Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорохов с большим уважением относился к поэту В письме к своему другу ротмистру М. Ю. Юзефовичу от 18 ноября 1840 года он так написал о Лермонтове: «Мы с ним подружились и расстались со слезами на глазах. Какое-то черное предчувствие мне говорило, что он будет убит… Жаль, очень жаль Лермонтова, он пылок и храбр, не сносить ему головы» [4, с. 321]. Дорохов и сам погиб в бою с горцами в 1852 году и, по словам А. В. Дружинина, у него была тетрадь с рисунками и стихами поэта. Никаких ее следов до настоящего времени не обнаружено и, по всей видимости, она навсегда утрачена.
Как вспоминал потом на склоне лет генерал Мамацев, Лермонтов в боях отличался «отчаянной храбростью» [4, с. 335 – 337]. Генерал Галафеев также отмечал: «Невозможно было сделать выбора удачнее: всюду поручик Лермонтов, везде первый подвергался выстрелам хищников и во главе отряда оказывал самоотвержение выше всякой похвалы. Его всесторонняя одаренность и успешно перенятые у противника боевые качества партизанского отряда обеспечили их действиям максимальный эффект».
Но подполковник барон Л. В. Россильон, признавая несомненную храбрость поэта, оставил о нем достаточно негативный отзыв, который будет приведен в следующей главе. Лермонтов, впрочем, тоже его не жаловал и относился к нему скептически [3, с. 285–286].
В октябре 1840 года, по воспоминаниям Мамацева, поэт со своим отрядом действовал смело и решительно. «Пользуясь плоскостью местоположения, Лермонтов бросился с горстью людей на превосходного числом неприятеля и неоднократно отбивал его нападения на цепь наших стрелков и поражал неоднократно собственною рукою хищников». Затем он «…с командою первый перешел шалинский лес, обращая на себя все усилия хищников, покушавшихся препятствовать нашему движению, и занял позицию в расстоянии ружейного выстрела от пушки. При переправе через Аргун он действовал отлично… и, пользуясь выстрелами наших орудий, внезапно кинулся на партию неприятеля, которая тотчас же ускакала в ближайший лес, оставив в руках наших два тела».
Именно в этот день 15 октября поэт получил, наконец, патент о производстве его 6 декабря 1839 года в чин поручика гвардии.
Невозможно не обратить внимания на то, что самые разные люди, даже неприязненно относящиеся к поэту, вынуждены были признавать его высокие качества как боевого офицера. Но главное, что отличало поэта от многих военных того времени, – это умение заслужить авторитет у своих подчиненных – а это было непросто, уж очень лихие были у него в подчинении воины. Но через короткое время его отряд стали называть уже «лермонтовским отрядом», а это о многом говорит. В настоящее время он очень многими военными историками считается прообразом современного спецназа.
Но интересно, как оценивал свое участие в боевых действиях сам поручик Лермонтов! Находясь во второй половине октября 1840 года в крепости Грозной после экспедиции, он пишет А. А. Лопухину: «Милый Алеша. Пишу тебе из крепости Грозной, в которую мы, т. е. отряд, возвратился после 20-дневной экспедиции в Чечне. Не знаю, что будет дальше, а пока судьба меня не очень обижает: я получил в наследство от Дорохова, которого ранили, отборную команду охотников, состоящую изо ста казаков, разный сброд, волонтеры, татары и проч., это нечто вроде партизанского отряда, и если мне случится с ним удачно действовать, то авось что-нибудь дадут; я ими только четыре дня в деле командовал и не знаю еще хорошенько, до какой степени они надежны; но так как, вероятно, мы будем еще воевать целую зиму, то я успею их раскусить. Вот тебе обо мне самое интересное».
В этом письме Лермонтов не рисуется и не хвастается своими подвигами, он втянулся в тяжелые будни войны, и воспринимает их как необходимое дело своей жизни.
В конце октября того же года отряд Галафеева снова выступил из крепости Грозной во вторую экспедицию. Лермонтов, по оценке начальника отряда, «первый открыл отступление хищников из аула Алды и при отбитии у них скота принимал деятельное участие, врываясь с командой в чащу леса и отличаясь в рукопашном бою с защищавшими уже более себя, нежели свою собственность, чеченцами». Именно тогда «…арьергардный батальон, при котором находились орудия Мамацева, слишком поспешно вышел из леса, и артиллерия осталась без прикрытия. Чеченцы разом изрубили боковую цепь и кинулись на пушки. В этот миг Мамацев увидел возле себя Лермонтова, который точно из земли вырос со своею командой. И как он был хорош в красной шелковой рубашке с косым расстегнутым воротом; рука сжимала рукоять кинжала. И он, и его охотники, как тигры, сторожили момент, чтобы кинуться на горцев, если б они добрались до орудий. Но этого не случилось. Мамацев подпустил неприятеля почти в упор и ударил картечью. Чеченцы отхлынули, но тотчас собрались вновь, и начался бой, не поддающийся никакому описанию. Чеченцы через груды тел ломились на пушки; пушки, не умолкая, гремели картечью и валили тела на тела. Артиллеристы превзошли в этот день всё, что можно было от них требовать; они уже не банили орудий – для этого у них недоставало времени – и только посылали снаряд за снарядом. Наконец эту страшную канонаду услыхали в отряде, и высланная помощь дала возможность орудиям выйти из леса» [26]. Это было последнее артиллерийское сражение в этой экспедиции.
Неудивительно, что такая беззаветная храбрость великого поэта, его высокие качества как офицера и командира вызывали восхищение не только у его начальников и друзей, но даже, как это ни странно звучит, у его недоброжелателей.
В конце октября 1840 года командиром Тенгинского пехотного полка в Штаб войск Кавказской линии и Черномории был отправлен вторичный рапорт с просьбой указать местопребывание Лермонтова. Ему ответили, что 18 июня поручик Лермонтов по распоряжению командующего войсками отправлен в экспедицию генерал-лейтенанта Галафеева и находится в его отряде. 9 декабря тот подписал доклад с просьбой перевести Лермонтова «в гвардию тем же чином с отданием старшинства». К нему прилагался и наградной лист на Лермонтова. 11 декабря военный министр А. И. Чернышев сообщил командиру Отдельного кавказского корпуса генералу
