Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович

На следующий день в салоне Карамзиных состоялись проводы поэта, на которых присутствовали В. А. Жуковский, В. А. Соллогуб, Е. П. Ростопчина и др. Там он впервые встретился с Н. Н Ланской (Пушкиной) и ее дочь А. П. Арапова описала потом впечатления своей матери об этой встрече. По воспоминаниям графа Соллогуба, Софья Николаевна Карамзина и несколько гостей окружили поэта и попросили его прочесть только что набросанное им стихотворение – «Тучки небесные, вечные странники». Тогда же хозяйка этого литературного салона, в знак признательности за посещение, подарила ему кольцо. По свидетельствам очевидцев, Лермонтов во время прощального вечера был очень грустен и еще больше расстроился, когда подаренное ему кольцо выпало у него из рук и закатилось в какую-то щель. Несмотря на долгие поиски, его так и не удалось найти, что, конечно, еще больше опечалило поэта. Он не забыл этот вечер и 10 мая 1841 года написал Софье Николаевне из Ставрополя: «Пожелайте мне счастья и легкого ранения, это все, что только можно мне пожелать». Это письмо было последним к его друзьям в Петербурге [33].

Орлов П. Софья Николаевна Карамзина. 1820-е гг.

Лермонтову очень не хотелось ехать, вспоминала графиня Ростопчина в письме к А. Дюма: «У него были всякого рода дурные предчувствия… мы собрались на прощальный ужин, чтобы пожелать ему доброго пути… Во время всего ужина и на прощанье Лермонтов только и говорил об ожидавшей его скорой смерти. Я заставляла его молчать и стала смеяться над его, казавшимися пустыми, предчувствиями, но они поневоле на меня влияли и сжимали сердце» [4, с. 363].

3.6. Возвращение на Кавказ. Дуэль и смерь Лермонтова

Поэт приехал в Москву в середине апреля и остановился в доме адъютанта московского генерал-губернатора полковника барона Д. Г. Розена, сына бывшего командующего Отдельным кавказским корпусом. По приезде он написал бабушке, что очень хорошо принят в московском обществе, хотя этого и следовало ожидать – поэтическая слава Лермонтова только возрастала, и этому воспрепятствовать был не в силах даже сам император.

Директор департамента иностранных вероисповеданий, а впоследствии автор известных мемуаров Ф. Ф. Вигель вспоминал, что встретил знаменитого поэта в Москве в один из его последних дней перед отъездом на Кавказ: «Я видел руссомана Лермонтова в последний его проезд через Москву. «Ах, если б мне позволено было отставить службу, – сказал он мне, – с каким удовольствием поселился бы я здесь навсегда»».

В те же дни Лермонтов несколько раз встречался с Самариным, политические взгляды которого, без сомнения, были близки ему. Воспоминания и высказывания о Лермонтове этого выдающегося мыслителя принадлежат к числу наиболее точных и выверенных, чему способствовало и то обстоятельство, что они были связаны тесными дружескими и родственными узами. Князь А. П. Оболенский был женат на тетке Самарина, а их дочь Варвара вышла замуж за А. А. Лопухина.

Лермонтов часто встречался с этим замечательным философом – он почти каждый день приезжал к нему. Тот вспоминал потом, что поэт много и достаточно взволнованно рассказывал о Кавказе, о сражениях с горцами, о своих планах на будущее.

В Петербурге бабушка продолжала хлопоты о внуке и в своем письме к С. Н. Карамзиной попросила ее обратиться к Жуковскому, чтобы тот ходатайствовал перед императрицей Александрой Федоровной, а она, в свою очередь, перед Николаем I о прощении ее внука в связи с празднованием бракосочетания цесаревича Александра Николаевича с принцессой Марией Гессен-Дармштадтской. Можно предположить, что Елизавета Алексеевна не знала о нелицеприятном отзыве ее внука о переводах Жуковского, которое, возможно, было передано по адресу.

В период пребывания в Москве Лермонтов знакомится с немецким поэтом и переводчиком Ф. Боденштедтом, который оставил самые положительные воспоминания о нем: «У вошедшего была гордая, непринужденная осанка, средний рост и необычайная гибкость движений. Большие, полные мысли глаза, казалось, вовсе не участвовали в насмешливой улыбке, игравшей на красиво очерченных губах молодого офицера» [4, с. 365].

Выехав из Москвы, Лермонтов в Туле нагнал своего друга Столыпина (Монго), получившего назначение в Нижегородский драгунский полк. Там они встретились с товарищем по Школе А. М. Меринским, который давно знал, любил и уважал поэта. Именно в это время в апреле месяце был издан приказ по Тенгннскому пехотному полку, в котором Лермонтов по ходатайству подполковника К. К. Данзаса, секунданта Пушкина на его дуэли с Дантесом, был назначен в его батальон командиром взвода 12-й мушкетерской роты.

По прибытии в Ставрополь в начале мая Лермонтов, скорее всего, сам попросился в экспедицию вместе со Столыпиным (Монго) и «по воле командующего войсками был прикомандирован к отряду, действующему на левом фланге Кавказа для участвования в экспедиции». Тогда же он пишет письмо бабушке, что он все-таки надеется выйти в отставку. Стремление поэта вполне естественно – военная карьера для него навсегда сломана.

Хотя подорожная Лермонтову была выписана к месту службы в крепость Темир-Хан-Шуры, но ему туда не хотелось ехать – желание «состоять налицо во фронте» по военной терминологии того времени, у него явно отсутствовало. Поэтому, когда после отъезда из Ставрополя он и Столыпин (Монго) встретили в Георгиевске корнета Борисоглебского уланского полка П. И. Магденко, который был ремонтером, то есть офицером, покупавшим лошадей для полка, то поэт решил воспользоваться этим случаем и в присутствии корнета долго уговаривал своего друга ехать в Пятигорск. Но тот, ссылаясь на некую инструкцию, не соглашался. В конце концов, все решил жребий, который, к несчастью, выиграл Лермонтов, и друзья все-таки поехали в Пятигорск. В дороге, как вспоминал позже Магденко, «Лермонтов говорил почти без умолку и все время был в каком-то возбужденном состоянии… Говорил он и о вопросах, касавшихся общего положения дел в России. Об одном высокопоставленном лице я услыхал от него тогда в первый раз в жизни моей такое жесткое мнение, что оно и теперь еще кажется мне преувеличенным» [4, с. 386–390].

Великий поэт, довольно часто проявлял неосторожность в своих высказываниях, в том числе и в разговорах с совершенно незнакомыми людьми, которые потом ему дорого обходились.

При посещении друзьями пятигорского коменданта полковника В. И. Ильяшенкова они уговорили его подать рапорт о болезни Лермонтова и ходатайство о разрешении задержаться в городе для лечения минеральными водами. Но в начале июня 1841 года был получен приказ начальника Штаба войск Кавказской линии и Черномории полковника А. С. Траскина пятигорскому коменданту: «Отправить… поручика Лермонтова по назначению». После этого поэт вторично написал рапорт командиру Тенгинского пехотного