Чистилище - Захар Петров

Когда-то создатели подземного Университета ставили перед собой вопрос: нужно ли преподавать студентам неприкладные науки. Во времена, когда тысячи людей умирали от голода, войн и болезней, кощунственной казалось сама мысль рассуждать о далёких галактиках или древних цивилизациях, а тем более держать для этого штат преподавателей. Поэтому все не очень нужные знания было решено временно сбить в два спецкурса: дологию и вневедение. Но прошло время и эти два поверхностных пересказа стали самостоятельными науками, и теперь даже преподаватели этих малополезных наук, обладали знаниями не намного превосходящими содержание написанных ими же брошюр.

Поначалу Веру увлекло вневедение. Когда-то давно из туманных объяснений отца Вера знала, что Муос лежит где-то внутри Земли, а над Муосом покоится разрушенный Минск. Она знала, что кроме Минска есть где-то Москва, из которой пришёл когда-то Присланный. Даже знала, что Земля круглая и вроде бы Москва как раз на противоположной стороне Земли и до неё дальше, чем дважды пройтись из конца в конец по Муосу (это ей сказал, кажется отец, а может быть и сама додумалась). Позже сухая Поэма Знаний расширила и конкретизировала эти примитивные представления, добавив в них несколько скучных цифр. А теперь она задумчиво вращала потрескавшийся от старости глобус в кабинете вневедения, всматриваясь в огромные сине-голубые пятна морей и океанов, читая названия островов, стран и городов, из которых ей знакомы только два: Минск и Москва. Снова и снова переводя километры в рельсы (самую большую единицу измерения расстояний в Муосе, равную длине одного рельса). Она терпеливо умножала вымеренные отрезки на глобусе на километры масштаба, а потом эти километры – на рельсы, и, пытаясь представить себе эти невероятные расстояния, задумчиво качала головой. Представления о мире в её голове срочно перестраивались: информация из книг, картинок, рассказов отца, собственных вылазок на Поверхность, увиденного глобуса, представления о расстояниях толклись в её голове, пытаясь выстроиться в новую картину с множеством огромных пробелов. От этого мысленного сумбура болела голова. Но Вера настойчиво пыталась заполнить эти пробелы, чтобы картина Мира стала для неё снова ясной и понятной.

- Вера, вы мне глобус не сломайте, - он у меня единственный.

Обернувшись, Вера встретила взгляд добродушно улыбающегося препода по вневедению. Вячеславу Максимовичу было ещё далеко до сорока, хотя он старался сделать себя старше, отпустив небольшую бородку и усы.

Он привык, что к его предмету студенты относились в основном с лёгким пренебрежением. Особенно преуспевали в своём негативном отношении именно курсанты Академии. Нет, они не нарушали дисциплины, не шумели и не поясничали, как прочие студенты. Зато их безмерное отвращение к его «болтовне» было написано на высокомерно-равнодушных каменных лицах и передавалось в кратких скучных ответах на вопросы преподавателя, которые он им изредка задавал, не желая, но будучи должным это делать. И он отнюдь не был зол на этих брутальных юношей, потому что знал о том, что новые курсанты появляются не сопоставимо часто по сравнению с количеством должностей в СБ, которые требовали высшее образование. Это могло означать только одно – эти ребята слишком часто гибнут. И не без удивления в списке очередного набора курсантов он увидел девушку, причём не какую-нибудь армейку, а именно бойца спецназа. В начале первой ознакомительной лекции он, как и ожидал, особой живости и любознательности на лице курсанта Пруднич не заметил, как, впрочем, и на лицах других слушателей Академии.

Вячеслав начал лекцию, начал её просто, как всегда. Достал из кармана удивительно круглую, как шар, картофелину и начал объяснять этим молодым людям на примитивном уровне, как огромен мир. Про то, что такое планета, и что наша планета называется Землёй, и что внутри она горяча, а сверху покрыта коркой, которая также тонка, как кожура у картофелины. И что Муос – это махонькая незаметная полость в самой верхней части картофельной кожуры. А по верху этой кожуры раскинуты гигантские равнины, горы и моря. И когда-то там жили люди, которые строили города и дороги. Он старался назвать им расстояния и количества жителей, переводя их в «тысячи тысяч», потому что в Муосе нечего было считать миллионами и миллиардами и эти числа давно ушли из речи обывателей. Он им рассказывал про полярные льды и жаркие тропики; про нарывы на «картофельной кожуре», которые когда-то назывались вулканами. Потом он осторожно начал рассказывать про атмосферу и космос, про луну, солнце и звёзды; про другие планеты. Он старался не смотреть на скучные лица своих студентов – он и так знал, что сознание большинства из них просто не способно вместить то, что он говорит. Причём из года в год восприятие новыми наборами студентов внешнего мира пугающе деградировало. Это значило одно - люди становились кротами, они не только не искали возможности вырваться из Муоса, они необратимо теряли способность и желание жить на Поверхности.

- А на Луне люди были?

Вячеслав не сразу понял, что у него спросили.

- Что, простите?

- Вы говорите, что земное расстояние жившие «до» запросто преодолевали с помощью своих машин. И вы же говорите, что до Луны расстояние, равное десяти земным окружностям. Вот я подумала: может они могли добраться и до Луны с помощью этих же или более сильных машин?

Этот вопрос Вячеслава на несколько секунд поверг в ступор. Студенты, конечно, и раньше ему задавали вопросы. Но все вопросы были или глупыми или примитивными или просто уточняли то, что он до этого сообщал. Этот вопрос был совершенно другого уровня. При чём другого уровня во всех смыслах, потому что никогда на его памяти студенты не спрашивали его о том, что находится выше облаков. Но больше всего удивило то, что спрашивала его об этом солдатка Пруднич. И она явно не издевалась и не поясничала – она просто хотела узнать ответ на возникший у неё вопрос. Впрочем, студенты были удивлены не менее преподавателя. Они смотрели то на Веру, то на Вячеслава.

- Да, вы правы. Люди строили мощные машины, которые назывались «ракетами» или «космическими кораблями» и они побывали на Луне. Они построили постоянно действующую космическую станцию на земной орбите. Они посылали корабли к другим планетам и собирались самолично явиться на Марс, но помешала Последняя Мировая.

- И что на Луне?

- Что вы имеет в виду?

- Там жить можно?

- О нет, жить там нельзя. Нет. Там нет воздуха, воды, перепады температуры…

- А на других планетах?

- Нет, не думаю. Вернее точно нельзя… нигде нельзя… А что вас собственно интересует?