Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным - Тимоти Снайдер

Потом, всего через полгода после того, как территория Литвы увеличилась благодаря Сталину, советский «благодетель» ее завоевал. В июне 1940 года Сталин захватил контроль над Литвой и другими странами Балтии, Латвией и Эстонией, и спешно включил их в состав Советского Союза. После аннексии Советский Союз депортировал около двадцати одной тысячи человек из Литвы, в том числе много литовской элиты. Среди тысяч депортированных были литовский премьер-министр и литовский министр иностранных дел. Некоторые литовские политические и военные деятели избежали ГУЛАГа, сбежав в Германию. Часто это были люди с довоенными связями в Берлине, но всегда – озлобленные из-за советской агрессии. Немцы приветствовали правых националистов среди литовских иммигрантов и готовили некоторых из них к участию во вторжении в Советский Союз[390].

Таким образом, когда немцы вторглись в Советский Союз в июне 1941 года, Литва занимала уникальное положение: она получила выгоду от Пакта Молотова-Риббентропа, затем ее завоевал СССР, а теперь ее будут оккупировать немцы. После жестокого года советской оккупации многие литовцы приветствовали такую перемену, но среди них было мало литовцев-евреев. Двести тысяч евреев проживали в Литве в июне 1941 года (примерно такое же количество, как в Германии). Немцы прибыли в Литву с отобранными литовцами-националистами и столкнулись с местными, которые были готовы верить (или же готовы были притворяться, что верят) в то, что евреи несут ответственность за советские репрессии. Советские депортации происходили в том же месяце, и НКВД расстрелял литовцев в тюрьмах всего за несколько дней до прихода немцев. Литовский дипломат Казис Шкирпа говорил об этих страданиях в своих радиопрограммах, чтобы подхлестнуть толпы к убийствам. В начале июля во время кровавых погромов в Литве были убиты около двух с половиной тысяч евреев[391].

Благодаря вышколенным коллаборантам и участию местного населения, немецкие убийцы в Литве получали всю необходимую им помощь. Начальные директивы по уничтожению евреев, занимавших определенное социальное положение, были быстро перевыполнены айнзацгруппой «А» и коллаборантами из числа местного населения в ее составе. Айнзацгруппа «А» двигалась за группой армий «Север» в Литву. Айнзацкомандование-3 айнзацгруппы «А», ответственное за главный литовский город Каунас, имело столько помощников, сколько ему было нужно. В Айнзацкомандовании-3 было только сто тридцать девять человек штата, в том числе секретари и шоферы, которых было сорок четыре. В последующие недели и месяцы немцы сгоняли литовцев на места расстрелов возле Каунаса. К 4 июля 1941 года литовские отряды убивали евреев под немецким присмотром и по немецким приказам. Уже 1 декабря Айнзацкомандование-2 считало еврейскую проблему в Литве решенной. Оно докладывало об уничтожении 133 346 человек, из которых около 114 856 были евреями. Несмотря на желание Шкирпы, эти события не пошли на благо политических целей Литвы. После того, как он пытался провозгласить независимое Литовское государство, его взяли под домашний арест[392].

Вильнюс был северо-восточным столичным центром независимой Польши и короткое время – столицей независимой Советской Литвы. Но во время всех этих чередований и тем более в течение предыдущих пятисот лет Вильнюс был еще чем-то – центром еврейской цивилизации, известной как «Северный Иерусалим». Когда началась война, в городе проживало около семидесяти тысяч евреев. Если за остальную Литву и другие страны Балтии отвечала Айнзацгруппа «А», то район Вильнюса (вместе с советской Беларусью) достался Айнзацгруппе «B». Уничтожать вильнюсских евреев было поручено отделению айнзацкоммандос-9. Расстрелы проводились в Понарском лесу, прямо за городом. К 23 июля 1941 года немцы собрали литовских пособников, которые гнали колонны евреев в Понары. Там группами по двенадцать–двадцать человек за раз людей подводили к краю ямы, где они отдавали все ценные вещи и одежду. Золотые зубы вырывали силой. Около семидесяти двух тысяч евреев Вильнюса и его окрестностей (и приблизительно восемь тысяч поляков и литовцев, которые не были евреями) были расстреляны в Понарах[393].

Ита Страж была одной из немногих евреев Вильнюса, которым удалось выжить. Литовские полицейские притащили ее к яме, уже наполненной трупами. Девятнадцатилетняя девушка думала: «Это конец. И что я видела в жизни?» В нее не попали, но от страха она упала в яму. Ее накрыло трупами людей, расстрелянных после нее. Кто-то прошелся над ямой, стреляя сверху вниз, чтобы убедиться, что все умерли. Пуля попала в руку, но она не издала ни звука. Позже она выкарабкалась из ямы: «Я была босиком. Я все шла и шла по трупам. Казалось, этому не будет конца»[394].

Соседнюю Латвию тоже аннексировал Советский Союз всего за год до немецкого вторжения. Около двадцати одной тысячи латвийских граждан (многие из них были латвийскими евреями) были депортированы советским режимом всего за несколько недель до прибытия немцев. НКВД расстреливал латвийских узников, когда Вермахт подходил к Риге. Здесь главным немецким коллаборантом был Виктор Арайс, латвийский националист (немец по матери), знакомый с переводчиком, которого немецкая полиция привезла с собой в Ригу. Ему разрешили создать «команду Арайса», которая в начале июня 1941 года сожгла живьем евреев в рижской синагоге. Когда немцы устраивали массовые убийства, они предусмотрительно выбирали латвийских расстрельщиков из числа тех, чьи семьи пострадали от советского режима. В июле, под присмотром коммандос из айнзацгруппы «А», «команда Арайса» согнала рижских евреев в Бикерниекский лес на окраине Риги и расстреляла. Немцы сначала проводили «демонстрационный расстрел», а затем «команда Арайса» довершала дело. С помощью таких латвийцев немцы уничтожили к концу 1941 года по крайней мере 69 750 из находившихся в стране восьмидесяти тысяч евреев[395].

В третьем балтийском государстве, Эстонии, чувство унижения после советской оккупации было таким же огромным, как в Литве и Латвии, если не большим. В отличие от Вильнюса и Риги, Таллинн даже частично не мобилизировал свою армию, прежде чем сдаться советским войскам в 1940 году. Эстония подчинилась советским требованиям раньше других балтийских государств, исключив таким образом возможность какой бы то ни было балтийской дипломатической солидарности. СССР депортировал около 11 200 эстонцев, в том числе большинство политических деятелей. В Эстонии айнзацгруппа «А» тоже нашла более чем достаточное количество коллаборантов. Эстонцы, которые сопротивлялись советской власти в лесах, теперь вступали в Команду самообороны под немецким началом. Эстонцы, сотрудничавшие с советским режимом, тоже вступали туда в надежде восстановить собственную репутацию.

Эстонцы приветствовали немцев как освободителей, а в ответ немцы считали эстонцев расово высшими не только по отношению к евреям, но и к другим народам Балтии. Евреев в Эстонии было очень мало. Эстонцы из Команд самообороны по приказу немцев убили всех эстонских евреев, которых смогли найти, – всего девятьсот шестьдесят три человека. В Эстонии убийства и погромы продолжались без евреев. Около пяти тысяч эстонцев-неевреев были убиты по обвинению якобы в сотрудничестве с советским режимом[396].

На востоке от линии Молотова-Риббентропа немцы натолкнулись на свежие следы советского государствостроительства, когда приступили к возведению собственной империи. В Восточной Польше эти знаки были даже более разительными, чем в странах Балтии. Если Эстонию, Латвию и Литву СССР инкорпорировал за год до вторжения Германии, в июне 1940 года, то Восточную Польшу советский режим аннексировал еще за девять месяцев до того, в сентябре 1939 года. Здесь немцы увидели доказательство социальной трансформации. Индустрия была национализирована, некоторые фермерские хозяйства коллективизированы, а местная элита уничтожена. Советский режим депортировал более трехсот тысяч польских граждан и расстрелял еще десятки тысяч. Немецкое вторжение побудило НКВД расстрелять 9817 заключенных польских граждан, чтобы не отдавать их в руки немцев. Немцы пришли в западную часть Советского Союза летом 1941 года и обнаружили тюрьмы НКВД, наполненные свежими трупами. Тюрьмы нужно было очистить, прежде чем немцы могли использовать их для своих нужд[397].

Советские массовые расправы дали немцам повод для пропаганды. Согласно нацистской линии, в страданиях при советском режиме были виноваты евреи, и это вызвало некоторый резонанс. С помощью немецкой агитации или без нее многие люди в межвоенной Европе ассоциировали евреев с коммунизмом. В коммунистических партиях межвоенного периода действительно было много евреев, особенно среди руководства – об этом факте писала пресса по всей Европе в течение двадцати лет. Правые партии внесли путаницу, утверждая, что, поскольку многие коммунисты – евреи, следовательно, многие евреи – коммунисты. Это очень разные соотношения, и в любом случае последнее утверждение никогда не было правдой. Евреев обвиняли еще до войны в провалах национальных государств; после того, как началась война и национальные государства пали во время советского или немецкого вторжений, искушение для такого «козлоотпущения» стало еще большим. Эстонцы, латвийцы, литовцы и поляки потеряли не только независимые государства, созданные для их наций, но и статус, а также местную власть. Они сдали все это во многих случаях без значительного сопротивления. Нацистская пропаганда, таким образом, была вдвойне привлекательной: было не стыдно проиграть советским коммунистам, поскольку их поддерживал мировой еврейский заговор; но поскольку в коммунизме были виноваты евреи, то теперь правильно их убивать[398].