В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

Притянув девушку к себе, я накрыл ее губы своими, и, вообще, не понял, что произошло, потому что опора как-то резко ушла из-под ног и ощущения, которые окатили меня, были совершенно ни на что не похожи. Воздух, обнимающий нас, горячий и густой с трудом проталкивается в легкие, лишая такого необходимого кислорода, заставляя дышать тяжелее и чаще, но это все неважно, потому что распробовав на вкус ее губы, я уже не могу оторваться, я ласкаю их, прихватывая раз за разом, неторопливо, и стараюсь сдерживать себя, чтобы напитаться этими ощущениями до конца…

Как же я мечтал об этом, маленькая моя, хотелось этого так, что теперь и умереть не жалко, потому что я почувствовал, как она отвечает мне. Сначала нерешительно, будто вступив в препирательства со своей совестью, но уже через несколько секунд обмякла, прильнув ко мне всем телом. Мне бы остановиться, не позволить чувствам взять верх над разумом, но противиться своему желанию нет больше сил. Прильнула и замерла, напитываясь ощущениями, вцепившись сначала в рукава моей рубашки, будто прямо сейчас намеревалась рухнуть, но я держу ее, крепко прижимая к себе, и никак не могу оторваться от нее, потому что это сильнее меня…

Ее губы… это что-то фантастическое, и мне мало этого, я подключаю язык, прокатив им по губам, и слегка раздвинув их, чтобы добраться до ее спиральки. Тонкие руки оплели мою шею, и Лусия, доверившись полностью, поддалась, чуть приоткрыв рот. Я втягиваю в себя слегка ее язык с пирсингом на конце, пробуя новые ощущения, и она со всей своей, присущей ей пылкостью, обхватила мои плечи, и ладошка ее поднимается все выше, оглаживая, зарылась в волосы на затылке… Язык, вырвавшись из плена, прокатил по губам и снова ласкает, приводя меня в состояние полной и абсолютной эйфории.

Мои ладони, такие горячие, что я чувствую прохладу ее тела прямо через одежду. Изящная спинка изогнулась под ними, а мои пальцы уже ведут ласковую дорожку, перебирая по позвонкам, все выше. Наконец, когда разум окончательно сдался, уступив место головокружительному сумасшествию, я приподнимаю Лусию чуть повыше, оторвав ее от земли, но не прерывая поцелуя. Она обнимает ладошками мое лицо, и я чувствую, что ей тоже не хватает воздуха, она выдыхает мне прямо в губы, отстранившись буквально на долю секунды, после чего мы снова сливаемся, ошеломленные потрясающими эмоциями…

— Риз… — я не знаю сколько времени прошло, может быть минута, а, может, сутки... Отрезвил меня слегка чуть слышный девичий стон. — Пожалуйста, мы не должны… — чуть прикрыв глаза, шепчет Люси, а голос ее срывается, вызывая целые полчища мурашек от затылка по спине. Мать твою, да она хочет меня, черт… Мы не должны… Но сил сопротивляться как не было, так и нет, и наши губы снова встречаются, и по моему телу уже в который раз проходит сладкая дрожь, передаваясь ей. И Люси отвечает мне, будто не может этого не делать, я понимаю, что все это неправильно, но ее тело потихоньку ползет вниз вдоль моего, дыхание сорвалось, сбилось, я чувствую только ее, ее отклик на мою ласку, и понял, что нужно вдохнуть, только когда в голове стало мутиться от недостатка кислорода…

Люси

По лицу ползли медленно высыхающие слезы, а я едва держалась, чтобы не расплакаться в голос. Голова болела, связанные руки, будто одеревенели, а сознание, даже с расставленными блоками путалось. От горла отступала тошнота, и в груди зарождался жгучий гнев на себя саму. Да что же я за бесстрашная? В меня не раз стреляли, хотели убить. Я убивала. Но в этот раз… У меня чуть сердце от страха не лопнуло, когда безупречный выстрелил в того стервятника, когда я просматривала его мыслеформы… Выстрел; он видел, как наставляется черное дуло, прямо в голову и волна ледяных игл рассыпалась по спине и рукам. От ужаса свело горло — успел понять, что все кончено. Осознал и прочувствовал полнейшее бессилие перед своей смертью. И я вместе с ним. От этого тело сковало оцепенение, словно каждая жилка застыла, сведенная судорогой страха, а потом все застила вспышка боли и в голове воцарилась звенящая пустота, без мыслей.

Несколько судорожных вдохов, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Душный воздух, сквозь пыльную мешковину, не дает полностью наполнить легкие, но стало слегка полегче, в голове прояснилось.

«…девочка моя, ты только постарайся успокоиться…» — снова и снова всплывало в мыслях и от этого голоса, а самое главное от того, как мягко и озабоченно звучал он, внутри разливалось тепло.

Время тянется подобно варенной улитке, стервятники заметили, что я пришла в себя и теперь приходится топать своими ногами вслепую, полагаясь на чужую руку, взявшую меня под локоть. О чем они думают, я не знаю: блок не снимаю, опасаясь, что моя самодеятельность принесет еще больше проблем. Но некое напряжение между моими конвоирами витает в воздухе, после того, как один из дружков стервятников пал от руки их предводителя. Небось боятся, суки, что отправятся следом и хвосты поджали. Полагаясь на собственный слух, тоже не особо разжилась информацией.

Шли все молчком, изредка тихо перекидываясь между собой короткими фразами. Меня не трогают, но и спуску не дают, как особо опасному преступнику — стоит только запнуться и замедлить шаг, тут же встряхивают, как котенка, чтоб пошевеливалась. А я не просто устала, кажется, что ноги совсем ватные, но еще хуже только от одной мысли, что Риз придет за мной, один и без оружия, а их много… Слепая паника в который раз затопила сознание, потому что случись чего, я не смогу на ощупь ничего ни сделать, ни как-то помочь и в то же время, ощущая его негласное присутствие где-то неподалеку, его заботу, тревога засевшая в груди и жгучее чувство опасности, словно бы отдалялись на полшага.

Ближе к ночи дышать стало легче от прохлады, но перебирание ног по бездорожью, превращается в пытку, рубашка прилипает к спине, а в бок учащаются тычки за нерасторопность и «нежные» советы не дурить. Мой конвоир нервничает, недоволен. Посылаю его во все места, которые знаю. Да потерпи уж, я ж терплю и не пихаюсь! Интересно, как скоро мы доплетемся до их транспорта? Неизвестно еще, за каким чертом я им так понадобилась, что берегут как зеницу ока… Надеюсь, все-таки не для развлечений? Бл*дь, прям не знаю, не завалиться ли мне в обморок от такого счастья?

Но сколько бы я ни готовилась, услышать подкрадывающиеся шаги Риза, то при звуке выстрелов обмерла и споткнулась на ровном месте. Сердце заколотилось бешено, по ощущениям, совсем рядом упало тяжелое тело.

— Кто дернется, будет покоиться с миром, — раздается уверенный голос. Знакомый голос. Мешок срывают с моей головы, дав полный доступ к кислороду, срезанная веревка освобождает руки, и я, подавив стон, быстро растираю онемевшие запястья, пока Риз заталкивает меня за свою спину.

В ушах ухает набатом, хоть и темнеет, а с непривычки не могу проморгаться, только звуки короткой, нешуточной перестрелки, сорвавшиеся на крики стервятники, ровный и какой-то отчужденный голос безупречного, зазывающего с собой Дея… Что ему от него нужно? Отвлекает… Убьет. Выстрелы снова оглашают окрестности, прервав причитания оставшихся стервятников, и безупречный исчезает в тускло замерцавшем сиянии. Он не выстрелил. Не выстрелил… Земля раскачивается, уходит из-под ног, я поняла, что лес плывет перед глазами. Дышать стало нечем, к горлу подпрыгнул ледяной ком, по телу пробежал озноб слабости и пережитого страха.

— Риз, слава богу, ты пришел, — вырвалось откуда-то из горла, хотя казалось, губы у меня так дрожат, что я должна захлебнуться словами. Посмотрев в его глаза, такие сейчас темные, но с дольками пронзительной позолоты, пролегшими от зрачка, словно туда пролилось солнце, в которых было столько тревоги и чего-то тягучего, что кружилась голова, я так и повисла в руках мужчины, не сразу сообразив, что под ладонью ощущается тепло мягкой, колючей щеки. Риз волнуется, не больно ли мне... А я испытываю такое облегчение, что он тут, рядом, живой... Пальцы гладят, гладят его, и я не могу остановиться, он касается моей кожи губами, беспорядочно целует ладонь, отвечая на прикосновение… Ни разу еще никто не смотрел на меня так. — Я так испугалась, что он убьет тебя.