Древесная магия партикуляристов - Варвара Мадоши

— Стойте! — Юлия кинулась между ними, размахивая руками. — Стойте, девочки! Не так все страшно.

— Да, принцесса? — они с некоторой неохотой опустили оружие, поглядывая на Юлию.

— Предлагаю вам компромиссный вариант, — твердо сказала девочка. — Зайка.

— О! — воскликнула Сью.

— Ах! — выдохнула Мэри.

Сестры с приязнью посмотрели друг на друга, потом на Юлию и, наконец, на Матиаса. Дружно произнесли в унисон:

— Зайка!

— Моя, — добавила Юлия обреченно.

— Сегодня я поймаю его, — сказал Матиас мрачно, глядя в пространство. — Того, кто покушается на короля каждую ночь.

Сестры-побратимы переглянулись, не понимая, к чему Матиас это сказал. И только Юлия осознала со всей полнотой: честь Матиаса казалась ему замаранной после поединка с такой особой, как Присцилла Полански, и древесный маг хотел немедленно оправдать себя в собственных глаза.

— Будет хорошо, — твердо сказала Юлия. — Это ведь четвертое покушение, не так ли? Тогда пророчество будет исполнено.

Как ученица жреца, она прекрасно знала, что верным всегда оказывается то пророчество, для исполнения которого приложат больше усилий.

Эта ночь для Дворца-на-Куче выдалась на удивление спокойной. Куча почти не оседала — ну так, не больше обычного — и привычные змеящиеся трещины в стенах никого не беспокоили. Гигантские жуки, в обязанность которых вменялось перетаскивать замок на более безопасное место по мере необходимости, неподвижно сидели на портьерах, время от времени о чем-то трескуче переговариваясь друг с другом. Их перламутрово-зеленые спины загадочно мерцали в свете ущербной луны.

На полу Зеленой галереи лежали разрезанные оконными рамами голубоватые квадраты лунного света. Луна серебрила похабные, освященные временем узоры на высоких вазах, стоящих в простенках, затачивала складки бархатных, малахитового цвета портьер, зажигала тусклым молочным светом пылинки в воздухе. Кто-то крался по коридору; кто-то неуловимый. Ловко скользил из тени в тень, почти не тревожа сонный воздух…

— Убийца! — яркая надпись вспыхнула в полутора метрах над полом посреди коридора, запылала всеми цветами радуги, постепенно меняя их. — Убийца пришел!

Черная фигура быстро рванулась вперед, пробежав под надписью, однако пестрые буквы по-прежнему надрывались ей вслед в безмолвном крике: «Да здравствует господин убийца!»

Неизвестный сделал еще несколько шагов — и тут же мраморная плитка пола вспучилась у него под ногами. Каменные квадратики рассыпались двумя или тремя хороводами и затанцевали вокруг несчастного, напевая звенящими голосами:

   — Сегодня праздник во дворце,   С утра до поздней ночи!   Убийца страшный к нам пришел,   Чтоб короля прикончить!

   Он нам, ей-богу, как родной,   Всего для гостя вдоволь!   Пусть пир горой, вино рекой   И головы на кольях!

Черная фигура метнулась туда-сюда, однако не нашла в круговороте расписных плит спасительной бреши. Тогда убийца попросту перепрыгнул движущуюся полосу препятствий: вставшие на попа плиты едва доходили ему до колена. Он продолжил бег.

— Убийца! — жуки-скарабеи соскочили с портьер и пали ниц перед ним, поводя усиками. — Господин королевский убийца!

Убийца мчался вперед по коридору, не обращая на эскорт никакого внимания.

В него полетело несколько прицельно запущенных фейерверков и взорвалось за спиной — убийца и их проигнорировал. Ковровые дорожки в самый неподходящий момент выскакивали у него из-под ног, норовя раскланяться и осведомиться, не нужно ли чего дорогому гостю. Лампы вспыхивали перед ним, освещая ему путь, музыкальные инструменты, развешанные по стенам Нежной Галереи, заиграли сами собой, стоило ему приблизиться и, видимо, вспомнили по такому случаю самый бравурный из всех маршей, что знали — хотя бравурный марш в исполнении лютен, виол и флейт звучал по меньшей мере интригующе.

Убийца же остался безучастен ко всей этой суете — не смущаясь ничем, он рвался прямиком к королевской спальне. Матиас Барток ничем не мог ему помешать: все его силы уходили на поддержание масштабной иллюзии, а сестрам Гопкинс приказано было оставаться при самом короле. И вот уже когда до двери в королевскую опочивальню оставался всего один шаг…

— Пожалуйста, покажись, — попросила Юлия, храбро заступая путь убийце. На ней было то самое белое платье Лауры Марофилл, с бантом на спине, и казалась она в нем необыкновенно хрупкой и прелестной, несмотря на высокий для девочки рост и крепкое сложение. Таково уж влияние белых платьев с бантами.

Убийца замер, пораженный.

— Открой лицо, — сказала Юлия, решительно шагнув вперед. — Мы тебе ничего не сделаем. Ты ведь не хотел ничего плохого, верно?

С этими словами она сорвала с головы убийцы капюшон. Для этого ей не пришлось ни тянуться, ни нагибаться — убийца стоял во весь рост, и роста этого было ровно на полторы головы меньше Юлиного.

Под капюшоном обнаружилась белобрысая голова мальчишки лет восьми. Юлии он был незнаком, но кого-то смутно напоминал. Зато мальчишка воззрился на девочку с настоящим ужасом.

— Вы же… — произнес он. — Юлия Борха… которая живет в особняке Марофиллов.

— Ага, — сказала Юлия. — А ты… а ты похож на Рютгера Марофилла! Пожалуйста, только не говори мне, что ты еще один его внебрачный ребенок! — взмолилась она.

И действительно — в чертах мальчишки явственно проступал отпечаток рокового родства.

Мальчик молчал — видимо, снисходил к просьбе. Праздничная музыка и фейерверки в честь убийцы тоже стихли.

Дверь в королевскую опочивальню отворилась, и оттуда появился как всегда каменно-мрачный Матиас Барток.

— Твой план напугать его и вывести на заказчика не сработал, — заметил он Юлии.

Юлия вздохнула.

— Я не предлагала пугать его таким способом. И кроме того, разве ты не видишь, что у него нет и не было заказчика?

— Вот как? — спросил Матиас из уважения к формальной вежливости. — Однако я встречал его раньше. По всей видимости, он следил за мной. Тогда я просто прямо сейчас его убью.

— Нет! — одновременно взвизгнули Юлия и мальчик. Не тот, который проник во дворец, — этот удивленно смотрел на Матиаса, не произнося ни слова. Король. Он вывернулся из рук сестер Гопкинс, которые хотели не выпустить его из спальни, и закричал, выскакивая на порог:

— Не трогайте его! Это Лютер, мой друг! Мы… мы уже год дружим! Он иногда пробирался во дворец, чтобы поиграть со мной!