Шесть имен кота-демона - Чжан Юнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хэн гогун льстит мне. Придворный историограф – самый простой человек, который не посмел бы выпячивать себя перед вами, – вежливо улыбнулся в ответ Чжан Чжо. – Кроме того, покуда Ее Императорскому Величеству нездоровится, как я могу, будучи ее покорным слугой, осмелиться радостно петь?
Чжан Ичжи откинул назад голову и громко рассмеялся, огляделся вокруг и нарочито строго воскликнул:
– Вы слышите?!
Звуки музыки резко прекратились, и даже очаровательные танцовщицы остановили свой кружащийся танец.
– Как вы смеете! Как вы смеете праздно прожигать время, когда Ее Императорское Величество больна? – Лед в голосе Чжан Ичжи мог заморозить насмерть.
– Господин, пощадите! – Музыканты и танцоры в страхе упали на колени.
– Это самое тяжкое преступление из возможных! – крикнул Чжан Ичжи.
Авата-но Махито не мог отвести взгляд от происходящего и низким голосом пробормотал:
– Как будто он сам только что не веселился…
– Придворный историограф абсолютно прав! Эти презренные рабы заслуживают смерти!
Чжан Ичжи с улыбкой подошел к Чжан Чжо, лениво окинул его взглядом с ног до головы, потом посмотрел на музыкантов и танцоров и пригубил вина из чарки.
– Что застыли? Продолжайте играть, танцевать и веселиться!
– Но… Хэн гогун… – Люди Чжан Ичжи пребывали в замешательстве. – Только что вы ясно выразились, что это преступление, карающееся смертью. Как же так…
– Вы оглохли?! Я требую музыки! – Чжан Ичжи заливисто рассмеялся.
Все вернулось на круги своя – вино полилось рекой.
– Вы умрете только в том случае, если я прикажу вас умертвить. Даже Ее Императорское Величество не может лишить вас голов! – повернувшись к группе музыкантов и танцоров, ледяным тоном отрезал Чжан Ичжи.
В действительности… эти слова были обращены к Чжан Чжо.
– Да здравствует Хэн гогун! – закричали помилованные в унисон, падая на колени.
Лицо Чжан Чжо стало непроницаемым, как толща воды.
Словосочетание «да здравствует» следовало использовать только для обращения к императрице. Эти двое…
– Придворный историограф впервые почтил нас визитом! Вы наш почетный гость! Прошу вас, выпейте вместе с нами! – Чжан Ичжи с улыбкой на лице развернулся и потянул Чжан Чжо в сторону главного зала, вымощенного золотом и нефритом. Он был так пышно украшен, что казался роскошнее даже большого зала в императорском дворце.
Чжан Ичжи и Чжан Чанцзун заняли свои места во главе стола, а Чжан Чжо и остальные – по обе стороны от них. Вскоре вокруг стали ходить служанки, подавая вино и еду, – и угощения, и напитки были прекрасного вкуса и несравненного аромата.
– Пусть же придворный историограф осушит эту чарку до дна! – Чжан Ичжи учтиво поднял бокал.
Вино, плескавшееся в чарке, было великолепным: глубокого красного цвета, с насыщенным ароматом и утонченным терпким вкусом. Подавалось вино в белом кувшине из нефрита, и от него шел такой запах, что кружило голову.
Изысканный запах вина затмит аромат орхидей.
Нефритовый гребень по вкусу уступит зеленым волнам[32].
Пьяненный напитком, я прожил тысячи дней,
И тысячи дней меня сводит с ума аромат.
Чжан Ичжи с наслаждением потягивал рубиновый напиток. Наконец он осушил чарку до дна и рассмеялся:
– Я считаю, что это вино вкуснее, чем вино семьи Вэй!
Стихотворение, которое прочел Чжан Ичжи, было в свое время написано императором Тай-цзуном. Так называемое вино семьи Вэй, что в дальнейшем получило название «Зеленые волны», было создано Вэй Чжэном[33]. Императору Тай-цзуну это вино так пришлось по вкусу, что он сочинил в честь него стихотворение.
Чжан Чжо поднял чарку, сделал глоток и сказал:
– Действительно, вино хорошее! Приятный вкус, красивый цвет… Но будь это вино женщиной, оно было бы ветреным, несерьезным и изворотливым. Оно не такое насыщенное и крепкое, как Шаочуань, что значит «Теплая весна».
– Ха-ха-ха! – Чжан Ичжи залился звонким смехом. – Я вижу, придворный историограф неплохо разбирается в вине. Раз уж поданное вам не по вкусу, наполните кувшин другим. Нам нужен сорт «Теплая весна»!
Одна из служанок поменяла вино специально для Чжан Чжо, который сам налил себе напиток, будто никого рядом не было.
– Жареный гусь очень вкусный! – Авата-но Махито не питал пристрастия к алкоголю, но любил насладиться едой. Он съел половину блюда за считаные мгновения.
– А японский посол гурман! Знаете ли вы, как называется это блюдо? – Чжан Ичжи приподнял брови.
– Разве это не обычный гусь?
– Гусь действительно самый обычный. А вот рецепт приготовления не так прост – во всей стране, что управляется династией У Чжоу, не найдешь такого. Именно он придает мясу необычный вкус.
Чжан Чжо услышал, какую интересную беседу они ведут, и его тоже одолело любопытство. Он взял гусиную ногу, вкусил ее, и веки его слегка задрожали от удовольствия.
Гусь был ничем не приправлен, перед Чжан Чжо стояли лишь блюдо с мясом и небольшая миска с уксусом, но, стоило ему как следует прожевать, он ощутил всю нежность мяса, не говоря уже о насыщенном вкусе, который постепенно раскрывался, обволакивая язык.
– Господа, знаете ли вы, как приготовить такого гуся? – спросил Чжан Ичжи, широко улыбаясь.
Авата-но Махито улыбнулся в ответ и сказал:
– Нет, но я бы очень хотел узнать!
– Все просто! – Чжан Ичжи остановил одну из танцовщиц, что была неподалеку, привлек к себе за талию и сжал ее точеную фигуру в объятиях. – Это блюдо называется «Гусь пяти ароматов». Нужно сделать большую железную клетку, посадить гуся внутрь, разжечь в клетке уголь, поставить на огонь медный котел и влить в него уксус, вино, мед, добавить имбирь и соль. Гусь будет ходить вокруг котла и очень медленно изжариваться до тех пор, пока не захочет пить, – тогда он, естественно, умрет. Ведь когда кипящая жидкость окажется внутри, от боли гусь начнет бегать кругами прямо по углям. Спустя некоторое время птица будет прожарена и внутри, и снаружи. Перья отвалятся сами в самом конце, когда мясо зажарится докрасна. Затем остается только вынуть его и съесть, пока блюдо горячее, – только тогда оно будет таким вкусным.
Авата-но Махито удивленно выпучил глаза – подобный рецепт его смутил.
– Слишком жестоко, не так ли? – Чжан Ичжи понимающе улыбнулся.
Авата-но Махито кивнул.
Чжан Ичжи посмотрел на Чжан Чанцзуна, что сидел рядом с ним. Они обменялись взглядами и рассмеялись.
– Почему гогун так… много смеется? – озадаченно спросил Авата-но Махито.
Чжан Чанцзун подогнул ноги и сказал:
– Многоуважаемый посол, вы слишком сильно горюете о том, о чем не стоит горевать. Если бы вы оказались в моей резиденции, боюсь, вы бы испугались до смерти.
– Что же скрывается в вашей резиденции?
Чжан Чанцзун со скучающим видом зевнул:
– Ничего особенного, кроме того, что у меня в резиденции прекрасно готовят блюдо под названием «Осел пяти ароматов».
Авата-но Махито застыл.
Чжан Ичжи громко рассмеялся, поднял чарку с вином перед Чжан Чжо и осушил до дна. В этот момент улыбка испарилась с его лица. Он спросил:
– Интересно, с какой целью придворный историограф сегодня пожаловал к нам в гости?
При этих словах в зале воцарилась тишина, и атмосфера стала несколько напряженной – казалось, даже воздух сгустился.
Чжан Чжо взмахнул своим складным веером, сохраняя невозмутимое выражение лица. Он спокойно поинтересовался:
– Может ли гогун приказать своим людям покинуть зал?
Чжан Ичжи взмахнул рукой, и служанки, евнухи и танцовщицы, что собрались в главном зале, тут же разбежались в разные стороны.
– Ее Императорское Величество приказала мне расследовать очень важное дело. Оказалось не так просто пролить свет истины на некоторые моменты. Есть кое-что, что я хотел бы узнать от гогуна, дабы порадовать Ее Императорское Величество хорошими результатами.
Взгляд Чжан Ичжи упал на Шангуань Ваньэр. У этого человека был проницательный ум, поэтому он, конечно же, понимал, о чем говорил Чжан Чжо.
– О, я не ожидал, что придворный историограф зайдет так далеко! Я внимательно слушаю. – С этими словами Чжан Ичжи облокотился на стол.
