Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не говоря ни слова, Чжан Чжо покинул место убийства, сцепив за спиной руки. Всю дорогу он хмурился и молчал, погрузившись в свои размышления. Выйдя из сада и обойдя зал Ханьюаньдянь, он и его спутники увидели множество стражников из придворной армии Юйлинь, стремительно приближавшихся к ним.
– Обычно беда не приходит одна! Я распорядился прислать сюда еще людей, чтобы усилить охрану и не допустить повторения подобных случаев! – отчитался Ли Доцзо, указывая рукой на прибывший отряд.
Чжан Чжо внимательным взглядом окинул отряд прибывших стражников. Внезапно он замер на мгновение и, указав на одного из них, спросил Ли Доцзо:
– Это Хуцзи?
Хуцзи был тем единственным, кто остался в живых в ночь, когда было украдено серебро.
– Да, это он. Этот парень – настоящий везунчик, вырвавшийся из когтей смерти, – кивнул Ли Доцзо. – Придворный историограф, у вас есть какие-нибудь новости касательно пропавшего серебра?
Чжан Чжо пропустил слова Ли Доцзо мимо ушей. Он не отрывал взгляда от Хуцзи и о чем-то думал. Затем снова повернулся к Ли Доцзо и сказал:
– Все не так просто. Не будем торопиться. Спешка недопустима. Черная Ярость, иди и займись делами.
– Буду ждать хороших новостей! – Ли Доцзо протяжно вздохнул и ушел исполнять свои обязанности.
Чжан Чжо махнул рукой подошедшему Ди Цяньли. Они некоторое время переговаривались, после чего Ди Цяньли удалился.
– Что вы задумали? – спросила Шангуань Ваньэр, увидев странное выражение, застывшее на лицах Чжан Чжо и Ди Цяньли.
– Ничего особенного! – Чжан Чжо повернулся к Шангуань Ваньэр. – Как обстоят дела с тем поручением, которое я тебе доверил?
– Речь идет о шкатулке?
– Да.
Шангуань Ваньэр замялась и покачала головой.
– Ничего не удалось выяснить?
– Они не хотят говорить об этом, – ответила Шангуань Ваньэр. – Сначала я спросила Чжан Ичжи, а потом Чжан Чанцзуна, мы в весьма хороших отношениях. Но хотя у этих двух братьев и разные характеры, в вопросах, касающихся шкатулки, они оба предпочли держать язык за зубами.
– Как странно! – Чжан Чжо задумчиво потер подбородок. – Пойду и сам их расспрошу. Где они?
– Должны быть в ведомстве по отбору журавлей.
На деле ведомство по отбору журавлей теперь называлось ведомством почитания императрицы, однако Шангуань Ваньэр, будучи придворной дамой, что уже не первый год служила при дворе, не могла избавиться от старой привычки.
Так называемое ведомство по отбору журавлей представляло собой специальный орган, созданный императрицей для отбора фаворитов мужского пола, а название «ведомство по отбору журавлей» происходило от словосочетания «оседлать журавля». В первый год правления под девизом Шэнли императрица так полюбила братьев Чжан Ичжи и Чжан Чанцзуна, что учредила целое ведомство, лишь бы удержать их при себе.
В следующем году Чжан Ичжи был назначен управляющим ведомства. Оно состояло из фаворитов императрицы, а также литераторов и ученых. На каждом собрании устраивался пир, на котором все его члены предавались азартным играм, наслаждались вином, песнями и танцами, и все это с единственной целью – угодить императрице. Поскольку императрица питала к ним особую любовь, многие чиновники возжелали занять там место, а получить должность отборщика журавлей стало равносильно восхождению к величию. Чжан Ичжи и Чжан Чанцзун были настолько влиятельны, что даже такие люди, как У Саньсы, всячески пытались угодить им.
В первый год правления под девизом Цзюши Ди Жэньцзе написал публичное письмо, в котором говорилось: «Присутствие двух братьев из рода Чжан по правую и левую руку Ее Императорского Величества – пятно на репутации и добром имени Ее Императорского Величества. Весьма неблагоразумно порочить свое доброе имя на многие тысячи лет вперед!» У Цзэтянь восхищалась канцлером Ди, поэтому упразднила ведомство по отбору журавлей, однако… императрица была так очарована двумя Чжанами, что не могла отказаться от их общества, поэтому и основала ведомство почитания императрицы, что в действительности исполняло те же функции, просто под другим названием.
Вскоре канцлер Ди скончался, и этот вопрос остался нерешенным. Когда императрица приехала в Чанъань, все члены ведомства по отбору журавлей, естественно, прибыли вместе с ней. Им было отведено место на острове Пэнлай, что возвышался в центре озера Тайечи дворца Ханьюаньгун.
Озеро Тайечи – это большой водный участок на территории дворца Ханьюаньгун, с островом, изолированным от окружающей местности. На острове располагались великолепное здание и залы – именно там находилось ведомство по отбору журавлей, где императрица могла наслаждаться своими фаворитами.
– Что ж, значит, нам предстоит посетить остров Пэнлай и лично расспросить их! – уверенно сказал Чжан Чжо.
Трое мужчин отправились на север к озеру Тайечи. Подойдя к берегу, они попросили евнуха помочь им пересечь водную гладь и вскоре на лодке в форме дракона медленно поплыли к острову.
Здание, возведенное на острове, сильно отличалось от остальных построек дворца.
Со времен императора Ли Чжи дворец Ханьюаньгун был местом, где жил и вел свои дела император, и потому все строения были величественны и грандиозны.
Здесь же, куда бы ни падал взгляд, всюду были красивые фавориты, пьющие и веселящиеся, многие из них даже забавлялись с придворными дамами средь бела дня, что за пределами острова было бы абсолютно неприемлемо.
– Где же Хэн гогун? – спросил Чжан Чжо, войдя в главный двор особняка – там были лишь несколько красивых мужчин: фавориты императрицы, опьяненные вином, лежали на земле под галереями. Шангуань Ваньэр брезгливо поморщилась и пнула одного из них – мужчина тут же отозвался:
– Веселится с Е гогуном.
Чжан Ичжи носил титул Хэн гогун, а Чжан Чанцзун был известен как Е гогун, так что, судя по всему, они проводили время в одном месте, избавляя Чжан Чжо от необходимости посещать их по отдельности.
Их путь пролегал до задней части главного двора – они оказались перед павильоном, окруженным зарослями бамбука. Не успели они войти в двери, как услышали звуки льющейся музыки – судя по голосам, внутри царила атмосфера веселья.
– В то время как Ее Императорскому Величеству нездоровится, здесь царит настоящий бардак. Этим братьям все сходит с рук! – Несмотря на то что лоб Чжан Чжо покрылся ледяной испариной, в его душе закипел гнев.
Изнутри донеслось.
– Придворному историографу лучше во все это не вмешиваться… Мы от стольких людей уже избавились, лишь намекнув императрице, что они нам не по нраву…
Шангуань Ваньэр обескураженно покачала головой:
– И правда! Все, кто когда-либо переходил дорогу Чжан Ичжи и Чжан Чанцзуну, или умерли, или были сосланы в дальние края. Благосклонность Ее Императорского Величества к этим двоим уже давно не знает краев.
Чжан Чжо хмыкнул и не проронил ни слова.
Когда они вошли, то увидели площадку, покрытую золотым ковром, на которой несколько прекрасных танцовщиц извивались в танце. Мелодия лилась из музыкальных инструментов, что держали в руках придворные музыканты. Слушатели одобрительно кричали и подбадривали их.
Красивый молодой человек в пурпурном халате, засучив рукава, танцевал со служанкой, а другой молодой человек, такой же красивый, облаченный в белый халат и украсивший свои волосы цветком, радостно бил в барабан. Открывшееся им зрелище было квинтэссенцией веселья.
Сейчас Чжан Ичжи и Чжан Чанцзун выглядели совершенно не так, как в зале Линдэдянь. Когда Чжан Чжо и остальные медленно вышли вперед, их заметила служанка, быстро подошла к Чжан Ичжи и прошептала ему на ухо несколько слов. Однако Чжан Ичжи даже не взглянул на вошедших – его руки летали в причудливом танце по натянутой коже барабана, издававшей причудливый звук.
На алом закате покинул имперский канал
И бренное тело вернул я в объятия ладьи.
Зеленые воды – прозрачны, луна в небесах – ярка,
Песнь струн моих вторит нежным волнам реки.
Плыву я в закат, мне белые рыбы – друзья,
Что к солнцу плывут, куда устремилась ладья.
Чжан Чанцзун забылся в звуках барабана. Облаченный в пурпурный халат, полы которого развевались при каждом движении, он продолжил кружиться в танце вместе со служанкой. Его утонченные черты лица изучали праздный покой – неудивительно, что такой человек пришелся по душе Ее Императорскому Величеству.
– Я множество раз слышал, что литературный талант придворного историографа завоевал сердца
