Роман Молодой - Сычев К. В.

– Шесть сотен? – улыбнулся сразу же успокоившийся Тит Козельский. – Тогда ладно! Нам хватит этого числа, и мой славный сват, Олег Иваныч, будет доволен! А сам Святослав нам нынче не нужен. Зачем тащить с собой на войну всех сыновей? Еще неизвестно, как пойдет дело! Мне совсем не жалко себя, старого пня, но не хотелось бы смерти сыновей…И зачем он посылал своих людей в Брянск? Нужны ли мы тому литовцу, сыну Ольгерда? Хотя мы теперь родственники с Ольгердом через моего сына Святослава, и чем бес не шутит, может литовцы нам и помогут, если успеют к месту битвы…Вот если бы мой зять Роман Молодой удержал за собой Брянск, тогда бы это было верное дело! Однако же он проявил свой гордый нрав и не захотел покориться воле славного Ольгерда! И зачем он так поступил? Разве мир стоит не на покорности и хитрости? Уж сколько я сам претерпел обид от племянника Василия! Однако же пережил того злобного старика!

И он махнул рукой, дав знак воинству собираться в путь.

Еще с полдня его воины бороздили пыльную рязанскую дорогу, пока, наконец, им не встретились боевые союзники. О том, что ему навстречу идет Олег Рязанский, князь Тит узнал от вернувшейся разведки. – Сюда идет сам великий князь с бесчисленной ратью! – сказал любимый дружинник козельского князя Пенько, возглавлявший «сторожу». Он только что, за неделю до похода, похоронил своего отца, княжеского огнищанина Гордыню Остановича, но от участия «в брани» не отказался.

– Тогда будем ждать! – весело сказал Тит Мстиславович, подавая своим воинам знак становиться лагерем на ближайшем поле. Княжеские дружинники засуетились, слезая с коней и передавая их слугам. А к князю Титу подошли его сыновья и воеводы – Стешко Всеславович, сын козельского боярина Всеслава Тулевича и уже упомянутый Добромир Голованович. Слуги между тем принесли снятые с телег скамьи и кресло для старого князя. Но не успели князь и его воеводы усесться и начать «ратный совет», как повалила густая пыль, и на их стоянку ворвался рослый, одетый в боевую кольчугу и тяжелый железный шлем воин. Его большие голубые глаза, казалось, светились внутренним огнем, а короткая, но густая бородка, покрытая, то ли пылью, то ли сединой от пережитых страданий, встала дыбом. – Зачем вы устроили отдых?! – прокричал он, едва кивнув головой в знак приветствия князю Титу. – У нас совсем нет времени: рядом татары! Подавай знак своим воинам!

– Здравствуй, славный Олег Иваныч! – вскричал Тит Мстиславович. – Ты один или с другими князьями?

– С князьями! – быстро ответил великий рязанский князь. – Со мной здесь Владимир Ярославич Пронский да Федор Глебыч Муромский. Мы все разом объединились против татар! Быстрей присоединяйся к нам! Тогда мы опередим сыроядцев! И если они не учуяли нас, мы дадим им бой у Шишевского леса! Скачите же!

И он, развернув коня, скрылся в густых клубах пыли.

– По коням! – вскричал Тит Мстиславович, молодецки вскакивая в седло. Он дрожал от предвкушения предстоявшей битвы, но нисколько не боялся. – Господи, помоги! – бормотал он, мчась впереди своих дружинников. – Хорошо бы одержать славную победу и оставить о себе, хоть на старости лет, добрую память!

Тем временем, на берегу небольшой реки Войны войско трех русских князей столкнулось с татарской конницей. Мурза Тагай уже знал о близости русской рати и хорошо подготовился к сражению. Олег Рязанский напрасно пытался его опередить и глубоко заблуждался, что татары будут избегать сражения. Славный ордынский полководец Тагай, уже давно ушедший из Сарая и основавший собственное княжество в Наручади, неподалеку от русских земель, собрал под своей рукой лучших ордынских воинов, которым надоели вечные сарайские «замятни», и стал частенько тревожить русских, совершая набеги и беспощадно разоряя беззащитные города и веси. К нему, прославившемуся своими, приносившими «несметные богатства» походами, со всех сторон шли степные хищники, жаждавшие легкой добычи. Войско Тагая росло не по дням, а по часам, а когда достигло целого тумена, самоуверенный мурза решил напасть на столицу Рязанского княжества. И ему удалось неожиданным набегом сжечь и разграбить захваченный врасплох Переяславль-Рязанский. Теперь его войско, отягощенное добычей и длинной вереницей пленников – бесценного ясыря, приносившего самые большие доходы – стояло и ждало русских, не собираясь расставаться со своей добычей.

Татары знали о своем численном превосходстве и не сомневались, что Олег Рязанский не соберет даже равного им воинства – почти в десять тысяч человек. Так и было на самом деле. Однако татары забыли о другом – что русские воины не были грабителями, их не избаловала привольная жизнь степняков, они были истинными ратниками и сражались только с воинами, а не с женщинами и стариками! К тому же русские были озлоблены жестоким татарским набегом и, понимая, что в случае поражения им нечего ждать милости от победителей, отчаянно сражались.

Князь Олег Рязанский и его люди только что, перед сражением с татарами, узнали о тяжелой судьбе Переяславля-Рязанского и рвались в битву. Они не стали дожидаться нападения татар и, имея вдвое меньше, чем у них, воинов, обрушились тремя отрядами на конницу Тагая. В центре шел большой, полностью конный, полк Олега Рязанского, слева от него – вполовину меньший – конный отряд Федора Глебовича Муромского, за которым следовала вооруженная длинными копьями пехота, справа – конный полк Владимира Ярославовича Пронского. С гиканьем и криками они устремились прямо в центр татарского войска, которое не дрогнуло. Татары были привычны к конным сражениям и рубились с русскими на равных. Сам Тагай, окруженный восхвалявшими его приближенными, стоял за спиной своих воинов на небольшом холме и руководил битвой. Увидев, как русские вгрызлись в самую середину его конницы, он радостно потер руки и сказал: – Аман урусам! Они попали в полное окружение!

Стоявшие рядом с ним льстецы радостно завопили: – О, мудрейший из мудрых! О, величайший полководец! О, могучий хан, достойный славного Сарая!

– Славного Сарая, – мечтательно улыбнулся мурза Тагай, наслаждаясь грубой лестью. – Теперь до него недалеко! Вот только порублю этих глупых коназов…

Битва между тем все больше ожесточалась. Русские так озверели, что, забыв об опасности и побросав щиты, рубились изо всех сил! Особенно много хлопот доставляла татарам пехота Федора Муромского. Воспользовавшись тем, что шедшая впереди конница закрывала татарам видимость, русские пехотинцы, вытянув перед собой копья, подошли к врагам вплотную и в давке сумели перебить отборных воинов Тагая. Видя беду, угрожавшую его правому крылу, Тагай подал знак, и его большой, «запасный», отряд ринулся на русских пехотинцев. – Аллах! – вопили татары. – Аман вам, урусы!