Андрей Ярославич - Ирина Горская

Наконец пришло приглашение из дворца. То есть, в сущности, им приказывали явиться.

И в самое утро назначенного дня, когда они уже были готовы, Александр вдруг — наконец-то — сумел увидеть Андрея как бы со стороны и тревожно отметил про себя, что впечатление необычайности — оно есть! Никакой новой, особо дорогой или красивой одежды на Андрее не было — рубаха, порты, плащ, и на голове — круглая русская шапочка с оторочкой меховой. Но лишь глянув на эту простую и детски веселую красоту, хотелось улыбаться, так было красно, радостно. Рубаха лазоревая была, а плащ — алый, а серьга в ухе — тонкая, серебряная, разузоренная тонко. И шло все это к его округлым плечам и круглому лицу-яблоку и глазам этим голубым с таким светом солнечным… Но что теперь-то было раздумывать Александру, теперь оставалось лишь применяться к обстоятельствам, какие будут складываться…

Подъехали ко двору на хороших конях, но без своих дружинников, как здесь велось для гостей. У ворот горели на небольшом расстоянии друг от друга два костра. И у каждого костра стояло по шаману в одежде, словно бы из птичьих перьев, в головном уборе тоже из перьев и жемчуга. В одной руке каждый шаман держал бубен, в другой — маленькую деревянную чашку с кумысом. Едва Александр и Андрей поравнялись с кострами, шаманы вылили содержимое чашек в костры и застучали донышками чашек о бубны…

Андрей и Александр прошли меж костров…

Почему-то вид этих людей в одеяниях из перьев вызвал у Андрея сердцебиение. Он видел, видел такого жреца-волшебника в том дальнем детстве, которое таким дальним было, будто и вовсе не было. И, стало быть, вот почему тянуло увидеть вновь… И, взволнованный этим ощущением, в легком смятении, шел, ступал до того легко ногами, обутыми в кожаные сапоги с красным по коричневой коже узором, ступал, будто летел…

Шли мимо многочисленной стражи. Через галереи и внутренние дворы. Наконец вступили во двор, где установлен был знаменитый серебряный фонтан Гильома Буше. На серебряном дереве, на самой верхушке, раскинул крылья серебряный же ангел с трубой; и четыре серебряных тигра изрыгали из раскрытых пастей пенистый кумыс в большую серебряную чашу…

Раскрылись створки высокой двери. Двое слуг в одежде воинов вынесли золотой трон. Вышли девушки — свита правительницы — в длинных, шитых золотыми узорами пестрых платьях, волосы были подобраны под шапочки-колпачки, немного напоминавшие своей формой шлемы. Эти шапочки украшены были золотыми круглыми венчиками и пучками закрепленных на венчиках павлиньих перьев, отчего делался у девушек такой задорный вид. Выстроились девушки рядами по обеим сторонам золотого трона.

Вышла правительница Огул-Гаймиш. Должно быть, она была немногим старше Александра, поболее тридцати лет ей было. Платье на ней было белое, яркое, и виделось праздничным, перепоясано было темным кожаным поясом. На груди — узкое золотое ожерелье. Она была женщина полная, но легкая в движениях. Выступающие щеки делали ее глаза темные совсем маленькими, но глядела она зорко. На ее круглой, с гладко причесанными черными волосами голове горделиво сидела высокая корона, унизанная драгоценными камнями и увенчанная павлиньими перьями переливчатыми. Ханша приподняла пухлые руки с небольшими плотными пальцами и хлопнула в ладош и. Тотчас девушка, стоявшая у самого трона, склонилась изящно и подала правительнице маленькое черное шелковое опахало. Ханша принялась обмахиваться и заговорила грудным голосом, обращаясь к кому-то, стоявшему неподалеку от братьев. Только сейчас они заметили этих людей, которых сопровождали местные толмачи. Александр понял, что это о них говорил Козма. Один из них был в короткой одежде, поверх которой был накинут короткий же плащ, и в пышной шляпе, ноги его были обтянуты плотными чулками, а длинные носки башмаков чуть загибались. Примерно так же одет был и второй. Одежда третьего напоминала монашескую. На четвертом надет был длинный плащ-нарамник, а шляпа была круглая темная — круглая тулья и круглые поля. Лицо у него было— гладко выбритое лицо уже не такого молодого, но здорового и внимательного ко всему окружающему человека. То был посол франкского короля Андрэ Лонжюмо. Сейчас он незаметно перевел взгляд с ханши, которую он видел не первый раз, на впервые явившихся русских принцев. Он быстро припомнил историю брака короля Анри с русской принцессой Анной; кажется, она сбежала от старого пьяницы еще при его жизни… или уже после его смерти?.. А сын их Филипп так и не сумел закрепить за Французским королевством завоеванные земли Британии…

— Посол короля франков, — обратилась ханша к Андрэ Лонжюмо, — видишь, мне нравится твой подарок! — Она не улыбнулась и махнула еще раз опахалом.

Толмач перевел ее слова. Андрэ Лонжюмо поклонился. Снова посмотрел на русских принцев. Теперь младший произвел на него то необычайное впечатление, какое и должен был произвести. Лицо франкского посла оживилось. Ханша, будто проследив его взгляд, тоже посмотрела на братьев. Андрей хмурился и замкнулся. Александр опустил глаза.

— Подайте мне грамоту Сартака, — обратилась Огул-Гаймиш к братьям. Голос ее был немного угрожающим, хотя, казалось бы, ей незачем было грозить этим молодым людям.

Андрей заметил для себя, что с франкским послом она не говорила с такой угрозой и с таким уверенным пренебрежением. Но он был здесь послом своего короля, Александр же и Андрей были подданными ханской державы…

— Пусть толмач переведет им… — Ханша чуть повернула голову, корона колыхнулась.

К братьям направлялся толмач. Александр выступил вперед и поклонился ханше.

— Нет нужды в толмаче, — произнес он каким-то неожиданно для Андрея мягким голосом.

Но то, что этот человек заговорил на ее языке, вовсе не обрадовало ханшу. На ее лице, смуглом, с торчащими, выступающими щеками мясистыми, явилось какое-то сосредоточенно-тупое выражение, будто она столкнулась с чем-то непонятным для нее и пугающим. Она посмотрела на Александра почти злобно. Он поклонился еще ниже и протянул ей шелковый сверток с печатью — ханский ярлык, предназначенный Сартаком для передачи ей…

Андрей понял, что низкий поклон брата скрывает на деле бесстрашие и спокойствие. Он почувствовал гордость за брата. И, поглядев на ханшу, снова подумал о том, что власть получает не самый умный и не тот, кто самим своим рождением назначен к власти, а самый сильный. У этой женщины была эта сила для власти, и потому уже не имели никакой важности ее самоуверенная тупость и, возможно, не такое уж высокое происхождение…

Она не протянула руки за свертком. Сверток взял человек в светло-синем халате и с маленькой белой шапкой на седоватой, коротко остриженной голове…

Человек сломал печать…

Сколько раз за это нелегкое время их пути Александр хотел узнать, что написано в ханской грамоте по указанию Сартака. Но невозможно было развернуть свиток, не повредив печать. А если бы и было возможно, ни Андрей, ни Александр не смогли бы прочитать. Александр просто не умел, Андрей начал было учиться у летописателя, но теми знаками, которые тот показал Андрею, ханские грамоты не писались, какими-то другими значками писались, и почему-то Рашид ад-Дин об этом сказал…

Письмоводитель ханши громко огласил написанное. Толмачи тихонько переводили чужеземным гостям. В грамоте своей Сартак обращался к великой ханше Огул-Гаймиш, от его имени было сказано, что он посылает к ней князя из Русской земли, Андрея, для того, чтобы она своей властью наделила бы его подобающим ему уделом из наследства его отца, князя Феодора-Ярослава; а также посылает к ней Сартак Андреева брата, князя Александра, пусть великая ханша узаконит и его права на его долю отцовских владений…

Впервые в своей жизни Александр был настолько унижен, опозорен. Сартак не просто обыграл его в несколько дальновидных ходов, но еще и словно бы отволок от игральной доски за шкирку, будто щенка, с этим своим высокомерный презрением… В их разговорах и речи не было об Андрее, о том, что Андрей остался безземельным, безудельным; и Сартак прекрасно знал, что Александр — старший из сыновей покойного Ярослава… И вот теперь Сартак показывает Александру, что знает все! И то, о чем умолчал Александр, тоже ведомо Сартаку… И Андрея, младшего, Сартак унизительно для Александра ставит наперед… И Туракина и Гуюк мертвы… И что еще, тайное, не подлежащее громкоголосому оглашению, написано в этой шелковой грамоте? Какая игра затеяна Сартаком?.. Александр с душою, охваченной гневом, не намеревался прощать. Нет, Сартак не ведает, что такое гнев Александра! О! Ударами этого гнева еще долго будут преемники Александровы убивать и унижать потомков ханских…

Но сейчас всему причиной был Андрей… Андрей был причиной нынешнему унижению Александра. Андрей был невинен, но был всему причиной. И никогда Александр не простил Андрея до конца. И ясное осознание невиновности, невинности Андрея только сильнее распаляло. Гнев на невинного — самый сильный гнев…