Просто поверь - Tora-san

Глава 25

Гарри, который минут пять мерил шагами комнату, остановился и глубоко вздохнул.

— Мам, ты правда хочешь покинуть Хогвартс? Прямо сейчас?

— Да, — просто сказала я. Хотя я и старалась говорить спокойно, в голосе все равно мелькнула жалобная нотка. — Здесь мне слишком тяжко находиться. Здесь… все напоминает о Джеймсе, твоем папе. Но… но если ты хочешь остаться в замке, я…

— Нет — нет! Я совсем не это имел в виду! — быстро сказал он. — Мы уйдем тут же, я не против. Да, наверное, ты права, — подумав, добавил Гарри, — тебе здесь будет неспокойно. Столько воспоминаний. Значит, вернемся на Грим…

Он внезапно оборвал себя. В глазах мелькнуло горькое смятение.

Я знала, что Гарри собирался сказать: вернемся на Гриммолд — плейс, в дом Блэков. В дом, где когда — то жил Сириус, крестный Гарри, и вообще незаурядный человек. Которого теперь нет.

По моему лицу пробежалась судорога. Я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться взахлеб. Как это больно, терять дорогих людей.

— Мы отправимся прямо в наш новый дом, — решился продолжить Гарри. Я машинально кивнула, думая совсем не об этом. — Не теряя ни минуты. А правда, зачем нам медлить?

— А где Тигра? — спросила я, вдруг вспомнив о котенке. Когда мы уходили к Дамблдору, он оставался здесь, в спальне. Но дверь, кажется, была не закрыта.

— Не знаю… Надо поискать. Этот сорванец может быть где угодно. Даже в Тайной комнате…

Гарри слегка улыбнулся, глядя, впрочем, на меня с беспокойством. Я не отреагировала на его шутливый тон, рассеянно вперившись в пространство перед собой.

— Пойду скажу Рону и Гермионе, пусть поищут. Ты побудешь тут, мам?

— Да — да, милый…

Ощущая себя безвольной куклой, я сидела на кровати и не в силах была заставить себя подняться, куда — то идти, говорить с кем — то… Те новости, которые совсем недавно я буквально выпытала в кабинете директора, за какие — то полчаса практически опустошили меня. Наверное, похожие чувства испытывает человек, чудом избежавший гибели. «Неужели это произошло со мной?» — вот та мысль, которая беспрестанно крутится в его голове. В моей же вертелась и другая: «За что? Почему они, а не я?»

— Лили! — прозвучало совсем близко.

Растерянно подняв глаза, я увидела перед собой Северуса.

— Я стучался, но ты, видимо, не услышала, — сказал он, объясняя свое появление в спальне.

Я промолчала, глядя на свои руки. Ни о чем говорить не хотелось, а только бездумно смотреть вдаль. На сегодня лучшая моя подруга — тишина.

— Не буду спрашивать, как ты, и так прекрасно понимаю, что… — Северус оборвал себя. — Где Гарри?

Отвлекающий маневр?

— Лили? Только не уходи в себя снова, прошу тебя…

— Я не собираюсь уходить в себя, Северус, — устало вздохнув, сказала я, сохраняя напряженно — каменную позу. — Конечно, мне больно. Очень больно. Но я не хочу, чтобы и Гарри из — за меня страдал. Он… единственное, что осталось от… Джеймса…

От моего взгляда не ускользнуло то, как дернулось лицо Северуса. Мне показалось, он мучительно удерживается от того, чтобы не произнести слова, о которых, возможно, пожалеет впоследствии.

— Даже теперь ты ненавидишь Джеймса… — тихо проговорила я, отворачиваясь к окну. — Прошло столько лет, Северус, неужели тебя до сих пор гложут старые обиды? Ведь именно поэтому ты так относишься к Гарри. Ты видишь в нем Джеймса. А он и мой сын тоже.

— Я знаю, — необычайно мягко сказал Северус, опускаясь на корточки передо мной. Взял мои руки в свои ладони. Именно эта не присущая ему нежность заставила всю мою стойкость разрушиться, и я вдруг ощутила себя такой беззащитной и несчастной, что слезы потекли сами. Не хватило усилий, чтобы удержать их.

— Неужели это правда, Северус? — судорожно всхлипнув, пробормотала я. — Не могу в это поверить… Питер предал нас, а Сириус… Боже…

Не выпуская моих рук, он поднялся и присел рядом на кровать. Затем привлек к себе и бережно обнял за плечи. В этот миг никакие слова в мире не смогли бы успокоить меня, да я в них и не нуждалась. Все те горечь и напряжение, что скопились во мне за последние дни, казавшиеся дольше века, прорвались наружу. Я неудержимо зарыдала, уткнувшись в грудь мужчины, когда — то бывшего мне другом. Он гладил мои волосы, плечи и что — то почти беззвучно шептал. Лишь пару раз проскользнуло отчетливое «моя хорошая Лили», но даже это не привело меня в чувства. Наоборот, тоска набросилась с новой силой, и я заплакала еще горше.

— Не плачь… — пробормотал Северус, теснее прижимая меня к себе. — Не плачь…

Но я была во власти отчаяния, которое вгрызалось в душу словно неведомое злое животное, принося неимоверные страдания. Слезы душили меня. Я скорчилась в объятиях Северуса, судорожно сотрясаясь всем телом.

— З-зачем?.. — давясь рыданиями, глухо простонала я, бессознательно стискивая на нем мантию. — Зачем все это?

— Что это?.. — спросил он. В его голосе явственно звучала растерянность.

— Зачем я вернулась в этот мир?.. Здесь все другое… Я не смогу… не смогу жить спокойно, зная… — На миг я задохнулась от острой, нестерпимой боли. — Ради чего вообще эта новая жизнь?..

— Ради твоего сына, — тихо, но твердо сказал Северус, обхватив мое лицо ладонями и приподняв голову. — Ты же сама знаешь, что это так. Ради Гарри и хотя бы ради Люпина. Ты видела, что значит для него твое возвращение. И, — он понизил голос, теперь в нем слышались хрипловатые нотки, — может быть, совсем немного — ради меня.

Не прекращая плакать, я посмотрела в его лицо, расплывающееся от слез. Оно оказалось очень близко от моего, так близко, что щеки коснулось дыхание Северуса, но я ничего не предприняла для того, чтобы увеличить расстояние. Перед мысленным взором вставал образ то Гарри, то Джеймса, поэтому Северус время от времени будто отдалялся от меня.

— Ты ведь не бросишь меня, правда?.. — шепнула я неизвестно кому.

— Никогда… — шепнули в ответ.

В следующий момент к моим губам прижались мужские губы, и я замерла от неожиданного, но вроде вполне естественного прикосновения. Нежный поцелуй на мгновение вытеснил все ненужные и горькие мысли. Руки сами собой опустились на надежные широкие плечи, и мне вдруг стало удивительно спокойно и безмятежно. Так всегда бывало, когда меня обнимал Джеймс. Вот и сейчас, ощущая на своей талии мужские ладони, тепло которых проникало сквозь ткань платья, я явственно увидела любимое лицо Джеймса. Это длилось то тех пор, пока в голове что — то не щелкнуло. Джеймса нет, и он не мог целовать меня. Я вздрогнула, отстраняясь, и открыла глаза. Каково же было мое изумление, когда в сознание просочилось понимание того, что объятия принадлежат Северусу, и именно он поцеловал меня. От этого открытия даже высохли слезы.

— С-Северус… — с легким заиканием сказала я, пытаясь прийти в себя от странного помутнения.

Высвободилась из его объятий и поднялась на ноги. Северус встал тоже. Он не старался скрыть свое волнение, глядя на меня с лихорадочным блеском в глазах.

— Лили… — произнес и умолк.

Мы смотрели друг на друга с некоторой неловкостью, словно какие — то подростки на первом свидании, и не знали, что сказать. Подобное поведение было совсем не свойственно для него. Ни робость, ни, тем более, нежные поцелуи никак не ассоциировались с тем Северусом, которого знала я. Но то, что произошло сейчас… выбило меня из строя, однако вместе с тем — позволило отвлечься от горестных мыслей.

— Не надо… — несколько невпопад пробормотала я, отворачиваясь. Вновь оглянулась на него, как будто удостоверяясь, что это действительно Северус Снейп. Покачала головой. На губах все еще чувствовался недавний поцелуй, и меня охватило смятение. Как такое могло произойти? — Не говори ничего…

— Почему?

— Потому что не хочу, чтобы ты оправдывался. Это я виновата, потеряла голову…

Голос сорвался, а на глаза опять навернулись слезы.

— Я не собираюсь оправдываться, — хрипло отозвался он. — И это не ты потеряла голову, а я.

Против своей воли я неожиданно рассмеялась, что было больше похоже на кашель.

— Ты? Никогда не поверю, что ты можешь это сделать. Кто угодно, только не ты.

— По — твоему, я этакий сухарь, которому чужды любые чувства и в первую очередь — любовь? — как — то горько усмехнулся Северус.

Любовь? Почему он вдруг заговорил о любви?

— Я не считаю тебя таковым, Северус, — обескураженная внезапным его порывом, сказала я. — Вовсе нет. Просто мне никогда не приходилось…

— Видеть мои слабые стороны?

— Ну, если ты считаешь любовь слабостью… — вздохнув, я потерла лицо.

Вновь воцарилась тишина. На этот раз она длилась дольше. Отчаяние, которому я предалась вначале, притупилось, но вместо него пришло ощущение пустоты. Я старалась не думать об ушедших навсегда людях, нервно вышагивая по спальне.