Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - Зоя Ножникова

Когда королева спросила о подарках, они были выставлены в галерее. Она приказала некоторым остаться, а другим велела уйти, так как боялась, что они будут просить чего-нибудь. Я показывал, а королева дотрагивалась своей рукой до каждого свертка. Там было четыре куска персидской золотой парчи и два куска серебряной; большая белая мантия из штофа, на которой было выткано солнце, его золотые лучи были вышиты самыми блестящими нитями; золотые и серебряные шелка были гладко уложены, чтобы лучше было видно их красоту. Еще был прекрасный большой турецкий ковер; четыре богатых связки черных соболей; шесть больших белых с пятнами рысьих шкур; две белые шубы из горностая. Королева даже вспотела, устав перебирать золотые ткани и особенно соболей и меха. Королева смотрела в окно на двух белых кречетов, свору собак, ловчих соколов и на двух ястребов. Ее величество указала в окно и сказала, что это действительно редкий и настоящий царский подарок и поблагодарила меня.

Но позже между купцами возникли разногласия, и я заметил, что некоторые действовали втихомолку таким образом, чтобы использовать привилегии к своему личному интересу и выгоде в ущерб общему благу. Их несогласие и плохое ведение дел как дома, так и за рубежом послужили препятствием к извлечению выгоды из столь больших привилегий».

Все казалось прекрасно в судьбе бескорыстного труженика на благо Англии Джерома Горсея, если бы не существовало писем о нем других англичан. У Барона были эти письма. В одном из них содержалась жалоба Русской компании лорду Берли, Казначею Англии:

«Нижайше уведомляем, достопочтенный лорд, мы, покорные просители, Компания купцов, торгующих в России, что при пожаловании нам недавно Императором русским по просьбе ее Величества новых во всех владениях Императора привилегий, привезенных сюда недавно неким Джеромом Горсеем вместе с письмами ее Величеству Императора и лорда Бориса Федоровича Годунова, этот Джером Горсей явился не только главный виновник и источник всех бед и недовольств, обрушившихся на Компанию, но также, ведя неверно дела, остался должен Компании большую сумму денег, и теперь тайно уехал из пределов государства. Как и должно было ожидать, он отправился в Россию, где, без сомнения, он пустит в ход все средства, чтобы расстроить дела торговли и Компании. Приняв это во внимание и во избежание поводов, которые им и его единомышленниками могут быть придуманы, чтобы помешать возобновляемому союзу между ее Величеством и упомянутым Императором, или нарушить торговлю, не угодно ли будет досточтимому лорду от имени Компании передать королеве, чтобы она приняла против этого меры, и чтобы ответы на те благодарственные письма были быстрее отосланы к Императору с принятием его любви и дружбы к ее подданным вместе с известием о том, как упомянутый Джером Горсей уехал, пренебрегая волей ее Величества. Податели сего будут впредь молить Бога о продолжении Вашей жизни, достопочтенный лорд.

Датировано: год 1588».

У Барона была даже выписка из письма королевы Елизаветы русскому царю:

«Когда Джером Горсей был послан от императора России к ее Величеству с любезным и милостивым письмом о любви и дружбе, пожеланиями и памятными подарками и привилегиями для торговли за большой его Величества печатью, то предъявил в ее собственные руки указанные письма и привилегии в своем переводе, который она читала и внимательно рассматривала и была рада найти столь достойное и братское расположение в его Величестве к ее Величеству и ее людям. Ее Величеству было угодно также уведомить, что она высоко оценила услуги упомянутого Джерома Горсея и приказала, чтобы его почтили выше его должности и звания. Но впоследствии королеве была подана на него жалоба, по которой она велела призвать его для ответа. И действительно, были там затронуты дела о больших денежных суммах, требовавшие разбирательства между ее купцами и им. Видимо, он считал себя затронутым так близко, что уехал из государства, не предупредив никого, даже из частных лиц, о своем отъезде и о том, куда он едет.

И поскольку думают, что он отправился в Россию, ее Величество считает нужным предупредить царя, чтобы ни его приезд не повредил купцам, ни его заем, который он сделал и о котором он хлопочет, не переходил бы на Компанию иначе, чем в делах ей на пользу.

И наконец, чтобы он не повредил заключаемому новому союзу и договору и Компании путем помещения своего имени в привилегии, не соблаговолит ли его Величество отправить его назад следующим кораблем, чтобы положить конец всем спорам с купцами. Это дает возможность ее Величеству рассмотреть жалобы и все дело, в котором его обвиняют».

Среди английских бумаг на столе у Барона находился документ, озаглавленный:

«Рассказ, столь сокращенный, сколько можно, чтобы изложить правильно все о бедах и беспокойствах, которые были причинены Компании московских купцов в последние четыре года происками и действиями Джерома Горсея, последнего слуги Компании, по слухам теперь убежавшего в Россию, как опасаются, для продолжения дальнейших действий, опасных для подданных ее величества, вред от которых может быть устранен достойными предваряющими мерами.

1. Вред и злоупотребления, нанесенные статусу Московской Компании купцов ее агентами, управляющими и слугами, служившими в России и искавшими своих собственных выгод в ущерб общему делу, продолжались последние четыре года и заставили Компанию сделать новые распоряжения для устранения этих неполадок.

2. Для должного исполнения этого Компания посылает в Россию Роберта Пикока, умелого купца, назначая его агентом, а Джона Чапеля, человека, знакомого и со страной и с языком, — его ассистентом. Эти двое, прибыв к бухте Святого Николая, расстались, согласившись, что один из них будет жить в Москве, а другой — в Казани, на расстоянии 500 миль.

3. Джером Горсей, вначале слуга Компании, был оставлен в Москве, а все товары Компании были сданы под его ответственность, в то время как прежний агент, Вильям Трамбол, отправился к бухте Святого Николая встречать Роберта Пикока и Джона Чапеля; по прибытии Роберта Пикока все товары, оставленные в Москве, должны были быть предъявлены вместе с отчетом всего сделанного Горсеем, так как эти товары были в его ведении.

4. Джером Горсей пытается обмануть агента фальшивым инвентарным списком. Он составил инвентарный список всего оставшегося непроданным в Москве, включив в него товары, фактически проданные им по завышенной цене. Он полагал, что инвентарь будет принят без проверки вещей, но Роберт Пикок отказал в этом. Его цель была открыта, а товаров не было в наличии, он принял обвинение лишь по части недостающего, оставив своему доверенному товарищу остальное.

5. Он дает отчет в большой сумме долга Компании разных лиц, но должников не обнаруживается. Поставленный перед необходимостью дать отчет о проделанном им и оставленном на его попечение в отсутствие прежнего агента, он предъявил счет о долгах разных лиц, называя их честными людьми, способными все уплатить в назначенный день, тогда как на деле таковых не было. Их имена были вымышлены. Вся сумма долга исчислялась в 2186 рублей 180 денег.

6. Когда обман раскрыт, Горсей берет долг на себя.

7. Агент сказал ему, что известит Компанию о его поступке. Чтобы помешать этому, упомянутый Джером Горсей добился, чтобы агент не получил разрешения ехать по суше с письмами; это дело устроил так, что агент, хлопотавший о разрешении, каждый раз получал отсрочку, пока не прошло время, удобное для поездки по суше.

8. Агент, упомянутый Роббер Пикок, узнав, что один польский купец отправляется по суше из Москвы, послал некоего Джона Горнби, слугу Компании, перехватить купца и вручить ему два пакета об одном и том же, чтобы один пакет отправить в Гданьск, другой в Мемель, а оттуда в Англию.

9. Горсей и его соратник Антоний Марш убедили Боярскую думу, что агент написал письма, содержавшие измену против государства. Письма были перехвачены и отданы Горсею и Маршу. Агент заключен под стражу в доме Компании, а Горнби в тюрьме.

10. Переводы писем показали, что в них нет другого содержания, кроме торговых дел. Лорд Борис Годунов по этому поводу сказал:

— Эти люди все ссорятся между собой. Так! Я по ложу конец этим сварам завтра же.

Тем не менее, хотя все было ясно, предположили, что Горнби имел какое-нибудь изменническое сообщение устно, и, чтобы узнать от него правду, его стали пытать: повесили за руки, связанные сзади, с гирями на ногах и дали 24 удара проволочным кнутом, чтобы признался.

11. Передававшего письма кладут жарить на огонь. Но хотя ему не в чем было признаться, ибо донос был ложный, его все-таки положили на огонь. Присутствовавший лорд Борис Федорович, обнаруживший невиновность, закричал палачам: