Кремень и зеркало - Джон Краули
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В каждом хорошем сказании должен быть брод.
Кавалеристам приказали спешиться и вести лошадей в поводу – а от пеших кавалеристов не было никакого проку. Когда передовые отряды подошли к броду, навстречу им, из-за деревьев, выступило несметное воинство (у страха глаза велики, а потому оно и впрямь казалось несметным). Все разом, как по команде, ирландские стрелки вскинули фитильные ружья и дали залп. Эти девятифунтовые мушкеты с фитильным замком стреляли свинцовыми пулями весом в унцию, летевшими на три сотни футов, а хорошему стрелку хватало минуты, чтобы перезарядить свое оружие для нового выстрела. Пока английские мушкетеры палили по деревьям вслепую, за громом выстрелов послышался какой-то странный крик. Он несся откуда-то сзади и длился, ширился, набирая силу, – так кричат демоны, баньши… но нет! То вопили шотландские краснолапы, которых Хью О’Доннел все-таки привел вовремя, – и с этим криком они катились на врага неостановимой лавиной. На одних были старинные, еще дедовские кольчуги; у других – клейморы, доставшиеся от отцов; все с тем же оглушительным визгом они ворвались в ряды англичан с тыла, круша на своем пути и солдат, и маркитантов. Магуайр, верхом на коне наблюдавший за схваткой с пригорка, испустил торжествующий возглас и вскинул меч; по этому знаку в бой вступила ирландская конница.
Из англичан спаслись только те, кто догадался бросить оружие и доспехи, забыть о лошадях и повозках и перебраться вброд на дальний берег, а там отыскать другую переправу, выше по реке. Те, кому это удалось, бежали на север без оглядки. Возможно, кое-кто и пустился за ними в погоню, добивая отставших, но краснолапов куда больше интересовал обоз, оставшийся у брода. Они, пожалуй, и передрались бы за трофеи, но добычи хватило на всех. Английские солдаты, офицеры и маркитанты везли все свое имущество – кошельки с деньгами, одежду, ценные вещи – в обозных повозках, предполагая, что так оно будет целее: обоз ведь охраняли солдаты… те самые солдаты, которые сейчас улепетывали в Слайго наперегонки с маркитантами и батраками, женами, детьми и ранеными. Капитаны Магуайра пытались уберечь повозки с припасами, но ошалевшие краснолапы перевернули все вверх дном, опрокидывая и разбрасывая бочонки с пресными галетами, которыми в те времена кормили не только матросов, но и солдат. Кто-то вытряхнул бочонок-другой прямо в реку, и вода покрылась коркой галет; они еще долго плавали, пока не раскисли. Магуайр и О’Доннел, Пес и Лис, встретились у брода и обнялись, счастливо смеясь.
– Наконец-то мир меняется! – воскликнул Магуайр. – Видишь, он двинулся обратно, к своим истокам – туда, откуда все начнется с начала!
Эту битву у истоков нового, грядущего мира они окрестили Béal Átha na mBriosgadh, Битвой у Галетного брода; под таким забавным прозванием она и вошла в историю. Замок Эннискиллен снова – до поры до времени – вернулся под власть Магуайра.
Ирландцы и краснолапы согнали в кучу пленных, обезоруженных англичан и перебили их безо всякой жалости, всех до единого. А те, кто ждал – в Раткрогане и на Черном мысу острова Клэр, в спиральных глубинах Ньюгрейнджа и в Грианан Эйлиг, что в Донегале, – все они очень скоро об этом узнали, испустили довольный вздох и снова затихли.
Часть пятая
Победители
Клонтибрет
Делать порох нетрудно. Трудно наделать столько пороха, чтобы хватило на большую войну.
Первым делом рубят и пережигают дерево – лучшими для этого дела считались ива и ольха, и в Англии они исчезали целыми рощами по мере того, как возрастал спрос на порох, но в Ирландии ивы росли повсюду, и от пороховых мельниц их спасала только известная привычка вытаскивать свои неглубокие корни из земли и шататься по дорогам, настигая заблудившихся путников или полуночных разбойников и накрепко спеленывая их по рукам и ногам длинными тонкими ветвями. Впрочем, днем ива не представляла опасности, и ее можно было спокойно срубить. Ивовые и ольховые стволы и ветви пережигали под слоем золы или песка, защищавшим от воздуха; под этим покрывалом они должны были долго спать, сохраняя форму тех деревьев, которыми были прежде, но постепенно превращаясь в черный уголь.
Затем наступал черед серы. В аду этой смрадной субстанции хоть отбавляй, но в мире земном ее раздобыть труднее. Воду из серных источников таскали в больших горшках; мало-помалу она испарялась, и на дне оставались кристаллы.
И наконец, требовался еще один компонент, самый редкий и необычный: селитра, она же нитр. В природе она скапливалась на стенах пещер, где ее можно было приметить по тусклому желтоватому блеску; можно было извлекать ее из экскрементов животных и собирать в отхожих местах и клоаках. Сборщиков селитры (что за отвратное занятие!) нанимали королевские подрядчики, вручая им особые грамоты; с такими грамотами они ходили по городам и весям, соскребая свою добычу со стен уборных и каменных сараев, а затем кипятили и очищали то, что удалось собрать.
Пороховые мельницы строились особым образом: поверх высоких толстых стен клали древесный настил, тонкий и легкий. Если порох по недосмотру взрывался (а такое случалось постоянно), крышу сносило, но каменные стены оставались целы и невредимы. Такие мельницы уже работали на западе Ольстера, в горах Блустек, куда не было хода английским чиновникам, да еще в холмах Антрима. Когда-то граф дарил мальчишкам охотничьи ружья; теперь эти мальчишки выросли и научились не только стрелять, но и делать низкосортный порох из угля, серы и селитры, которую собирали по всему Ольстеру со стен пещер и свинарников. Они стали настоящими мастерами и уже учили других. Клубы дыма, поднимавшиеся вечерами из долин, шли не только от домашних очагов, а грохот, порой отдававшийся эхом в окрестных скалах, никто уже не объяснял развлечениями мертвых героев, играющих в мяч под землей.
Но сырых пещер и вонючих уборных было недостаточно: Хью О’Нил закупал селитру бочками. Доставляли
