Михаил Юрьевич Лермонтов. Тайны и загадки военной службы русского офицера и поэта - Николай Васильевич Лукьянович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Князь Васильчиков на этот вопрос следствия также ответил, что Лермонтов обижал Мартынова насмешливыми словами. Впрочем, добавил он, при «ком это было и кто слышал сию ссору не знаю».
Что касается ее причины, то мы опять имеем один единственный источник информации – слова самого Мартынова, поэтому вряд ли когда-нибудь истина будет установлена. Можно только попытаться понять великого поэта как офицера. Он в данном случае находился в таком положении, что его вторая дуэль, учитывая негативное отношение к нему императора, грозила ему самыми тяжелыми последствиями. Он очень любил бабушку, ценил ее заботу о нем, волновался за нее и понимал, что это известие будет для нее большим ударом. Кроме того, по неписаной традиции, во время боевых действий дуэли не допускались, а если они и происходили, то наказание за них было гораздо строже. А теперь вспомним – Лермонтов был офицером кавказского полка и поэтому его за такого рода «шалость» на вполне законных основаниях могли разжаловать в солдаты, лишить дворянства и всех прав состояния. Его противник Мартынов по собственной просьбе уже получил отставку и в Пятигорске он только ждал соответствующего приказа, следовательно, он находился в гораздо более выгодном положении по сравнению с Лермонтовым. Вот в этом-то и состояла его подлость, отсюда и бессознательное неприятие многими представителями тогдашнего русского общества Мартынова как человека, отсюда и его постоянные попытки оправдаться. В устных разговорах и даже в печати современники часто называли его «убийцей Лермонтова» Даже близкий к славянофилам Андрей Елагин, с сочувствием относившийся к Мартынову, поскольку считал, что тот якобы защищал честь своей сестры, написал в письме к брату: «Как грустно слышать о смерти Лермонтова и, к сожалению эти слухи верны… Лермонтов выстрелил в воздух, а Мартынов подошел и убил его. Все говорят, что это убийство, а не дуэль»[38]. Но Вадим Хачиков утверждает: «В общем, все, что мы знаем о Мартынове, позволяет считать его самым обычным представителем российского офицерства – не самой лучшей, но и далеко не худшей его части… Но обстоятельства, сложившиеся летом 1841 года в Пятигорске, принесли ему поистине Геростратову славу и стали причиной истинной трагедии его жизни».
Насчет обычного представителя русского офицерства, то это трудно даже комментировать – убивать своего товарища, который не желает стрелять в тебя, как нам представляется, что-то запредельное, ведь даже врага в этом случае не убивают, а просто берут в плен. Есть смысл еще раз повторить, что практически все, кто был в это время в Пятигорске, в том числе и Р. И. Дорохов, считали, что это была не дуэль, а убийство. Так же считал и генерал-адъютант Граббе и ряд других высокопоставленных военных. К тому же всем было хорошо известно, что Лермонтов не будет стрелять в противника, поскольку о его негативном отношении к такому способу защиты своей чести в обществе было хорошо известно, его дуэль с де Барантом – яркое тому подтверждение. Об этом писал в своих воспоминаниях Ф. Боденштедт, о чем будет сказано в следующей главе. Что же касается «истинной трагедии его (Мартынова. – Авт.) жизни», то это сентенция просто смешна – что, Мартынов все бросил, уехал на край света и стал затворником? Нет, он жил абсолютно спокойно и в полном достатке. В 1845 году убийца поэта удачно женился на дочери киевского губернского предводителя дворянства И. М. Проскур-Сущанского, которая, по отзывам современников, была очень красивой женщиной и родила в этом браке пятерых дочерей и шестерых сыновей. Собственно говоря, «истинную трагедию» жизни Мартынова весьма убедительно и раньше всех других литературоведов показал Висковатов. В его биографии Лермонтова достаточно ясно отмечено, что, даже не зная всей предыстории дуэли, многие современники поэта понимали, что это была не дуэль, а жестокое и подлое убийство.
Так, например, писатель и издатель П. И. Бартенев передал такой отзыв генерала Ермолова на известие о гибели Лермонтова: «Уж я бы не спустил этому Мартынову!.. Если бы я был на Кавказе, я бы спровадил его; там есть такие дела, что можно послать да, вынувши часы, считать, через сколько времени посланного не будет в живых. И было бы законным порядком. Уж у меня бы он не отделался. Можно позволить убить всякого другого человека, будь он вельможа и знатный: таких завтра будет много, а этих людей не скоро дождемся» [38]. В настоящее время трудно сказать, насколько Бартенев был правдивым, приводя это свидетельство, но этот отзыв вполне соответствует характеру генерала. Даже если это и мистификация, то она высокого уровня, поскольку верно передает отношение многих современников к этой дуэли.
Известно и мнение генерал-адъютанта Граббе по поводу убийства поэта, которое он высказал в письме к полковнику Траскину: «Несчастная судьба нас, русских. Только явится между нами человек с талантом – десять пошляков преследуют его до смерти. Что касается до его убийцы, пусть на место всякой кары он продолжает носить свой шутовской костюм» [3, с. 336]. Граббе мог так сказать – он был лично знаком с Мартыновым и был о нем невысокого мнения. Впрочем и Я. И. Костенецкий, служивший под началом генерал-адъютанта, хотя и отрицательно относился к Лермонтову и после дуэли оправдывал Мартынова, тем не менее дал тому весьма нелестную характеристику: «Он (Мартынов. – Авт.) все мечтал о чинах и орденах и думал не иначе как дослужиться на Кавказе до генеральского чина. После он уехал в Гребенской казачий полк, куда он был прикомандирован, ив 1841 году я увидел его в Пятигорске. Но в каком положении! Вместо генеральского чина он был уже в отставке всего майором, не имел никакого ордена и из веселого и светского изящного молодого человека сделался каким-то дикарем». Это свидетельство приводит в своей книге первый биограф поэта Висковатов.
Мало учитывается и психологическая атмосфера вокруг Лермонтова, которая сложилась в определенных кругах дворянского общества накануне и после его убийства. Висковатов очень убедительно ее показывает. «Ядовитая гадина», возможно, это самое безобидное, что говорили о поэте за его спиной некоторые высокопоставленные лица. Даже в беседах со мной, подчеркивает Висковатов, они употребляли это выражение, то есть, не стеснялись и через много лет после смерти великого поэта демонстрировать свою ненависть к нему. Висковатов приводит список лиц,
