Пленник волчьей стаи - Юрий Пшонкин

В яранге лежал на шкурах старик Тынетегин. Третий день его мучил злой дух, который так скрутил ногу и по­ясницу, что не давал разогнуться. Однако, услышав собачий переполох, старик встрепенулся, потянулся к ружью.

Медведь подошел к потухшему костру, над которым висел чугун с кусками вареного мяса. Мясо осталось после завтрака семьи Тынетегина. Его сын Увувье вместе с женой и дочкой сейчас находились недалеко — копали в тундре съедобные корешки.

Кряхтя, Тынетегин выглянул наружу и сразу увидел гостя. Такие лохматые гости часто наведывались. Места здесь были глухими, непугаными, и медведей в ту пору жило на берегах Апуки и ее притоков куда больше, чем людей. Тынетегин за свою жизнь много кайнынов убил и потому не шибко испугался здоровенного медведя, который с довольным урчанием доедал вкусную еду че­ловеков. Тынетегин решил, что добрые духи узнали о том, что последнее время семья ела совсем мало мяса, и по­слали ему эту живую гору. Он поднял ружье, прице­лился в голову гостя, крепко надеясь, что собаки дадут ему время на второй выстрел. Те исходили лаем, одна даже охрипла, но медведь был невозмутим. Тынетегин хотел встать на колено поудобнее, но злой дух так коль­нул его своей горячей иглой в поясницу, что рука у старика немного дрогнула — пуля лишь скользнула по че­репу медведя. Однако удар ее был настолько сильным, что лохматый гость ткнулся мордой в котел, упал, зава­лился на бок и покатился вниз по склону бугра прямо к воде, но почти сразу оклемался, вскочил и, преследуе­мый разъяренной собачьей стаей, бросился в воду. Ты­нетегин выстрелил вдогонку еще раз. Пуля, раздробив ребро, осталась в теле гостя.

Проплыв по течению до первой косы, медведь кое-как выбрался из воды и залег в кусты. Привычный мир сей­час был покрыт кровавой пеленой, качался, крутился. Страшная боль в голове, в горящем боку изводила. Мед­ведь громко стонал, распугивая птиц и зверей помельче.

Только к вечеру следующего дня боль в голове немно­го поутихла. Голод погнал подранка к реке. Он смотрел в воду, но рыб не видел: вода заслонялась красными, желтыми, золотистыми сполохами. Медведь опустил мор­ду в воду и сразу почувствовал, как боль в голове пропала. Тогда он вошел в реку и поплыл. От холодной воды погас огонь и в боку. Выбравшись по отмели на берег, медведь вскоре выхватил когтями жирную кетину и быстро сожрал добычу. Ел алчно, зло. Злоба душила его, даже боль отступала перед ней. Ему вдруг захотелось увидеть человека и отомстить ему за боль, за коварство. Он поймал еще две рыбины и так же быстро сожрал их, как первую. Силы возвращались к нему. Силу прибав­ляли еда и злоба.

Он встретил человека через две ночи. Встретил того, кого он так желал встретить.

Старик Тынетегин, который все же выгнал из ноги и поясницы злых духов теплыми шкурами, шел настора­живать петли и самострел на оленных тропах. Он знал, что скоро по ним пойдут дикари. Они всегда в это время проходили недалеко от яранги. Рядом с ним шарил по кустам молодой кобелек Серое ухо. Тынетегин готовил смену своей верной, но уже старой собаке-следопыту по имени Остроноска. Кобелек был рад всему этому боль­шому, щедрому миру: шуршавшим в траве полевкам, до­верчивым свистунам евражкам, пугливым зайцам, уткам, кишевшим в озерках и протоках. Серое ухо только начи­нал познавать мир, он был молод и беспечен, то и дело убегал от хозяина.

Подранок увидел врага совсем неожиданно. Он лежал в высокой траве возле разросшегося куста кедрача — его снова мучила боль в голове. Вдруг совсем рядом, по ту сторону куста, раздался голос человека — Тынетегин под­зывал удравшего куда-то кобелька. Медведь встрепенул­ся, злоба охватила его тело, даже боль утихла. Повернув голову, он не сводил своих налитых кровью глаз с проходившего старика. Он не знал, что именно этот маленький старый человек выстрелил в него, но участь Тынетегина уже была решена. Собачья стая, встречавшая каждого покойника на дороге, что вела к верхним людям, насторожилась: небесные собаки уже чуяли кровь че­ловека.

Подранок бесшумно двинулся за Тынетегином, затем прибавил шагу, обошел жертву и притаился за кустом, к которому подходил Тынетегин, убивший за свою жизнь много раз по десять медведей.

Старик слишком поздно увидел свою смерть. Он даже не успел сдернуть с плеча ружье — разъяренный подра­нок встал на задние лапы и живой горой навис над остолбеневшим охотником, скребанул передней лапой по голове человека от затылка к лицу, закрыв кожей с волосами лицо человека: медведей раздражает взгляд человека, они пугаются его. Первый раз в своей жизни медведь отведал человечины. Он стал людоедом. Теперь он искал новой встречи с человеком. Через пять ночей он встретил в тундре молодого пастуха Аканто, который шел по следу отколовшихся оленей. Медведь-людоед напал на Аканто точно так, как на Тынетегина. У Аканто не было ружья. Впрочем, он умер легко — еще до того, как медведь успел снять с него скальп: у моло­дого пастуха было слабое сердце, и оно разорвалось, как только людоед встал на дыбы перед охнувшим пареньком.

Останки Аканто нашел его товарищ Ятгер, когда па­стухи искали пропавшего.

Ужас обуял пастухов и всех живших в урочище, где обитал все эти годы медведь. Нет страшнее и коварнее зверя для оленных людей и рыбоедов, чем медведь, отве­давший человечины. Все, кто имел оружие, вышли на охоту. Собаки быстро взяли след.

Подранок вскоре догадался, что человеки решили ото­мстить ему за кровь убитых им. Он переходил от одной сопки к другой, косолапил из конца в конец по простор­ному плато, но его чуткие уши все равно слышали, как перекликаются между собой люди и собаки. Ему не хо­телось покидать знакомые места, где он знал каждый угол, каждую отмель реки, рыбные места на ней. Он знал, где больше всего нор евражек, где растут съедобные корни. Здесь ему было все знакомо, привычно, а рас­статься с привычным всегда трудно. Медведь уходил от погони и снова возвращался в урочище. Но люди и соба­ки упорно шли за ним. Он слышал погоню, он видел охотников, слышал пугающий грохот их палок, плю­ющихся горячими камнями. Он понял, что люди и собаки не отстанут, и, пролежав весь день в кедраче, ночью ушел из урочища вверх по реке. Ушел навсегда.

И вот он снова встретил человека. Злоба, дотоле по­гасшая в его гудящей от пули голове, снова всколыхнула все его сильное тело, кровь ярости бросилась в глаза. Он следил из своей засады за человеком и не решался напасть — рядом с ним жил огонь. Человек кормил его, и яркие языки радовались пище — мелькали, трещали и вместе с дымом улетали в небо. Нет зверя, который не трепетал бы в страхе перед силой огня. Даже повели­тель-голод не заставил зверя пойти на огонь.