала, как мне страшно!..
– Да что случилось? Скажешь ты уже или нет, холера тебя забери! – рассердилась Лолли.
– Я люблю Ристо из Риченгиро.
– Что?!
– Ристо тоже любит меня. Я лучше умру, чем за другого пойду.
– Господи, Воржа, крапива тебе на язык!
Идем мы рядом, в землю смотрим. Лолли соображает так, что слышно, как у нее на голове волосы шевелятся. А я ни о чем не думаю, полегчало мне. И только когда Лолли наступила на огромный белый гриб, я поняла, что все свои тревоги отдала ей.
– Ты гриб раздавила, – говорю я.
– Он целовал тебя?
– Что? Нет!
– Значит, не было ничего между вами?
– Лолли, что ты?
– Я боюсь за тебя! Дело нешуточное! Ты невеста! Как тебе помочь? Святой Никола, покровитель цыган!.. Воржа, мне нужно знать, как далеко дело зашло.
– Мы любим друг друга, – сказала я.
– Хуже и придумать нельзя, – сказала Лолли.
Мы любим друг друга. Боже, как хорошо, что я могу произнести это вслух! Мы любим друг друга, кто станет препятствовать нам?
– А если мы на цыганский суд придем? Пусть нас выслушают. Я ведь еще не жена Драго.
– А кто вступится за вас? Кто слово замолвит? Кто скажет: «Вот, дети безвинные…» Да и потом, суд есть суд, а жизнь есть жизнь, и если Драго решит самовольно наказать вас, то его не остановить.
– А если Ристо придет в шатер просить моей руки?
– Да, придет Ристо к твоим родным, когда всем известно, что ты Драго обещана, и его с позором прогонят. Тебя будут стыдить и костерить, а ты глаз не опустишь, понимаешь? Увидят они, что любишь ты Ристо, и твоей семье не останется ничего, как насильно выдать тебя за Драго или отречься от тебя. А они тебя так любят, думаешь, легко им будет? Только твой отец скорее сердце свое порежет, чем честь свою запятнает.
– Ой, Лолли, что же делать-то, а? Бежать?
– Подумать надо.
Сколько ни раздумывали мы с Лолли, как мне быть, только больше запутывались. А потом и ноги наши спутались, заблудились мы в лесу. Ходим, а кажется, что по кругу – и здесь были, и это видели. Колдовство! Видно, завел нас леший в бездорожицу, цыган сам никогда в лесу не потеряется.
– Видишь, – говорит Лолли, – к чему нас твоя любовь привела!
Долго плутали мы меж деревьями. Кажется, есть какой-то просвет в чаще, думаешь, поле, а там топь. Только к ночи вышли на дорогу, а в какую сторону ступать по ней – не знаем.
– Сил нет идти, – пожаловалась я Лолли.
– И я не могу больше. Молчала, раз уж ты идешь.
– Давай будем на ночь устраиваться.
Примостились на обочине, чтоб, если кто поедет, спросить, куда ведет дорога. Травы накидали, сами сели рядом, повалились друг на друга, и тощий бок Лолли показался мне мягче перины. Уж как я люблю ее, свою подругу!
– А тебя кто-нибудь уже целовал, Лолли? – шепотом спросила я.
