Вся твоя ложь - Гарриет Тайс

Секретарша непонимающе смотрит на меня. Джессика теперь стоит рядом со мной, Робин и Поршия немного позади.

– Простите, что бы вы хотели?

– Я хочу пройти ко входу в актовый зал и показать этой даме свое имя в списке бывших школьных старост. Она, кажется, не верит, что я тоже выпускница этой школы.

Я поворачиваюсь и иду прямо по коридору, Джессика идет за мной следом. Мы подходим ко входу в актовый зал, и я сразу же нахожу свое имя на Доске почета.

– Смотри. Вот она я. Вот… Видишь? Сэди Роупер, заместитель старосты школы. Прямо тут, собственной персоной.

– Но это не ты. Разве твое имя не Сэди Спенс?

– О, черт возьми, неужели ты никогда не слышала о смене фамилии при замужестве? Спенс – это фамилия моего мужа. Моя девичья фамилия – Роупер. И это та самая фамилия, которую я не меняла и до сих пор, собственно, использую.

– Не надо так сердиться и ругаться, – говорит Джессика, но в ее голосе уже нет былой напыщенности и самоуверенности. Она выглядит смущенной.

– У меня есть все основания сердиться и ругаться, – говорю я. – С меня хватит. Вы вели себя просто отвратительно все это время. Я сейчас не только тебя имею в виду. И вообще, где ваши чертовы имена? Я тоже тебя совсем не помню.

Она показывает на доску справа. Я смотрю наверх и читаю список имен старост последующих лет, которые учились уже после меня. И спустя четыре года после моего выпуска вижу имя Джессики Мортон, заместителя старосты. Я поворачиваюсь и смотрю на нее.

– Значит, ты была на четыре года младше меня, – говорю я. – А где же Джулия? Что-то я не вижу ее.

– А ты что, никогда не слышала о смене фамилии при замужестве? – усмехается мне в ответ Джессика, хотя уже без всякой наглости и напыщенности, и тычет в какое-то имя чуть выше ее собственного.

Я прищуриваюсь и читаю: Джулия Брамфитт. Получается, что она на три года младше меня.

– Так это и есть Джулия? – спрашиваю я.

Джессика кивает.

– Вы обе были намного младше меня. Неудивительно, что вы меня не знали. Я вас тоже абсолютно не помню.

Джессика все еще выглядит немного смущенной. Я внимательно изучаю ее лицо, пытаясь найти хоть какие-нибудь знакомые черты, которые помогли бы мне узнать ее после стольких лет. Но я не вижу в ней ничего даже отдаленно знакомого. Ее имя тоже ни о чем мне не говорит. Наконец после паузы Джессика произносит:

– Я должна перед тобой извиниться.

Однако при этом в ее голосе нет ни единой нотки сожаления. Более того, похоже, что она сердится.

– Мне не следовало обвинять тебя во лжи.

– Да, не следовало. У меня тоже нет никаких воспоминаний о вас обеих, – говорю я. – А вообще, если честно, я удивлена. Быть школьной старостой – не самая крутая должность. Разве на нее не назначают из жалости только всяких изгоев, у которых нет друзей? Или тех проблемных девочек, поведение которых они хотят улучшить?

Джессика недоуменно качает головой:

– О нет, определенно нет. Эта должность была очень почетной. На нее выбирались только лучшие в учебе и самые популярные девочки. По крайней мере, в то время, когда я тут училась.

Я слушаю ее с изрядной долей скептицизма.

– Ну, может быть, они как-то изменили свою политику и условия назначения на эту должность. В мое время это было именно так, как я уже сказала. И как я вижу, этот принцип особо не изменился, – заявляю я с сарказмом, многозначительно глядя на Джессику. – В любом случае, на сегодняшний день с меня довольно воспоминаний. И будь добра, проследи, пожалуйста, чтобы это известие дошло до всех остальных членов вашей маленькой родительской банды. Кажется, что для всех вас это очень важная информация. Только вот почему, одному Богу известно.

И я ухожу, не сказав больше ни слова. Робин идет рядом со мной. Так, в молчаливом согласии, мы продолжаем идти, пока не оказываемся на безопасном расстоянии, а именно в автобусе, и в этот момент одновременно начинаем хохотать.

То, с каким странным смущением и замешательством Джессика восприняла известие о том, что я – бывшая школьная староста, не дает мне покоя до конца дня. Я даже забыла о мертвой птичке из коробки. Позже тем же вечером я пишу Зоре сообщение:

«Ты помнишь Джулию Брамфитт или Джессику Мортон из школы? Они были на три-четыре года младше нас».

А потом я отправляюсь спать, все еще продолжая улыбаться, когда перед моим мысленным взором проплывает ошеломленное выражение лица Джессики.

24

Наконец-то сейчас уже три часа дня пятницы. Сегодня я весь день работала дома. Передо мной лежит целый список указаний от Барбары, что мне нужно сделать. По мере приближения даты суда Барбара начинает все больше и больше нервничать, даже несмотря на те улики, которые я обнаружила для укрепления линии защиты нашего клиента.