Плёвое дельце на двести баксов - Валерий Ефремов

— И Крайнов вот так, запросто, согласился? Только потому, что ты его об этом попросил? — В голосе лейтенанта звучало явное недоверие.

— А как же иначе? — искренне удивился Брагин. — Ведь Макс являлся моим другом. А кроме того, разве то была моя личная месть? Кто знает, сколько пацанов полегло из-за его подлых делишек… А скольких бы он еще загубил, если бы остался жив? Об этом ты подумал, лейтенант?

— Ну, ладно, ладно, — примирительным тоном сказал Вольнов. — Что было, то прошло.

— Короче, ночью Макс проник в госпиталь через окно моей палаты, сделал свое дело и таким же образом ушел. А то, что ты, Гриша, из-за сдохщего Синюка пострадал, — извини. Но это — война, и это — Чечня, тут уж ничего не попишешь. Но, чтобы частично загладить свою вину, я возьму еще по паре кружек за свой счет.

Когда бывший собровец вернулся с подносом пива, лейтенант задал очередной вопрос:

— И отчего же ваша дружба пошла наперекосяк? Из-за Ольги?

— Ну, лейтенант, я надеюсь, ты достаточно умен, чтобы не верить абсолютно всему, что написано в моем «чистосердечном признании». В этом высокохудожественном документе были некоторые расхождения с нашей тусклой, серой, будничной действительностью. И тому, естественно, есть свои причины, которые станут тебе ясны по ходу моего повествования, если ты еще сам до всего не докумекал. А что касается Макса, он на всю жизнь остался моим ближайшим другом. Да, с Ольгой получилось, конечно, не очень складно. Я переспал с ней, ничего не ведая о ее отношениях с моим приятелем. В Москве мы стали реже видеться с ним и мало что знали о личной жизни друг друга. И поэтому я был просто потрясен, когда через какое-то время выяснилось, что Ольга и Макс уже давно знакомы друг с другом и на днях стали мужем и женой. Но я, конечно, о своем приключении с Ольгой помалкивал, да и ей такая огласка была ни к чему. То есть на наши отношения с Максом эта женщина никак не повлияла. Что тебя еще интересует, Гриша?

— Убийство Цикли, — последовал незамедлительный ответ. — В показаниях свидетелей есть и такое: когда с руки киллера жена Цикли сорвала перчатку, то выяснилось, что на ногтях у убийцы был лак. Ты ведь наверняка заметил это, и у тебя сразу возникло подозрение насчет Ольги?

— Да, — очень спокойно признался Брагин. — Тем более что лак на ногтях убийцы оказался редкого фиолетового цвета — точной такой был у Ольги, когда она вместе со Светланой Васильевной посещала мою квартиру.

— Однако ты, подозревая, что Максима Крайнова уже нет в живых, а к его смерти приложила руку его жена и теперь заметает следы, убирая свидетелей, не стал мстить за своего самого близкого друга, — укоризненно покачал головой Григорий Вольнов. — Наоборот, шантажируя Ольгу: мол, тебе все известно о гибели ее мужа, принудил эту женщину к сожительству. Уж слишком она была хороша. Я правильно изложил ход событий, собровец? Ты ведь обещал, что расскажешь все начистоту, — добавил он, не сводя пристального взгляда с собеседника.

— И заметь, Гриша, — Брагин приподнял пивную кружку, будто призывая ее в свидетели, — свои обещания я выполняю всегда. Ну, так вот, задержать Ольгу в «Шоколаднице» я не пытался. Я был без оружия, а у нее, похоже, имелись намерения вместе с Циклей заодно пристрелить и его собеседника. Во всяком случае, она в тот момент колебалась. К тому же мне было невыгодно брать Ольгу при всем честном народе. В этом варианте она в конечном счете оказалась бы в руках ментов. А мне надо было учинить ей персональный допрос о судьбе Максима Крайнова. С этой целью я и навестил ее уже через час в квартире на Кутузовском проспекте. К тому времени, замечу в скобках, Ольга практически всю мебель и всякие там раритеты на самом деле продала. А описанный мной процесс реализации всего этого барахла вроде как в более поздний период времени — лишь попытка представить дело так, будто Ольга еще долгое время была цела и невредима.

— А на самом деле? — Этот вопрос лейтенанта прозвучал несколько растерянно.

— Давай по порядку. Что касается моего отношения к Ольге как к женщине, то она мне действительно нравилась, но не до такой умопомрачительной степени, как я это описал. К тому же в моей жизни тогда уже появилась другая девушка. И у нас с ней были такие, говоря высоким слогом, светлые отношения, что я считал для себя невозможным ей изменять, как бы напыщенно это ни звучит.

— Хм, — усмехнулся лейтенант. — А как же ночь с Амалией Вельтман?

— Эта ночь, Гриша, — плод моего художественного воображения, — назидательно пояснил Брагин. — Я же тебе уже говорил, что далеко не все, что изложено в моем «чистосердечном признании», соответствует действительности. Мне надо было создать иллюзию достоверности описываемых событий, чем я в ряде случаев и занимался. Отмечу, что у меня уже имелся художественный опыт. У нас на юридическом факультете издавался самодеятельный литературный журнал, и я был его постоянным автором: сочинял разного рода занимательные рассказы. Что касается Амалии Вельтман, то она действительно встретилась мне во дворе моего дома и пыталась меня клеить. Правда, не знаю, с какой целью: то ли натурально хотела со мной переспать, то ли это с ее стороны была некая разведывательная акция. Тогда же я девушку и отшил. Я, кстати, в тот момент был одет в фирменный сименсовский пиджак — отсюда у этой парочки, Амалии и Бориса, вероятно, и возникла идея известного тебе псевдоограбления дачи олигарха.

— А сам-то налет на дачу — это не твой художественный вымысел? — осторожно спросил Вольнов, которого признания собеседника уже в достаточной степени ошарашили.

— Нет, всё, что я написал по данному поводу, — истинная правда, — торжественно произнес Брагин, подняв вверх два пальца, указательный и средний, будто принимал присягу на верность какому-нибудь монарху.

— Будем надеяться, — мрачновато произнес лейтенант. — А то у полковника Скрынникова могут возникнуть сложности с закрытием этого дела. Так что у тебя произошло с Ольгой после убийства Цикли? Ты посетил ее, и что дальше?

— Дальше события в течение трех суток, с одиннадцатого по тринадцатое августа, развивались в стремительном темпе. А Ольга в разговоре со мной призналась во всем.

— То есть в соучастии в убийстве мужа?

— Именно.

— И она тебе совершенно откровенно рассказала о своем преступлении?

— Естественно, — пожал плечами Игорь.

— Как же тебе удалось заставить ее сознаться в этом?

— Странные, однако, у тебя вопросы пошли, Гриша, — недоуменно покачал головой Брагин. — Как будто ты и не служил в Чечне. Как будто ты и не знаешь, что захваченные в плен духи всегда дают откровенные признательные показания.

— Да, но их допрашивают такими методами…

— Вот точно такими методами и я допрашивал Ольгу. Что ты на меня так смотришь? Мне всего лишь надо было знать истину о судьбе моего друга. Я же не пришел домогаться ее тела под угрозой пыток.

Лейтенант как-то грустно вздохнул:

— Пусть так. И о чем же тебе поведала Ольга?

— Кое о чем я написал. Макс действительно играл на бирже и после каких-то неудачных операций влез в серьезные долги. Он и вправду заложил свою шикарную квартиру на Кутузовском проспекте, но и эти деньги проставил на бирже. Семья Крайновых меньше чем за неделю превратились из вполне обеспеченных людей в нищих бомжей. Ольга же, эта, мягко сказать, стерва — сейчас ты окончательно поймешь, почему я употребляю такой термин, — мечтала всегда жить в роскоши, чего и добилась, выйдя замуж за преуспевающего в то время Макса, и никогда не работала. Она закончила три курса медицинского института, но забросила учебу. На беду моего друга у нее остались кое-какие связи в медицинской среде… А Макс после разорения впал в депрессию. Ему действительно угрожали физической расправой, если он не уплатит огромные долги. И Макс, тут придется верить Ольге на слово, собирался покончить с собой. И она решила ему помочь — не без навара для себя. Ольга связалась с одной из знакомых медицинских девиц, которая работала в системе трансплантации органов. Через нее вышла на банду, которая крышевала соответствующее учреждение. Конкретно Оленька имела дело с Жунтом. Она гарантировала бандиту, что розыском пропавшего Максима Крайнова никто всерьез заниматься не будет — милицию, мол, вполне устроит версия, что его убили и закопали за долги некие неустановленные криминалы. Надо отметить, что насчет милиции она оказалась права. И вот в одну из чудесных летних ночей за мертвецки спавшим Максом, поскольку Ольга щедрой рукой подсыпала ему в какой-то напиток серьезную дозу снотворного, приехал Жунт, запихал Крайнова в мешок, а потом в багажник авто и отвез его в клинику — для извлечения из моего приятеля жизненно важных органов. Получила Оленька за свою коммерческую комбинацию не бог весть сколько — всего-то двадцать штук зеленью. Ну и что, ты думаешь, я должен был предпринять, услышав такое?