Звездопад - Отиа Шалвович Иоселиани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мака, — Ольга утерла слезы, сложила руки на груди и вздохнула. — Ты вроде знаешь эту девушку?
— Она работает со мной.
— A-а… Ну, так если она порядочная…
Мака смолчала. Сейчас се раздражала даже Мери: почему ничего не сказала? А что, собственно, она могла сказать? Собираюсь влюбиться в твоего брата, и не глупость ли это? Не обманет ли он меня? Или что еще? К тому же Мака однажды пошутила: я уговорю моего сумасшедшего брата похитить тебя. Пустяк, но Мери чувствовала, что она нравится Маке, и, может быть, это в чем-то содействовало ее сближению с Бичико.
— Вот Магдана говорит, что она… — Ольга взглянула на свойственницу, как бы предлагая высказаться.
— Лучшей жены сыну родному не пожелаю! — тут же подхватила Магдана. — Если б у меньшего моего жена хоть наполовину была, как Мери, я б на руках ее носила, слова обидного не сказала бы.
— Не разведенная, — проговорила Ольга, — и пе… — хотела сказать «гулящая», но постеснялась.
— Честная девушка, видит бог! Такими бы честными и чистыми вырасти нашим деткам! — Магдана погладила по головке спящего внука.
Ольга взглянула на дочь:
— Что же делать?
— Мери — достойная девушка.
— Ну к что?
— Не знаю, — Мака не хотела показывать при свекрови, что здесь не все делалось по ее разумению. В этом она винила не только брата, но и мать, и потому раздраженно закончила: — Я улетела из этого дома, я здесь гостья, залетная ласточка…
— Не надо, доченька! Он твой брат, твоя плоть и кровь! Не говори так. Лучше дай знать Гено, пусть приедет. Отца из больницы заберем…
— Телеграмму Гено я уже послала, но не уверена, что он приедет.
— Приедет. Если получит твою телеграмму — непременно приедет! — топом бесспорной убежденности сказала Магдана, давая почувствовать свойственнице, как уважают ее дочь муж и вся мужнина родня.
Мака хотела еще возразить матери, что, в конечном счете, не ей, а любимому сыну решать все, так с ним и обсуждай, ему и внушай, если он, конечно, появится, — но смолчала.
Отговорившись головной болью (голова и в самом деле гудела), она разделась и легла рядом со спящим сыном, бережно прижав к груди его теплое слабое тельце.
Она заснула поздно, и незадолго до пробуждения ей приснился ужасный сон.
В комнате, в которой она сейчас спала, стоял телефон. «Если в деревнях появились телефоны, почему его нет у Гено», — удивлялась Мака.
— Мы намного ближе вас к районному центру, — говорила Ольга, косынкой вытирая пыль с черного аппарата. — Мой сын его провел, мой Бичико…
— Ах, мама, мама! Чудная ты женщина. Что же ты платком его вытираешь? Взяла бы какую-нибудь тряпку… А вообще-то на что вам телефон? Кому звоните? Самого его дома не бывает. Для тебя, значит, постарался?
— Как же не бывает, дочка? Он теперь все время дома.
В комнату кто-то вошел. Мака решила, что это брат, и отвернулась.
— Мака! Родная моя, Мака! — Она почувствовала на плечах нерешительное и ласковое прикосновение рук.
— Мери? Что ты здесь делаешь, Мери?
— Разве я не живу здесь?..
— Ах, да… да! — Мака помнила, что Мери еще не должна быть в этом доме.
— Я давно уже твоя невестка, — ласкаясь, сказала Мери и спросила: — Случайно, не помешала? Позвонить зашла…
«Если она беременна, почему это не заметно?» — подумала Мака, но тут Мери сняла трубку, и Мака, прерывая себя, торопливо и громко крикнула:
— Не тронь, Мери! Не звони! — Ей показалось, что окрик, против желания, получился грубым и Мери обидится, однако ничуть не бывало — «невестка» с кроткой улыбкой взглянула на нее. Мака в растерянности вышла из комнаты.
На веранде тоже стоял черный пузатый телефон, и Ольга протирала его кончиком косынки. «Да их тут целых два! Только на что они им?»
Следом за Макой на веранду вышла Мери.
— Не работает, — сказала она, виновато кивая на дверь, — я позвоню отсюда.
— А разве не все равно?
— Нет.
— Ах, опять вы меня не слушаетесь! — вспыхнула Мака и оглянулась на мать, но Ольги уже не было на веранде.
Мери опять улыбнулась ей кроткой, мягкой улыбкой, сняла трубку телефона и набрала: двадцать четыре — двадцать четыре.
— Ты хоть знаешь, кому звонишь?
— Бичико.
— Это заводской номер?
— Да. А ты думала, Джумберу?.. Мака, милая, поговори, пожалуйста.
— Нет, нет, что ты!
— Мне опять нехорошо… у меня такая тяжелая беременность.
— Алло! Алло! — слышалось из трубки, по это был голос не Бичико, а Тхавадзе.
Мака в ярости бросила трубку, но голос продолжал звучать: «Я не смог забыть тебя, Мака, ничего не изменилось, я по-прежнему люблю тебя, Мака…»
— Мери, что ты сделала! Что ты натворила, Мери! Где ты? — Мака вбежала в комнату. Перед нею стоял Тхавадзе. Мери куда-то пропала, исчезла, словно ее вовсе не существовало. Мака оглядывалась, ища, куда бы спрятаться, наконец распахнула дверь шкафа и влезла в него. Ручка на двери была такая же, как на автомобиле.
По сторонам побежали крыши домов и верхушки деревьев, еще выше небо и клочья облаков. Это было похоже на полет, но нет, машина катится по чему-то твердому.
Пол под нею прозрачный, и видны бегущие назад телефонные провода. Машина перескакивает со столба на столб, и при этом ее подкидывает, как на ухабах.
— Остановись, Джумбер!
— Это невозможно. Мы рухнем вниз.
— До каких же пор мы будем скользить так по проводам!
— Не знаю. Теперь нам не остановиться.
— Почему ты так мчишься?
— Он догонит нас.
— Кто? — Мака глянула вниз. — Господи боже мой! Что же это? Дом на дороге! Мой дом! Остановись, Джумбер!.. А Гено? Что это с ним? С ума он сошел? Водрузил дом на колеса и едет. И Гоча у него на коленях! Что же мне делать? Смотри, черепица с крыши валится, вдребезги… А Гоча-то как рад, сынок! Весело ему, что дом катится. — Маке захотелось высунуться в окно, но она ударилась об стекло, попробовала открыть двери — дверь не поддавалась.
— Ах, что же это! Помогите! Черепица вся осыпалась, а Гено и
