Книга Предтеч - Александр Шуваев

- А причем тут тогда я? Что дало бы мне посещение этого самого Рыбьего Замка?

- Это как раз очень понятно. Там, чтобы провести время в темноте, сумраке или свете, собирается молодежь и еще те, кто устал от однообразия впечатлений, ищущие новых знакомств и впечатлений. Блуждание по лабиринтам Замка, - опьяняет, дарит ту крупицу безумия, без которой пресной кажется любая жизнь. Кто-то сидит, к примеру, в непонятно как замкнутом бублике Вольной Библиотеки, - это часа в три ночи, - рядом идет мрачная и сосредоточенная пирушка какого-нибудь землячества, а еще через зал идет анонимный фестиваль Звериных Танцев. И в багровой полутьме дико мечутся, кружатся, прыгают фигуры в самых настоящих тотемных масках, в шкурах, с подвязанными хвостами, и не угадаешь, где н местные уроженцы, где н из переселившихся в иныеЕ места, а где н сарпразанты. Бывают и совершеннейшие чужаки, не людского корня. Понятно, что очень-очень слабо действуют всякие там табу на плотскую любовь, отказывать н мало принято, и царит любопытство, - а каков будет этот индивидуум в сексе? Силен или слаб, трогательно нежен или возбуждающе-груб? Умелец, каких поискать, или робкий новичок? Говорят, что интерес вызывают буквально все. Так что и на тебя нашлась бы стайка ряженых девчонок, помоложе меня, из тех, кто вовремя начал, правильно, - когда появилось желание. Налетели бы, затормошили, зацеловалиЕ Потом начали бы отсасывать по очереди, - есть такое модное развлечение, сосать н пока не попросишь пощады, а в разгар развлечения кто-нибудь, войдя в азарт, непременно изъявил бы желание съездить на тебе верхом. Ты верный месяц даже и не вспоминал бы о бабахЕ

- Помоложе? Почему непременно помоложе?

- Потому что в моем почтенном возрасте люди уже находят себе более-менее постоянного человекаЕ или компанию, а не буйствуют, как полая вода, в поискеЕ случайных приключений.

- А ты?

- И я буйствовала. Только по-другому.

- То есть, насколько я понимаю, - подчеркнуто-педантичным тоном уточнил он, - ты не относилась к постоянным посетителям этого самого Рыбьего Замка?

- Вообще ни к каким посетителям не относилась. Из глупой привычки всегда поступать непременно поперек тому, что принято.

- Хорошо, что получилось именно так, а не иначе. Ты, - чтобы ты ни говорила, все равно самая добрая.

- Я?! Я н Елена Тэшик, меня прозвали Елена-Ланцет за умение резать, при необходимости, по живому. Когда я на Земле Т`Цанг Качена летала на всем, что могло летать, а также кое на чем из того, что летать, вообще говоря, не может, и дралась с пилотами Люгэ, на меня как-то раз напали четверо дезертиров разом. Трое из них н выжили, но только для того, чтобы быть повешенными. Высоко и коротко. Моими подчиненными и по моему приказу. Без малейших переживаний потом.

- Люгэ? Люгэ-Молот? Враг того, кого называли Прокладывающим Пути и еще, почему-то, Воплощенным?

Она, приподнявшись, заглянула ему в глаза, словно уколов взглядом и неожиданно присвистнула. Резко и как-то вульгарно:

- Так. Откуда ты знаешь эти имена? Ты никак не мог их слышать!

- Вы не поверите, миледи, - проговорил он, нервно хихикая, - но я знаю эти имена из сна, который приснился мне не далее, чем вчера.

- И это н правда? Ладно, можешь не отвечатьЕ Но тогда, надо сказать, - хорошенькие же сны тебе снятся!

- Да ужЕ И заметь: тот, что снится сейчас, мне тоже, в общем, нравится. Даже побольше иных-прежних.

- Видишь лиЕ Ты, похоже, прав куда больше, чем думаешь: наша встреча н вполне может стоять в том же ряду, что и эти твои сны. Вроде как дальнейшее их развитие. Ты так отчаянно искал выхода, что начал находить его на этом пути, и уходил по нему все дальше и дальше. А сегодня произошло то, что на другом конце совершенно случайно оказалась я. Это не зов, это что-то вроде тоннеля, который копают с двух сторон. Только мне пришлось прокопать совсем немного.

- Ага. н Глумливым тоном проговорил хозяин. н Понимаю. Это у меня дар такой, исключительный.

- Почему н исключительный? Есть те, кто находят это совершенно сознательно, от науки. Те, чей художественный гений позволяет им в конце концов ясно увидеть то, чего другие не видят вообще. И есть те, кто случайно набредает на что-то в этом роде, повинуясь смутному чутью, безумию, яду. Или отчаянию, - как ты. В другое время и при другомЕ скажем, - уровне самоуверенности ты прослыл бы чем-нибудь вроде колдуна и кончил бы, скорее всего, скверно. Здесь и сейчас, такой, какой ты есть, ты прожил бы обыкновенную, невеселую жизнь, в которой время от времени происходили бы дикие, невероятные события. По большей части, понятно, нелепые. Таких людей куда больше, чем у вас, наверное, считают. А сами они, понятия не имея о сути происходящего, считают, что все это н случайности, а сами они н просто-напросто закоренелые неудачники. Или безумные какие-то счастливчики, везунцы, баловни судьбы и любимцы фортуныЕ

- А-а! Это можешь пропустить. Это не про меня. Ты лучше расскажи о своих воинских подвигах. Надо понимать так, что ваша милость искала вдохновения и тех самых новых впечатлений в драке с Люгэ и зверских расправах над несчастными дезертирами? В замену Рыбьему Замку?

Она фыркнула, ничего не ответив по существу.

- Тогда ответь еще: у тебя это было нечто вроде того самого Брода, которым ты чуть не соблазнила меня?

- Да, что-то вроде, - нехотя ответила признанная специалистка резьбы по живому, - причем довольно глупый вариант этого самого "вроде". Папаша за эти самые за выходки запретил мне пользоваться Пернатым Змеем, и теперь я вынуждена порхать своим ходомЕ И правильно: жить или сдохнуть, - мое дело, дело Брода, а вот скотина н семейная, и брать ее без спросу, было, конечно, делом весьма неприглядным. Стервозной выходкой, причем н дурного вкуса и напрочь лишенной стиляЕ

Он помолчал, а потом осведомился насквозь деловым тоном:

- Так ты говоришь, - заездили бы? Уверена?

- Что? А-а-а, - протянула она с явным сомнением, - да теперь уж и не знаю. С тобой, похоже, абсолютно ни в чем нельзя быть совершенно уверенным.

- А на опыте проверить, - слабо?

- О-ох, но их-то было бы много, а я-то н одна! Э, ты чего это там делаешь?

- Смотрю. Ну, любуюсь просто. Никогда не подумал бы, что она так красива. Или это только у тебя? н Голос натуралиста был полон самого, что ни на есть, возвышенного восхищения. н Знаешь, она похожа на какую-то глубоководную раковину, когда она откроет створки. Внутри вся как из розового перламутра.

- Гос-споди!!! н Голос ее был полон такой страсти, что он, вздрогнув, оторвался от исследований и замер, ожидая продолжения. н Какой же ты все-таки дурак! Это что-то просто невероятное. Глянул бы ты на свою глупо-счастливую физиономию! А какой контраст по сравнению с выражением мирового отчаяния и вселенской скорби, которое ты носил еще в начале этой ночи! Все! Ни малейших следов! Нет, это подумать только, насколько мощным средством против мировой скорби, получившей к тому же глубочайшее философское обоснование, - со скрытым шипением излагала она, садясь на кровати по-турецки, - может служить даже самая маленькая доза этого, - и она непередаваемым телодвижением еще раз продемонстрировала ему давешний объект изучения, - раз, - и готово, и мы уже совсем-совсем раздумали помиратьЕ