Кавказский гамбит - Светлана Петрова

Здесь работала секретарем директора Зинаида Черемисина, бывшая Айдинян. Он знал ее больше сорока лет и помнил еще молодой разбитной девицей, за которой ухлестывал весь поселок. Гибкая талия, чуть прикрытая короткой кофтенкой, модные брюки на бедрах. У участкового Панюшкина от вида копны непослушных волос, перехваченных яркой лентой, от загорелой полоски голого тела с пятнышком пупка что-то внутри начинало ныть, как больной зуб. Он даже губу прикусывал от злости, оттого и решил Зинку на посмешище в стенгазете выставить, что и стало причиной их ссоры.

С тех пор Зина дважды побывала замужем, но уже лет пять как жила одна. Васька и прежде частенько наблюдал за ней на улице исподтишка, а теперь почти всякий будний день ровно в половине восьмого утра прятался за большим платаном возле реки и слушал неровный перестук каблучков по плиткам набережной — секретарша шла на работу. Когда звук отдалялся, он выходил из своего убежища и смотрел вслед маленькой одинокой женщине, пока та не скрывалась за поворотом.

Сейчас Панюшкин стоял на мосту, щурился на однообразную ленту балконов, перепоясывающих пансионат, и думал о Зине, как вдруг она материализовалась в галерее первого этажа и широким плавным жестом вылила воду из графина на клумбу. Василий застыл, завороженно глядя на открытые до плеч руки женщины. Такой удачи он не ожидал!

Между тем девица Айдинян давно превратилась в немолодую солидную даму. Крупная голова с начесом из поредевших крашеных волос, короткое туловище с большой грудью, утянутой в дорогую блузку. Она немного стеснялась полноты и особенно хромоты, которая образовалась совсем недавно, после перелома шейки бедра. Однако черные глаза не потеряли блеска и кожа оставалась гладкой и розовой, как в юности. Разодетая и надушенная, Зина любила по выходным вместе с приятельницами фланировать в пестрой толпе отдыхающих, в глубине души не веря, что красота и привлекательность остались в прошлом.

Для Панюшкина метаморфоза Зины из девушки в пожилую женщину происходила неприметно, да и была ли вообще? Время в Хосте текло медленно, скрывая от глаз течение жизни. Василий и сам не замечал, как стареет. Лишь однажды, разбирая коробку со старым барахлом, поразился, наткнувшись на свадебное фото — неужели это он? Такой глазастый и кучерявый? Удивление быстро прошло, вытесненное видом невесты: вот Капа действительно постарела — не узнать. Но Зина — совсем другое дело, Зина совершенно не изменилась и сейчас там, внизу, показалась ему необыкновенно привлекательной.

Секретарша постояла минутку, задумчиво провожая глазами быструю реку, и снова скрылась в помещении. Выражение ее лица было грустным. Почему? Василий почувствовал болезненную жалость. Хотелось утешить. Но как? Вопрос утонул в радости нечаянной встречи. Нынешний день задался с самого начала и казался удачлив даже более чем обычно. Василий бессознательно улыбнулся и отправился восторгаться жизнью дальше.

2

В тот день Капа, как всегда, собралась ехать в парниковое хозяйство. Обратно предстояло тащить на себе капусту — товар недорогой и тяжелый, прибыли от него мало, только на зиму засолить для собственного потребления. Однако синенькие поспеют лишь через неделю, пока придется брать, что дают. Автобуса на Псоу долго не было, и Капа вся извелась. Народу на остановке собралось порядочно, но, работая острыми локтями, ей удалось занять сидячее место, и она намеревалась подремать часок, поскольку ночью плохо спала. Вчера уже легли, Васька вдруг огорошил: Арчил, грузин с десятого этажа, предложил ему крупно заработать на перегоне автомобилей из-за границы.

Ей бы обрадоваться, так нет. Ко всегдашним выкрутасам Василия она приспособилась, а чем обернется новое дело, неизвестно. К тому же и заказчик ушлый. Живет богато, но тихо, в двух смежных квартирах. Сам, жена, четыре дочери и два сына держатся скромно, ни с кем близко не общаются, хотя здороваются вежливо. Свой бизнес грузин держит в Адлере, подальше от зависти местных торговцев, да и город там настоящий, есть где развернуться. Начинал с двух палаток возле продуктового рынка. Крытый брезентом грузовик ездил за барахлом через Грузию в Турцию, а здесь, под окнами, отдыхал. Мокрухина говорит, теперь у Арчила несколько больших магазинов и доходы миллионные. Может, и правда. Сам ездит на черной машине с черными стеклами, а Ваську посылает в Германию за подержанными иномарками, видно, наклюнулся выгодный сбыт. Этот субчик своего не упустит. Когда дефолт в девяносто восьмом грянул — засуетился, не брезговал самолично у обменника дежурить, людям рубли за доллары отмусоливать, потом в Москву самолетом полетел, Мокрухина доложила — хорошие деньги срубил. С таким пройдохой надо держать ухо востро.

А разговор с грузином действительно состоялся.

— Ты, Панюшкин, человек серьезный, во внутренних органах служил, тебе доверять можно, — сказал Арчил. — За доставку каждой легковушки плачу по тысяче баксов. Пять пригонишь — шестая твоя. Или деньгами бери.

Предложение Ваську сильно заинтересовало, но, зная крутой нрав жены, он подождал, когда они улягутся в кровать, и начал издалека:

— А слышь, Капитолина, отчего бы нам машину не прикупить? Частным извозом стану заниматься, отдыхающих с аэропорта в Сочи возить. Говорят, в Германии неплохую машину можно за пять тысяч долларов взять. Нам ведь и подержанная сойдет, они как новенькие, не отличишь!

— Говорят — кур доят. У тебя и одной тыщи нету.

— Если постараться — будет. Мы теперь при капитализме живем, инициативу проявлять надо, иначе так и помрем нищими.

Капа поначалу даже не взволновалась — это когда же муж последний раз напрягался? Что-то не припоминается.

— Внуку костюм справим, дочка давно о шубе мечтает, Ярославль — не Сочи, морозы зимой случаются крепкие. Тебе барахлишка пора нового прикупить, — задумчиво говорил Вася в темноту.

Капа привыкла обходиться малым:

— Чего жаловаться? Не бедствуем. Ну, пальта зимнего нет. Так никогда и не было. В куртке всегда ходила, а прежде — в телогрейке, помнишь?

Васька не помнил. Да мало ли в чем она ходила, когда молодая была? На ней все ладно сидело.

— Пальто — ерунда, пальто я тебе с пенсии куплю.

— Да какая у тебя пенсия? Меньше моей, — небрежно бросила Капа, наступив мужу на больную мозоль.

— Молчать! — прикрикнул на нее Васька и выложил про предложение грузина. А для убедительности добавил:

— Дачу вмиг достроим. Ты такой суммы никогда не видела.

— А ты видел?

— Я — видел, — хорохорился Василий, — когда в милиции работал, одного мужика тормознули, так у него полный багажник денег оказался — инкассатора ограбил.

— То-то и оно, что вор. И грузин твой хренов — тоже жулик, спекулянт, — не сдавалась Капа.

— Спекулянт, — согласился Василий. — Только теперь это законное дело, бизнес называется.

— Не чурка, без тебя знаю, что бизнес. А все равно спекулянт. Даже и не думай.

Панюшкин откинулся на подушку и вздохнул:

— Ты только ругаться и умеешь, а когда я хочу заработать, не даешь. Пойми, деньги сами в руки плывут!

Капа засопела — она всегда сопела, когда дело доходило до денег, — спросила настороженно:

— И что, прямо так вот и дает тебе валюту с собой? Без расписки?

— Ну.

— Так я и поверила! А ну, нехристь, выкладывай начистоту!

Васька собрался с духом и выпалил:

— Под залог квартиры.

— Что?! — зарычала Капа и ткнула жестким пальцем в Васькин лоб. — Вовсе с ума съехал! Это значит, если ты, раззява, деньги профукаешь, нам с тобой под кустом век доживать? Забудь! Нашу приватизированную квартиру он и в гробу не увидит!

Она повернулась на бок и притворилась спящей, но зачем-то слушала, как неуемный Василий расписывал, что можно купить и сделать на пять тысяч долларов. Аж дышать стало тяжело! Деньги большие, заманчивые. Капа так втянулась в фантазии мужа, что размякла и уже мечтала вместе с ним.

Васька почувствовал слабину, неожиданно притянул к себе голову жены и смачно поцеловал в щеку. Она раскраснелась и даже похорошела темным от загара лицом, с которого на мгновение сошло упрямо-злое выражение, словно она каждую минуту готова обороняться.

Он больно ткнул Капу в бок:

— Как я, крепкий? А, жена?

Она хохотнула баском:

— Не жалуюсь.

Пользуясь моментом, он сказал:

— Ну, вот, я и решил: пока здоровье позволяет — за машиной съездить. Другого такого случая не будет.

Капитолина тяжело вздохнула, пожевала запавшими в отсутствие вставных челюстей губами — ее одолевали сомнения. Риск превышал обещанную награду. Просто так ничего не бывает, тем более легких денег, это Капа знала твердо.

— Арчил тебя обмануть хочет.

— В чем?

— В чем-нибудь. Пропадешь вместе с деньгами, а я пойду по миру. Дело-то опасное: слышала, там грабят и даже убить могут.