Квартирник у Маргулиса. Истории из мира музыки, которые нас изменили - Евгений Шулимович Маргулис

(Аплодисменты.)

Сергей Маврин: Спасибо за представление. Да, группа «Черный кофе», наверное, в корне изменила мою судьбу, потому что в какой-то момент, отчаявшись найти работу по музыке, я решил стать дальнобойщиком. Мне нравилось путешествовать, я пришел из армии, по музыке не берут, думаю, поеду, буду смотреть мир из окна машины.

– Получилось?

С. М.: Нет. Позвонили из «Черного кофе» и сказали: «Нужен гитарист». В общем, это такая судьбоносная группа, я это очень ценю.

М. Ж.: С Сергеем Мавриным мы, конечно же, сыграем песню, которая называется «Герой асфальта».

(Песня «Герой асфальта».)

– Персонажи тут подобрались, конечно, убойные. Максим Удалов – тоже «Черный кофе». У меня тут записано, что два года жил на Ямайке, в племени логгвайяя.

М. У.: Это Википедия.

– Вранье, да?

М. У.: Там могут написать, да. Было немножко по-другому. Но так надо. Я расскажу потом.

– Не, расскажи сейчас.

М. У.: Нельзя-нельзя.

– Почему?

М. У.: Не надо.

– То есть семья не знала, что ты путешествуешь?

М. У.: Нет, семья знала, друзья знали, а кому не надо – не надо знать.

– Ну и хорошо, расскажи какую-нибудь другую историю, хорошую.

М. У.: Для этого надо прожить много, а я еще молодой.

– Настоящий, конечно, ответ барабанщика. Ну тогда Серегу Попова тоже надо потерзать. Мы пересекались на массе каких-то совместных концертов. Ты в «Рондо» играл или нет?

С. П.: Ну почти, я играл в «Мастере».

– А вот где-то, наверное, год, может быть, 86-й.

С. П.: Это был вокально-инструментальный ансамбль «Здравствуй, песня». Но, на минуточку, там играли Серега Мазаев…

– Расторгуев…

С. П.: Расторгуев, Матвиенко.

– На «Интершансе» вы пели песню «Попугай»? Ты играл на гитаре?

С. П.: Да-да, что-то такое было.

– Ну слава богу, память вернулась ко мне.

С. П.: Точно-точно.

– Сергей Попов и восхитительная группа «Ария»!

(Аплодисменты, песни «Улица роз» и «Воля и разум».)

Владимир Кузьмин

«Вова Кузьмин – из старинных моих приятелей конца 70-х – наикрутейший музыкант, умеющий играть отменно на всем, что шевелится, и издает звуки, прошедший огонь, воду, медные трубы, да, пожалуй, все то, от чего обычный человек склеил бы лапти, но он – взял себя в руки и находится сейчас в отличной форме! Смотрите и радуйтесь!» – Евгений Маргулис.

Владимир Кузьмин: Большое спасибо, что пришли. Рад всех вас видеть.

– Спасибо, что ты пришел. Когда приходит хороший человек, то на него всегда приходят хорошие люди. Спасибо вам! Ощущение такого, знаешь, возвращения 70-х, вот этих хипповских фестивалей, каблук тонет… Повернись, я должен посмотреть. Кто-нибудь знает, что такое «каблук тонет»? Это каблуки на сапогах, вот с таким скосом.

Володя один из тех редких музыкантов, которые умеют играть на всем. Я на своей памяти видел только двух артистов такого рода – Сережка, который был барабанщиком «Машины времени», он умел играть даже на водосточной трубе. И Вовка такой, ой, Владимир Борисович, такой же. Ну как я могу к нему еще обращаться? Я видел тебя за барабанами, за бас-гитарой, за флейтой, за клавишами.

В. К.: Я по образованию флейтист.

– Сыграй на скрипке. Я знаю, что вот кто-то из наших приволок скрипку. Сыграешь?

В. К.: Хорошо.

– Владимир Кузьмин, играющий на скрипке, – это так трогательно.

В. К.: Да, я, когда в детстве играл на скрипке, голову делал вот так, а когда на флейте – вот так. Поэтому я стал потом играть на гитаре.

(Песня «Я не Казанова».)

– Рыская по Интернету, нашел одну историю, которую даже себе сохранил. Владимир Кузьмин сказал, что «по сей день ежедневно шлифует свое исполнительское мастерство, вне зависимости от места и концертов. Встает в шесть-семь утра, сначала час-полтора на гитаре, потом минут сорок на флейте, потом полчаса барабаны и так до обеда». Где такие гостиницы, Вов?

В. К.: Я с собой всегда вожу такой комбик маленький, он у меня в чемоданчике, я его достаю и играю.

– А барабаны?

В. К.: Барабаны… Можно по дивану играть это.

– А.

В. К.: Как интервью пишутся? Я сказал одно, а они еще добавили там барабаны, может, трубу еще.

– Подожди, я еще не дочитал дальше. «Помимо техники игры, много времени он уделяет своему духовному развитию».

В. К.: Ну, о духовном развитии мы лучше потом поговорим.

– Дамы и господа, Владимир Кузьмин! Вот какой он есть, такой и есть. Прочитал, что первую песню ты написал в шесть лет. Это был гимн дворовой футбольной команды.

В. К.: Так и было.

– А можешь показать хотя бы куплет?

В. К.: Нет, я не помню. Я помню, что она называлась «Альбатрос». Зато помню песню, которую сочинил в восьмом классе, до сих пор ее пою. «Танцплощадка» называется.

– Покажи.

В. К.: Сейчас. Сочинил ее в восьмом классе, когда играл на танцах в школьном ансамбле. Правда, мы ее переделали со временем.

– А ты можешь показать именно первый вариант, без переделки? Вот как это было…

В. К.: Вот первый вариант. (Наигрывает.)

– Супер!

(Песня «Танцплощадка».)

– Первую песню, то есть вторую, ты показал. А первая электрогитара какая у тебя была? Кто тебе ее свил?

В. К.: Первая гитара… У меня отец тогда служил. Я родился в Москве, а все детство провел в различных гарнизонах морской пехоты. Они обычно были на границе. Когда я начинал играть на гитаре, был как раз на Севере. Там мы слушали радио, которое совершенно не глушили, поэтому мы были в курсе всего, что происходит в рок-музыке. Родители закрывали на это глаза, мы играли там «Шизгару», все как положено, Satisfaction на полчаса. Все это было под эгидой курсов английского языка. Мы изучали английский язык – I can get my satisfaction пели, причем в забой такой. И там были солдаты, морские пехотинцы, практически все из Питера, некоторые из Москвы, – продвинутые ребята. Научили меня в принципе всяким аккордам – не блатным, блатные я уже знал. Сделали мне даже первую гитару – доска такая была. А настоящую гитару, Музиму, мне купили уже родители.

– А расскажи именно про доску, которую сделали солдатики. Лешка Романов мне рассказывал, у одноклассника папа был краснодеревщик, не знал, как выглядит электрогитара, и сделал так, как он понимал. Гитара была похожа на лук, знаешь, когда натянули струны, но была страшно красивая. А у тебя?

В. К.: Ну у меня она была такая, чтоб главное занозы не посадить. В то время я первый раз услышал звук гитары в пионерском лагере. У нас был тихий час, и я услышал эти звуки. Думаю: «Вот это божественные звуки! Что это такое?» Ломанулся, просто сразу в окно выпрыгнул, побежал, а там стоят солдатики и настраивают аппаратуру. Такой колокольчик стоит, который на столбах висит…

– Матюгальник, да. Это называлось «матюгальник».

В. К.: И гитара была включена, звук был гнуснейший, на самом деле, но тогда мне казалось, что это все, что я хочу в жизни, – играть и добиться такого звука. Прошло столько лет, я после этого купил сто шестьдесят гитар по всему миру в поисках своего звука, в результате играю на самодельной гитаре. У нас, кстати, никто же не знал, как играть, даже во времена «Битлз», Леннон с Маккартни ездили на другой конец