Чистилище - Захар Петров

- Девочки, принимайте новенькую. Знакомьтесь: это – Вера. Она, девочки, не поверите, - военная, - с неестественной бодростью и всё той же натянутой улыбкой представила Веру замдекша, входя в комнатушку, или как здесь её называли, кубрик университетской общаги.

После сумрака коридора, неэкономно-яркий свет потолочной лампы на несколько секунд заставил Веру зажмурить глаза. Привыкнув к свету, она осмотрелась. Если бы Вера когда-нибудь ездила в поездах, она бы непременно сравнила кубрик с вагонным купе: по обе стены установлены трёхярусные нары: нижние два яруса – спальные места для студентов, верхний – для их вещей. У противоположной от входа стены – столик, заваленный книгами и конспектами. Вот только окна с бегущими за ним пейзажами не было – вместо него в стену набиты штыри и гвозди, на которые подвешены на вешалках сменная одежда студенток, мешки с какими-то их пожитками, а на одном маленьком гвоздике – тусклая иконка с почти неразличимыми ликами святых.

Стены, по крайней мере боковые, - просто фанерные или гипсовые перегородки, рассекавшие большое помещение бункера на комнаты студенческой общаги. Слышимость происходившего в соседних комнатах была изумительной, от чего создавалось впечатление, что находишься в квартире одной из муосовских станций.

На нижних койках сидели, поджав ноги, две девушки. Отложив в сторону конспекты и книжки, они внимательно рассматривали Веру и сдержанно улыбались, ожидая, пока замдекша оставит их. Та дала несколько ненужных советов о том, как Вере расположиться, где найти столовую и туалет, и удалилась.

- Танюша, - шустро вскочила с кровати и протянула Вере руку девчушка. Она не назвала себя «Татьяной» или «Таней», а именно «Танюшей», может быть, потому что её внешность гармонировала именно с этим уменьшительно-ласкательным оттенком имени. Она была совсем малорослая, едва Вере до подбородка и смотрела на Веру снизу-вверх. Не смотря на обычную для девушек Муоса худобу, Танюша была удивительно круглолица, и со своими непослушными каштановыми кучеряшками, обрамлявшими немного прыщавый лоб и круглые щёки, своим носиком-кнопочкой она была чем-то похожа на пупса. Вот только вниз от носика к уголкам губ шли две морщинки и на лице были едва заметные пигментные пятна, да что-то ещё во всей внешности подсказывало, что Танюша лет на пять старше, чем кажется. Правда всё это не сильно портило в общем-то симпатичное лицо девушки, потому что оно было у неё необыкновенно живым, и голос был какой-то детский, с приятной картавинкой, и улыбалась она по-ребячьи заразительно. Вера, не сдержавшись, тоже улыбнулась и пожала маленькую ладошку.

- Лидия, - совсем уж официально представилась вторая девушка. Она была полной противоположностью Танюше: высокая, стройная, светловолосая, светлолицая с полными яркими губами. Длинная коса с вплетённой в ней белой лентой спускалась с плеча. В поселениях девушки редко могли позволить себе такую роскошь: чтобы мыть длинные волосы надо больше воды и мыла, намного больше той бесплатной нормы, которая положена рядовому гражданину Республики. Лидия, очевидно, могла себе это позволить, а значит была дочерью специалистов высокого ранга или каких-нибудь буржуа. Она явно гордилась своей косой, как, наверное, и своей внешностью вообще. И впрочем было чем гордиться – Вера решила, что такие девицы должны очень нравиться мужикам.

Обе девушки были одеты в серые льняные университетские комбинезоны, не раз штопанные и сотню раз стиранные. Но Танюшин комбинезон ей был слишком велик и ещё больше выделял её детскость, а на Лидии сидел в самый раз. Возможно, эта красавица сама его под себя ушивала, так что мешковина почти не скрывала идеальных изгибов её фигуры. Вере показалось, что на неё Лидия смотрит презрительно. По её меркам Вера явно была не красавица. Когда она переодевалась в такой же комбинезон на университетском складе, то насмотрелась на себя в зеркало (раньше как-то редко приходилось видеть себя в полный рост) – одни кости и мышцы; скуластое лицо, растрёпанные недлинные волосы – Лидии было над чем чувствовать своё превосходство.

И всё таки Лидия первая протянула свою руку, и вопреки первому впечатлению, пожала шершавую ладонь Веры довольно крепко для девушки, желая видимо показаться дружелюбной. Вдобавок она приветливо улыбнулась, показав широкую щёлочку между двумя передними зубами. «Наверняка такой изъян должен беспокоить эту фифу»- подумала Вера. Впрочем, своей зародившейся неприязни она не выдала.

- Я эм Джессика, - заставил вздрогнуть Веру неожиданный звонкий голос, раздавшийся из-за спины. Вера резка обернулась и увидела ещё одну жительницу этого кубрика. Цвета крепкого чая кожа, жёсткие, заплетённые в маленькие косички волосы, приплюснутый носик – это была мавританка. Она её сразу не заметила, потому что та до этого не выглядывая, лежала на верхней полке. Увидев мулатку, Вере даже на секунду подумалась, не дочь ли этой той мавританки с Партизанской, за которую она когда-то неудачно вступилась, пытаясь защитить от мужа. Неприятные воспоминания об этой глупой ситуации начали выползать наверх и, наверное, каким-то образом отразились на лице Веры, потому что Джессика грустно опустила глаза и отодвинулась к стенке, так и не решившись протянуть Вере руку.

- Она с Резервации, одна на весь Университет, а отдельных кубриков нет, вот её к нам и подселили, - как бы оправдываясь сообщила Танюша, - Да ты давай, на свободную полочку залазь. Это ничего, что тебе на верхней придётся? Слышь: это правда, что ты солдатка? Не ну здорово! Правда! Я и не знала, что женщин в армию берут, правда! Хотя, я тебе скажу, бабы драться не хуже мужиков могут. Вот у нас в Верхней Слепянке когда ползуны в Большой Лаз прутся, так вся станция подымается, даже дети. И я пару раз ходила в Лаз на ползунов, но потом меня пускать перестали, когда заметили, что я к науке способная, беречь, значит стали.

5.

За последние несколько лет это был первый день, когда Вера не была не на задании не на тренировке. Но устала она ничуть не меньше. Дело в том, что сразу после сбора в классе, когда других курсантов уже размещали в кубриках, её вывели за пределы Университета якобы для какой-то проверки. Вере это показалось странным, ведь её уже приняли в Академию, и что в ней проверять нужно было ещё – не понятно. Её привели в штабной бункер. Впрочем, сам бункер она не увидела, потому что на подходе к нему ей завязали глаза и сняли повязку только в маленьком кабинете, убранством которого были тяжёлый стол с настольной лампой и две табуретки. На одну из них, придвинутую к столу, штабной офицер кивнул Вере. Сам стал рядом, опёршись о стол и нависнув над нею. За столом сидела женщина, представившаяся инспектором-психологом: а рядом с нею – мужчина, тоже инспектор-психолог. Они несколько минут молча изучали Веру. Казалось, что её в чём-то подозревают и сейчас начнут пытать, но этого не произошло. Офицер сообщил: