О верности крыс - Мария Капшина

— Спасибо! — оживился Оней. И тут же помрачнел обратно. — Он меня убьёт. Ладно, я побежал.

Шонек помахал ему рукой и тихо буркнул себе под нос:

— Ты, главное, в Лисятню больше не ходи. А то Умник убьёт тебя раньше. И меня за компанию.

Веджойо ол Каехо

2273 год, 19 день 5 луны Ппд

Веройге

Мать нагрянула внезапно, как зангские пираты в приморский городок. Приведя себя в порядок после долгой дороги, она тут же затеяла приводить в порядок дела сына, который, как ни крути, очень вовремя вернулся к делёжке власти. И который по малолетству и разгильдяйству пил без просыху и травился пылью вместо того, чтобы доблестно интриговать, как положено приличному карьеристу из древнего рода.

— Нет.

— Но хотя бы попробовать!..

— Нет.

— Сынок… — и замолчала.

"Сынок" терпеливо ждал, когда ей надоест общение, и можно будет заняться делом.

— Что? — спросил он. Клайенна непонимающе наклонила голову.

— Что ты так смотришь? — пояснил Хриссэ.

Клайенна кьол Каехо улыбнулась и неловко протянула руку, тронуть висок сына. Хриссэ скептически приподнял бровь. Кьол Каехо отняла руку.

— Ведж… Хотя, какой ты Ведж!.. Энетхе… Нет, не так. Я говорила твоему отцу, что из Сойвено получился бы лучший герцог. Энетхе точно такое же лицо делал, как ты сейчас…

С облегчением прикрыв за ней дверь, Хриссэ побродил по комнате, попинывая мебель — настроение от этого не улучшалось, — и пыльник отправился мерить улицы, в надежде, что промозглый ветер выдует дурацкое состояние. Пешком — он никогда не ладил с лошадьми. Конечно, он мог держаться в седле, мог отличить дазаранскую кобылицу от мерина с Пустошей… Но не более того. Не мог, как отец, с полусотни шагов определить возраст скакуна с точностью до порога. Не мог, как мать, мгновенно подружиться с любой лошадью любого норова. Отец умел коней укрощать, а мать умела сделать так, что лошади не хотели блажить. И как ухаживать за лошадьми, Веджойо знал, но предпочитал перепоручать это конюхам. Своим ногам он вообще доверял больше, чем конским, что странно для сойгьи и непростительно для о-Каехо. Брат, Сойвено, любимец матери и гордость отца, хоть и был младше девять порогов, уже тогда освоился с лошадьми лучше беспутного наследника. Вот кто мог хоть нлакку в седле на галопе сплясать. Недаром так сдружился с таким же лошадником Натом н-Эдолом, хоть по возрасту кадарец ближе был к Веджу, чем к Вену. Тиволи и Сойге враждовали редко, что бы там себе ни думали Империя и Кадар. Иногда два герцогства казались друг другу больше сродни, чем формальным землякам. Ничего странного, что обоих родов "герцогята", как выражался старый конюх (как же его звали?…), то и дело мотались из Кейба в Эдол и обратно. Или по границе между герцогствами. Или по Кадарскому лесу. Главное, чтобы втроём. Все трое, впрочем, понимали, что Наатадж н-Эдол и Сойвено ол Каехо дружат, а Веджойо и Наатадж — не особенно. В любом случае, других друзей у Веджа не было. Он и с братом ладил постольку поскольку. Вен любил не только лошадей, он всякую живность любил. А Ведж любил охотиться. Когда гончие загоняли дичь, что-то зажигалось в холодных глазах о-Каехо, и Вен на этот холодный огонёк хмурился сквозь белёсые ресницы, но молчал. А когда старший брат погонял чистокровного и отлично выезженного коня плёткой, младший молчать уже не мог и не хотел. Вплоть до крика и кулаков. С кулаками, в отличие от лошадей, всегда лучше было у старшего, и любви Вена ему это не прибавляло. Как, впрочем, и сам он не проникался братской любовью, когда Сойвено кричал на всю округу, что только полный дурак и неумёха будет хлестать такого умницу, как Пепел, который и голоса, и ног, и поводьев слушается замечательно — если рот ему поводьями не драть. А драть рот такому умнице будет только совсем уж безрукий… Безрукий на аргументы отвечал рукоприкладством. Мэтр Дийшан, учивший "герцогят" стрельбе, фехтованию, кулачному бою, сойгийской борьбе и прочим воинским премудростям, всегда выделял Веджа, но это было мало не единственное, в чём старший брат опережал младшего. Если не считать умения срезать словом, конечно, и умения усмехаться с неприятным прищуром, которые о-Каехо более-менее освоил уже годам к десяти. По крайней мере, сверстники с ним тягаться точно не могли. И старшие — не всякие. Справедливости ради надо сказать, что не только в силу языкатости наследника, но и потому, что сыну герцога ол Каехо в Кейбе не указ никто и ни в чём, кроме родителей. Попробуй, скажи что поперёк, когда всякая собака в столице герцогства с первого же пинка усвоила, что с господином Веджойо связываться — себе дороже.

Дальше — больше. Вена в герцогстве любили, Веджа — боялись. Герцога боялись, конечно, сильней, а потому не высказывались вслух, что наследником надо бы — рассудительного Сойвено, а не психованного Веджойо, хоть Сойвено и младший. Зато младший в седле — как там и родился, сразу видно истинного сойгьи! Вслух не говорили, но думали громко, а Ведж глухим не был. В первый поединок вляпался в двадцать четыре порога — со здоровым детиной, сыном заезжего арнакийского барона. Детина хаял "герцогёныша" в кабаке, не приметив, как обхаянный вошёл туда же. И Ведж победил. Перед поединком не договаривались, до первой крови ли, до сдачи или до смерти, потому победил — убив, чтобы уж точно. Не постеснялся пнуть песок, чтобы тот взметнулся и забился детине в глаза, давая возможность ударить наверняка.

У Вена со слухом на сплетни было хуже, да и рано думать о политике в шесть или семь лет, даже если ты сын герцога. Потому о терзаниях брата он имел смутное представление. А потом ему выпал шанс обнаружить, что он и о самом брате имеет представление не менее смутное. Поединок был в четвёртую луну пополуночи, а вскоре после Порога полудня Вен отправился кататься на своём Закате. На обратной дороге завернул в изученный вдоль и поперёк обоими братьями овражек, где протекала речка, давая воду древесным корням и получая взамен тень. Лето выдалось жарким, и жажда под вечер вполне закономерна, так что Сойвено ничуть не удивился, обнаружив между тропой и ручьём пасущегося Пепла, коня Веджа. Оставил Заката там же и весело пошёл к прогалине с удобным бревном для сидения над речкой. Ведж действительно был там. Сойвено заметил брата раньше, чем он его, и замер за кустом.

Мэтр Дийшан объяснял мальчишкам, помимо прочего, болевые захваты, болевые приёмы, особые точки на человеческом теле… Именно это Ведж и отрабатывал на щуплом парне лет семнадцати; рабе, судя по клейму на плече. Парень явно не был воином, и толкового сопротивления оказать не мог. Потому, видимо, Ведж его и купил: чтобы без лишних проблем. Чтобы нащупывать болевые точки, заламывать руки под разными углами… А рот парня забит кляпом и завязан поверх, чтобы не отвлекал. Ведж закончил серию ударов, позволил рабу придушенно стонущим кулём рухнуть под ноги и, довольный собой, пошёл к воде. По дороге он заметил Вена, весело поприветствовал, помахав рукой. Потом разглядел выражение брезгливого возмущения на лице брата и расплылся в своей неприятной ухмылочке. Вен зыркнул на него и пошёл было к свалившемуся парню: посмотреть, помочь… Ведж успел первым и деловито добил раба коротким тычком ножа. Сойвено снова замер, но от злости не нашёл слов. Только постоял, сверкая глазами на смеющегося и вытирающего нож Веджа, а потом повернулся и убежал.