Ночи и рассветы - Мицос Александропулос

— Куда ты, Натан?

— И сам не знаю! Может, здесь, в горах, уцелеем…

Космас поискал в толпе беженцев родных Натана, но увидал только жалкую, скрюченную старушку, которая подошла и встала рядом с Натаном.

— Это моя тетя! — сказал Натан.

— А остальные? Руфь?

— Нет больше Руфи, Космас! Ни Руфи, ни матери, ни отца…

Его голос дрожал, лицо исказилось гримасой боли.

— Даже не знаю, где они! В каком-нибудь лагере, если еще живы… Однажды ночью, когда меня не было дома…

Космас поспешил отвлечь его:

— Что ты собираешься делать?

— Не знаю.

— Пойдем с нами!

— Правда? — оживился Натан. — Ты так думаешь, Космас?

— Что тут раздумывать? Будем воевать вместе… Если бы Натан был один, он, конечно, согласился бы.

Но тетя, которая до этого стояла рядом, безмолвная и недвижимая, словно мумия, вдруг встрепенулась и ожила.

— Натан! — Она схватила Натана за руку и заговорила с ним на своем языке. Он слушал, молчаливый и серьезный.

Потом старуха обернулась к Космасу.

— Нет! — сказала она. — Натан не пойдет!

Космас увидел в ее взгляде ужас и отчаяние, он попробовал успокоить ее.

— Нет! Нет! — еще решительнее сказала старуха и дернула Натана за руку.

Тот не сопротивлялся. Он пошел следом за ней, то и дело оглядываясь на Космаса. В его по-девичьи кротких глазах застыла глубокая тоска.

— Ну что ж, счастливого пути, Натан! — с грустью сказал Космас. — Желаю удачи!

Едва Натан и старуха догнали остальных, на дороге снова разорвался снаряд. Послышались испуганные крики и детский плач. Космас хотел вернуться, но Леон не позволил: нужно было торопиться. Космас очень сожалел, что не сумел уговорить Натана. Эта старуха с лицом Сивиллы всецело властвовала над его душой. Настаивать было бесполезно.

V

Офицер ЭДЕС в мундире и с оружием спешил им наперерез.

— Прошу вас, задержитесь на минутку! Не знаю, что с ними делать!

Неподалеку, под развесистым деревом, стояла группа мужчин.

— Там майор Квейль, представитель английского командования. Чуть-чуть не попал в плен и теперь нервничает. А что я могу для него сделать? Языка английского я не знаю, переводчик сбежал. Они тоже вас просят, подойдите.

— Пойдем, Космас, — сказал Леон. — Видать, мы так и не доберемся сегодня до полка. Ты ведь знаешь английский?

— Объясниться сумеем. Пошли!

— Слава богу! — облегченно вздохнул эдесит. — Ну и намучался я с ними!

— А чего они хотят?

— Сами не знают. Боятся, что их схватят немцы. Много слышал Космас об английском хладнокровии, но эти англичане не могли им похвастать. Майор Квейль, длинный, худой, с рыжей шевелюрой и рыжими бровями, не скупясь на проклятия, ругал эдеситов за то, что они не сумели удержать своих позиций по крайней мере до тех пор, пока не обеспечат отступление.

— Скажи ему, Космас, — попросил Леон, — что наши передовые части держатся крепко. Пусть успокоится!

— Ему нелегко будет успокоиться, — вставил офицер ЭДЕС. — Чуть-чуть не угодил к немцам.

— Чего вы от нас хотите? — спросил Космас англичанина.

— Мы хотим добраться до штаба английской миссии. Мы хотим, чтобы нам дали лошадей, идти пешком мы больше не можем… И пусть нас сопровождают офицеры ЭЛАС, ну, скажем, вы двое! — Тон англичанина становился все более требовательным.

— Переведи ему, — резко сказал Леон, — что мы не находимся у него в подчинении. И если он будет продолжать в таком духе, мы не станем его слушать.

— Помилуйте, — пошел на попятный Квейль, — наша просьба никак не носит характер приказа.

— Что случилось, Леон?

Они оглянулись. На дороге остановились трое всадников. Один из них спешился и направился к дереву. Космас узнал его сразу. Это был Спирос — в шинели и пилотке, но совсем прежний, штатский, похожий больше на крестьянина, чем на комиссара дивизии.

Он поздоровался с каждым за руку, а Квейля приветствовал как старого знакомого.

— Как вы поживаете?

— Хорошо!

Космаса Спирос узнал не сразу и, протягивая ему руку, как видно, приняв его за переводчика.

— Ты? — поразился он. — Откуда ты свалился?

Он привлек Космаса к себе.

— Так как же это, Космас? Когда ты прибыл? Здоров?

— Да, здоров…

— Совсем здоров?

— Да, да…

Спирос недоверчиво посмотрел на него и снова обернулся к Квейлю.

— Ну вот, пожалуйста! — сказал Квейль. — Опять мы у вас в плену.

— В плену у просчета, — улыбнулся Спирос. — Мы же предупреждали, что ЭДЕС не удержится.

В руках у Спироса был пастушеский посох. Квейль попросил разрешения рассмотреть его получше.

— Хорошая работа!

— Возьмите его себе!

— Нет, нет, как можно…

— Я найду себе другой. Если нравится, берите.

Квейль поблагодарил и не взял. Спирос вернулся к прерванному разговору:

— Нужно оружие. С оружием и отряды ЭДЕС продержались бы дольше. Греки — и правые, и левые — умеют воевать, было бы чем.

— На весь батальон у нас был один «брем», — вмешался офицер-эдесит, — да и тот без лент.

— Вот видите! — воспользовался поддержкой Спирос. — А мы воюем только тем, что отбираем у немцев и итальянцев.

Он распрощался с англичанами и подошел к Леону.

— Лошадей придется отдать. Штаб уже близко, вон под той скалой.

— Отдать, конечно, можно, но лошади не кормлены и еле-еле идут. Как бы не свалились по дороге…

— Другого выхода нет. Хорошо, если ты дашь им связного.

Он еще раз попрощался и направился к лошади, но на полдороге обернулся и позвал Космаса:

— Поди-ка сюда! Тебе ничего не нужно? Как рука?

— Хорошо!

— Куда ты теперь?

— С Леоном…

Спирос взял Космаса под руку, и они вместе пошли к лошади.

— А Янна надеялась застать тебя в Афинах… Она уехала по заданию…

Когда Космас вернулся под дерево, англичане уже получили лошадей и собирались в дорогу. Офицер ЭДЕС считал, что его миссия окончена. Он хотел присоединиться к Леону.

— С удовольствием, — радушно пригласил его Леон. — Если англичане не возражают…

Космас передал Квейлю просьбу офицера.

— Нет! — запротестовал англичанин, — Он состоит в частях ЭДЕС, вы не имеете права его мобилизовать!

— А мы и не мобилизуем его. Он сам хочет остаться…

— Нет, он нам нужен!

— Вот тебе и на! — расстроился эдесит.

Прощаясь, Квейль поблагодарил Космаса за помощь.

— Идите к нам переводчиком! Не пожалеете.

— Я всего лишь четвертый день в горах и хочу на передовую. Еще встретимся…

— Вы хорошо говорите по-английски. Где вы учили язык?

— Сначала сам, по учебнику. А в позапрошлом году в Афинах у меня был случай попрактиковаться. Я прятал английского офицера, он жил у меня целый месяц…

Англичане заинтересовались и засыпали Космаса вопросами.

— Это, по-видимому, майор Стивене!

— Вы знаете его?

— Если только это он, — ответил Квейль. — Скорее всего он.

— Не собирается ли он к нам? Хотелось бы повидать его еще раз…

— Не исключено, что увидитесь. А до тех пор постарайтесь не повстречаться с немецкой пулей…

— Благодарю вас, буду иметь в виду… Простились они по-дружески. Первое впечатление от встречи с англичанами постепенно сгладилось.

Между двумя каменными глыбами был натянут брезент. В глубине укрытия, склонившись над телефоном, сидел на красном войлоке партизан.

— Где командир? — спросил его Леон.

— На наблюдательном пункте, товарищ комиссар!

Метрах в тридцати от палатки, облокотившись о камень, смотрел в бинокль приземистый мужчина с черными, как вороново крыло, волосами. Услышав их шаги, он оглянулся:

— А, Леон!

— Как дела, товарищ полковник?

— Иди посмотри. Опять наступают.

VI

Голые вершины и поросшие елями склоны, снега и камни — все немо и неподвижно. С непривычки бинокль прыгает в руках Космаса, и два круглых стеклышка выхватывают то пятачки пепельно-серого неба, то что-то темное и непонятное.

— Первый раз смотришь в бинокль?

— Первый…

— Вон туда гляди! Видишь?

Космас понял, что задерживает полковника, и вернул ему бинокль. Теперь даже невооруженным глазом он заметил зеленые крапинки, сползавшие по снежному склону на той стороне реки. Это были немцы. На фоне громадных скал и глубоких ущелий они казались совсем ничтожными и безопасными.

Вдруг на небольшой высотке, как раз напротив наблюдательного пункта, разорвалось несколько снарядов.

— Чтоб им пусто было! Где же артиллерия? — Полковник выругался и бросился к телефону. — Эй, Лефтерис! Скажи им… пусть еще раз ударят по церкви!