Драмы больше нет (СИ) - Риз Екатерина

Зато мама была рада меня видеть, и брат с сестрой тоже. Младшие кинулись разбирать заказанные подарки, а мама меня обняла, наверное, в пятый раз за полчаса моего пребывания дома.

– Как я давно тебя не видела, – сетовала она. – Привыкла уже, что ты рядом. А тут опять Москва, и ты пропала.

– Нигде я не пропала, мама. Я же тебе звонила почти каждый день.

– Да что мне твои звонки. Я же знаю, как ты звонишь. – Мама откровенно махнула на меня рукой. Выставила на стол ягодный пирог, похвалилась: – Специально к твоему приезду пекла. – Я благодарно улыбнулась, взялась за нож, собираясь пирог порезать. А мама повторила: – Знаю я, как ты звонишь. У тебя всегда всё хорошо, ничего не происходит, не стоит переживать.

Я хмыкнула.

– Тоже скажешь, что я скрытная?

– Конечно. Признаешься только, когда всё плохо, – припечатала меня мама. Я вздохнула. Оправдываться было нечем. А она возьми и спроси: – Что там твой?

Я глаза на маму подняла. Попыталась притвориться непонимающей. Не получилось, и тогда я коротко ответила:

– Он не мой.

– Так «не твой» как поживает?

– Думаю, что хорошо. Что у Романа Юрьевича плохо может быть?

– Действительно. Есть люди, у которых всегда, при любых обстоятельствах, всё хорошо. Потому что они всегда выкрутятся. Вот и он из таких. Я всегда знала.

– Мама, это так странно звучит.

– Что?

– Как ты многозначительно говоришь «он». Сколько ты уже не называешь Рому по имени? Года два, три?

– С тех пор, как он перестал этого заслуживать. С тех пор, как снова тебя обманул. И дальше не буду. Потому что негодяй.

Я печально вздохнула, кивнула и вслух подтвердила:

– Негодяй.

– А тот молодой человек, журналист?

Я взглянула удивленно.

– Откуда ты знаешь?

– Ну, явно не от родной дочери, – с намеком проговорила мама и глянула на меня обличительно. И тут же призналась: – Зоя поведала. Очень довольным тоном.

– Ты с Зоей говорила?

– Конечно. Она мне звонит каждую неделю. Обсудить семейные новости. Представляешь, я теперь тоже часть семьи. Спустя тридцать лет меня допустили. Так что там с этим мальчиком?

Я уныло улыбнулась.

– Он не мальчик, это во-первых. А, во-вторых, с ним ничего. Если бы что-то было серьёзное, я бы тебе сама рассказала. А так… – Я только плечами пожала.

– А Зоя говорила, что ты от него без ума.

– Ты больше Зою слушай. Она вознамерилась меня замуж поскорее пристроить. Не знаю, для чего ей это, но целью она задалась. И меня это, если честно, беспокоит.

– Что, замуж не хочешь?

– Хочу, – буркнула я. – Но не за кого попало.

– А не кто попало у нас Федотов, как я понимаю.

– Мама, это не так! – Я подула на горячий чай. – О семейной жизни с Романом Юрьевичем я уже давно не мечтаю. Наверное, потому, что повзрослела и поняла, что он меня с ума сведет.

– Да он кого угодно с ума сведет. Своими схемами авантюрными. Пирог ешь.

– Ем.

– Одни глаза на лице остались. Тебя в Москве не кормят, что ли?

– Кормят, – улыбнулась я. – Но не так, как ты.

Обратно в Москву я не торопилась. Решила не торопиться. Вернулась домой, повздыхала в первые дни в тишине своей квартиры, привыкая к одиночеству. Подолгу стояла на балконе и смотрела на огни города. Привыкала к переменам. Почему-то каждый переезд давался мне морально очень тяжело. Оставаясь в столице, я быстро свыкалась с мыслью, что там моя жизнь, что меня всё устраивает, а возвращаясь в родной город, после недельного душевного метания, мне хотелось остаться здесь, позабыть, наконец, обо всех тревогах. Бабушка звонила мне несколько раз, интересовалась, когда я планирую вернуться, а я придумывала всё новые и новые причины, чтобы задержаться.

Если честно, ждала звонка от Петра. Не знаю, почему ждала, что ему сказать, не знала, и совсем не уверена, что увидев его имя на экране телефона, обрадовалась бы. Но простились мы странно, неловко, между нами остались недосказанность и неопределенность. Хотелось это разрешить. Если честно, я бы предпочла остаться с Петей друзьями. Наверное, это было бы лучшим исходом, меня больше не одолевали бы мысли о том, что я поступаю по отношению к нему неправильно и несправедливо, если бы я знала, что ничем его не обидела, мне стало бы куда легче. Но мы странно простились, и больше не общались. Что давало мне основания думать, что Петр на меня обижен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Возможно, у него есть для этого причины. Я ведь избегала его в последнее время, и даже скрыть своего нежелания с ним близко общаться у меня не получалось. Петя ко мне подступал, а я машинально делала пару шагов назад. И физически, и эмоционально. Не реагируют так девушки на мужчину, который им по-настоящему нравится. Получается, что я притворялась. И он, наверняка, это уловил, и имел право ощутить себя уязвлённым. А какому мужчине понравится, когда его маринуют долгое время, в ожидании неизвестно какого результата?

Не звонит и не звонит. Значит, так правильно.

И Федотов не звонит.

Права Зоя: я синий чулок и всех от себя разогнала. И, наверное, никогда не выйду замуж.

– И что такого? – удивилась Регина, когда мы вели с ней девчачьи разговоры за чаем на работе. После нескольких недель моего отсутствия, моя сотрудница встретила меня огненно-рыжим цветом волос и экстремально короткой стрижкой. За два года знакомства таких кардинальных изменений в её внешности ещё не случалось. Видимо, во время моего отсутствия Регину постигла новая любовь, ведь обычно она меняла свой образ под стать новому кавалеру, поэтому теперь я ждала потрясающего по сценарию рассказа. Но когда я решила погрустить о том, что, наверняка, останусь одинокой старой девой, рассуждать Регина принялась вполне трезво. – Моя тетя никогда замужем не была. Прекрасно, кстати, поживает. Собачек разводит, деньги этим зарабатывает, путешествовать ездит. Чувствует себя вполне вольготно. И выглядит, кстати, лет на пятнадцать моложе своего истинного возраста. А всё почему? Потому что нервы целы!

Я грустно покивала.

– У меня с нервами беда.

– Мы в этом сами, Настасья Родионовна, виноваты. Зачем мы нервничаем? Вот ваши мужчины много нервничают?

Я подняла на Регину смятенный взгляд.

– Ты так говоришь, – осторожно проговорила я, – будто у меня их много.

– Если бы было недостаточно, не переживали бы, – глубокомысленно заметила Регина. А я решила, что мне пора завязывать советоваться с ней.

О том, что Петя всё-таки отправился к отцу на съемочную площадку, чтобы взять интервью, я опять же узнала от Зои. Бабушка пересказывала мне, как я понимаю, со слов отца, происходящее, и я, по её довольному тону, поняла, что она ждет выхода этого интервью.

– Он даже ко мне приезжал, Настя.

– Петя? – переспросила я. На самом деле была удивлена. Прошло две недели со дня моего отъезда, и, как оказалось, огромное количество событий прошло мимо меня. Петя успел записать интервью с отцом, с бабушкой…

– Сказал, что очень жаль, что не смог поговорить с тобой. Отличное бы получилось интервью. Семейное.

Я нервно хохотнула.

– Он ещё с кем-то говорил?

– Просил Альбину уделить ему пару часов времени. Думаю, что Рому он о чем-то просить побоялся. К нашему зятю, как говорится, на кривой кобыле не подъедешь.

Странно было слышать подобное из уст бабушки. Я обдумала и аккуратно переспросила:

– Ты за что-то злишься на Рому?

Зоя помолчала, после чего вздохнула в трубку.

– Не злюсь. Но между ним и Альбиной что-то происходит… Оба ходят недовольные друг другом, почти не разговаривают.

– Не обращай внимания, – попросила я. – Ты же знаешь, они помирятся.

– Может, и помирятся. Вот только никакой душевностью от их примирений не пахнет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я не хотела ничего об этом знать, не хотела. Поэтому решила вернуться к теме, с которой мы начали разговор.

– Так что там Петя? Ты с ним говорила?

– Он расспрашивал меня о Родионе. Очень хороший мальчик, кстати.

Я посмеялась.