Маршал Варенцов. Путь к вершинам славы и долгое забвение - Юрий Рипенко

Все части полевой реактивной артиллерии, в том числе и привлекавшиеся к проведению артиллерийской подготовки, объединялись в армейских группах ГМЧ. Исключением была только 5-я гвардейская армия, в которой полки БМ-13 были подчинены стрелковым корпусам, а в армейской группе ГМЧ была оставлена 3-я гвардейская минометная дивизия М-31.

Во фронте широко практиковалось привлечение к артиллерийской подготовке среднекалиберной (85-мм) зенитной артиллерии.

В целом система артиллерийских групп на 1-м Украинском фронте выглядела более стройной, простой и более удобной для управления, нежели на 1-м Белорусском фронте[179]. Кроме того, такая система управления артиллерией обеспечивала тесное взаимодействие артиллерии 1-го Украинского фронта с пехотой и танками на всех уровнях управления, несмотря на сложные физико-географические условия.

В данной операции впервые был применен введенный в штат управления командующего артиллерией фронта дивизион управления, который обеспечил связь (по линии наблюдательных пунктов) командующего артиллерией фронта с командующими артиллерией армий, действовавших на главном направлении, а также с командирами артиллерийских корпусов. Появилась также возможность организации запасного узла связи, что повышало устойчивость и непрерывность управления артиллерией фронта. Кроме того, в распоряжение начальников связи штабов артиллерии фронтов выделялось три-четыре кабель-но-шестовых взвода, силами которых строились постоянные линии связи от временного полевого управления штаба фронта до наблюдательного пункта командующего артиллерией фронта. Наличие у командующих артиллерией фронтов своих независимых каналов связи намного увеличивало их возможности по управлению огнем и маневром больших масс артиллерии.

От Одера до Нейсе

Для дальнейшего наступления требовалась пауза. Ведь одна наступательная операция (Сандомирско-Силезская), по существу, без всякой передышки переросла в другую (Нижне-Силезскую).

«Обстановка, — по утверждению маршала И.С. Конева, — настоятельно повелевала использовать все возможности для того, чтобы опрокинуть врага, еще не успевшего прийти в себя после наших январских ударов, и на его плечах продвинуться дальше на запад»[180].

Наступление началось в 6 часов утра 8 февраля 1945 года после 55-минутного артиллерийского удара.

Для более длительной артиллерийской подготовки артиллерия 1-го Украинского фронта не располагала боеприпасами. Однако и при этом, несмотря на скверную погоду, помешавшую применению нашей авиации, главная ударная группировка осуществляла прорыв на фронте 80 километров. Пехота вклинилась в оборону противника на 10–15 километров, а танковые армии за первые сутки продвинулись вперед от 30 до 60 километров.

Первый успех был налицо. Но чем дальше, тем труднее становилось его развитие. В последующую неделю, до 15 февраля, армии правого крыла фронта сумели пройти с боями лишь 60—100 километров. Немцы, отходя, упорно сопротивлялись.

Начались яростные контратаки. В течение только одного дня 19-я танковая и 254-я пехотная дивизии противника 12 раз атаковали боевые порядки 6-й армии группами в 50–60 танков и штурмовых орудий.

Тяжело приходилось и 5-й гвардейской армии генерала А.С. Жадова. Она все явственнее угрожала бреславской группировке обходом с запада, и перед ее фронтом противник тоже усилил сопротивление.

В условиях полной распутицы боевые действия проходили вдоль дорог и за населенные пункты. Чтобы брать с боем опорные пункты, фольварки и каменные фермы, нужен был большой расход снарядов крупного калибра. А 5-я армия испытывала в них острый недостаток. С.С. Варенцов предложил И.С. Коневу придать 5-й армии 3-ю гвардейскую дивизию тяжелых реактивных установок, находящуюся в резерве фронта.

Для командующего фронтом маршала И.С. Конева было совершенно очевидно, что, пока не будет замкнуто кольцо вокруг Бреслау, три наши армии будут прикованы здесь, образовав дугу чуть ли не в 200 километров.

Предпринятые меры позволили в течение 13 февраля танковым и механизированным корпусам, приданным 6-й и 5-й гвардейской армиям, наступавшим навстречу друг другу, соединиться западнее Бреслау.

5-я гвардейская армия была выведена из боев за Бреслау и повернута на внешний фронт.

Ликвидацию окруженной в районе Бреслау группировки противника командующий фронтом возложил на войска 6-й армии генерала В.А. Глуздовского.

3-й гвардейской танковой армии П.С. Рыбалко была поставлена задача выйти к реке Нейсе и захватить Герлиц. Особенно ожесточенными были уличные бои в Лаубане, где противник оборонял каждый дом, широко применяя против наступающих танков фаустпатроны. Соединения армии П.С. Рыбалко понесли большие потери. На 21 февраля в танковых бригадах насчитывалось по 15–20 танков.

Неудачное развитие наступления 3-й гвардейской танковой армии вызвало беспокойство даже в Ставке ВГК. И.С. Конев вспоминал: «В тот день, когда немецко-фашистские части начали выходить на тылы 3-й гвардейской танковой армии, Сталин позвонил мне и выразил тревогу: «Что у вас там происходит в третьей танковой армии? Где она у вас там находится?»

Я ответил, что армия Рыбалко ведет очень напряженные бои в районе Лаубана, но, считаю, ничего особенного с ней не произошло. Армия воюет в сложной обстановке, но это для танковых войск дело привычное.

Звонок Сталина застал меня на командном пункте 52-й армии, недалеко от Лаубана. Я заверил Верховного Главнокомандующего, что, если обстановка усложнится, мы примем все необходимые меры на месте»[181].

Кризис миновал только к 22 февраля, когда пытавшаяся окружить наших танкистов группировка противника была разбита и отброшена на юг.

24 февраля, когда еще шли бои за Лаубан, считается последним днем Нижне-Силезской операции 1-го Украинского фронта. В результате этой операции войска фронта вышли вровень с позициями 1-го Белорусского фронта на одерских плацдармах.

Еще в ходе февральского наступления войск 1-го Украинского фронта в Нижней Силезии Ставка ВГК неоднократно обращала внимание И.С. Конева на отставание войск левого фланга фронта. При этом подчеркивала, что это обстоятельство в последующем может затруднить подготовку и проведение операции войсками фронта на Берлинском направлении.

Так возникла Верхне-Силезская наступательная операция. Хотя ее размах был сравнительно небольшим, по срокам она приурочивалась к операциям других фронтов, решавших свои задачи в районе Кенигсберга, в Восточной Померании, Карпатах, Австрии и Венгрии. Проводилась она с 15 по 30 марта 1945 года с целью разгрома оппельнско-ратиборской группировки противника и выравнивания фронта, что в будущем создавало более благоприятные условия для перехода в наступление на главном стратегическом направлении — Берлинском.

Главная группировка фронта в составе 21-й армии, 34-го гвардейского стрелкового корпуса 5-й гвардейской армии, 4-й танковой армии и 4-го гвардейского танкового корпуса наносила удар из района восточнее Гротткау на Нойштадт. Навстречу ей с плацдарма реки Одер, севернее Ратибора, наступали войска 59-й и 60-й армий, 7-го гвардейского механизированного и 31-го танкового корпусов. Их поддерживали главные силы 2-й воздушной армии. На участках прорыва, составляющих менее 3 % общей протяженности фронта, было сосредоточено 57 % стрелковых войск, 60 % артиллерии и 90 % танков и САУ[182].

Наступление войск 1 — го Украинского фронта началось 15 марта действиями передовых батальонов 21-й и 5-й гвардейской армии из района Гротткау. Артиллерийская подготовка началась в 7.00 и продолжалась 1,5 часа. В 8.40 в наступление перешли главные силы 21-й и 4-й танковой армий. Преодолевая упорное сопротивление противника и отражая неоднократно контратаки его тактических резервов, соединения армий к исходу первого дня наступления прорвали две укрепленные позиции противника на 8-километровом участке и продвинулись в глубину вражеской обороны также на 8 километров.

Войска 59-й и 60-й армий, наступавшие с плацдарма севернее Ратибора в направлении Нойштадта, перешли в наступление после 80-минутной артиллерийской подготовки. Сломив сопротивление противника, они прорвали главную полосу его обороны на 12-километровом участке и за день боев продвинулись на 6–8 километров.

Сравнительно низкие темпы наступления в первый день объяснялись целым рядом причин. Во-первых, авиационная подготовка 15 марта вследствие плохой погоды оказалась менее интенсивной, чем планировалось. До 12.00 из-за плохой погоды наша авиация боевых вылетов не производила. Только с 12.00 по мере улучшения погоды авиация начала наносить бомбо-штурмовые удары по опорным пунктам, штабам и узлам связи противника. Однако вместо 2995 самолето-вылетов, запланированных на первый день операции, авиация произвела лишь 1283 самолето-вылета[183]. Во-вторых, на боевые действия неизбежно оказывала влияние весенняя распутица.