Пётр и Павел. 1957 год - Сергей Десницкий

– Подставку давай! – провизжала она и, когда Василь Васильич, вместо подставки, бросил на стол первое, что попалось под руку – журнал "Знание – сила" – с размаху шваркнула на него сковородку, отбросила на пол дырявую прихватку и схватилась рукой за мочку уха.

А на сковородке!.. – дымилась румяная картошка, поджаренная на сале с луком, и ароматно шипели пузатые сардельки, разрезанные пополам.

Такой аппетитный дух заклубился в комнате, что у всех потекли обильные слюнки. Даже у мрачного Иннокентия.

– Здравствуй, Володька!.. Это что же, я для тебя, выходит, старалась?.. А этот гад, – она кивнула в сторону Василь Васильича, – столько туману напустил!.. Мол, "очень важных персон накормить надо", – она гаденько захихикала. – "Но об этом никто знать не должен! Никому ни слова"!.. Тоже мне!.. "Персона из дристона"!.. Помнишь, Карлыч его самого так звал?.. Чтоб тебе в сортир провалиться и наружу до скончания веку не вылезти!.. Ты как тут оказался, Володька? Я-то, грешница, думала, тебя давно наши органы замели… Ты когда приехал?

Иван, онемевший от неожиданного появления в своей комнате знаменитой "тёти Шуры", промычал что-то нечленораздельное.

– Гляди, паразит! – Шурка опять набросилась на соседа, – Из-за тебя всю руку спалила!..

– Сама виновата, – не сдавался Василь Васильич. – Взяла бы прихватку потолще…

– Ты меня ещё поучи в носу ковырять!..

– Шурка, не зли меня!..

– Пре-поддаватель хренов!..

– Поговори у меня!.. Язык твой в момент окорочу!.. Язва вонючая!..

– Кто я?!..

– Чайник тащи! – гаркнул на неё Василь Васильич. – Убью!..

– Ой, напужал!.. Ой, боюсь!.. – запричитала старуха, но на всякий случай, от греха подальше, всё же быстро ретировалась.

– Парадокс природы! На вид – козявка, моль бледная, а внутрь заглянешь – самый настоящий крокодил. И как столько пакости внутри одной бабёнки поместиться может? – попробовал пошутить Василь Васильич, но под взглядом Ивана тут же сдулся, как воздушный шарик на третий день после праздника.

– Василий! – в голосе Найдёнова прозвучали суровые металлические нотки. – Я не понял! Ты почему конспирацию нарушил?!

– Вольдемарчик, я…

Но Иван не стал слушать.

– Мы с Алёшкой нос в коридор боимся высунуть, лишний раз чихнуть опасаемся, а ты… Ты!.. Прости, Господи!.. У тебя что?.. Словесный понос?!.. Да знаешь ли ты…

– Знаю. Знаю – подлец! – поспешно согласился старик. – Единственное, что меня оправдать может: я вас горячим завтраком хотел накормить.

– Спасибо!.. Накормил!.. Я одним тобой по горло сыт!.. – возмущению Ивана не было границ.

– Иван Александрович, очень прошу вас, не дёргайтесь! Работать же невозможно!.. – Иннокентий закончил процесс втирания в голову Ивана зелёной кашицы, замотал его волосы марлевой повязкой, сверху натянул резиновую шапочку для плаванья и взглянул на часы. – Засекаю время. Через полчаса посмотрим, каков результат.

– Садитесь к столу, товарищи дорогие, – униженно просил совершенно расстроенный Василь Васильич. – Остынет же…

Картошка со шкварками и золотистым лучком таяла во рту, надменно-пухлые сардельки были такими свежими, такими вкусными, что раздражение Ивана понемногу сменилось досадой, а вскоре и вовсе улетучилось. Заметив перемену в настроении соседа, старик осмелел и достал из заднего кармана брюк блестящую фляжку из нержавейки.

– Вольдемарушка!.. Может, глотнёшь грамульку?.. Настоящий "Греми"!.. Или как?..

Иван сурово и с таким подтекстом посмотрел на него, что мастер тут же дал задний ход.

– Понимаю, дорогой мой!.. Понимаю и не настаиваю. Ни в коем случае!.. Согласно конституции СССР, Великая Октябрьская революция провозгласила в нашей стране полную свободу совести. Хочешь петь?.. Пей!.. Не хочешь пить?.. Не пой! – и захохотал, довольный собой. Но, поскольку никто из присутствующих его не поддержал, вмиг посерьёзнел и обратился к Богомолову: – Алексей Иванович, а вы?.. Составите нам компанию?.. Я почему спрашиваю: вам рюмку доставать?..

– Извините, Василь Васильич, с утра никогда не пил, а сейчас – тем более.

– Какое с утра?!.. Половина второго уже! Через полчаса "Гастроном" после обеда откроется, можно будет за добавкой сгонять. Деньги есть!.. Иннокентий, тебя я не спрашиваю, потому как знаю, ты товарища в одиночестве ни за что не оставишь.

Иннокентий в присутствии незнакомых людей смутился и даже покраснел.

– Вообще-то я на работе не часто пью…

– И молодец!.. И правильно!.. На работе часто пить – самое последнее дело!.. Никогда не позволяй себе этого!.. – нахмурив реденькие бровки, сурово произнёс Василь Васильич.

Иннокентий удивился такому зигзагу и даже расстроился.

– Но поскольку мы сегодня не пьём, а потихонечку выпиваем… Разницу ощущаешь?.. – продолжил неугомонный старик, – тебе, Иннокентий, это не только позволяется, но и категорически рекомендуется. Ты просто обязан это сделать. Во имя нашей нерушимой дружбы! – торжественно заключил Василь Васильич и наполнил рюмки коньяком.

Иннокентий заметно повеселел.

– Дорогие друзья! – старик вошёл в раж. – Предлагаю вашему вниманию тост!..

Но какой именно тост он хотел предложить вниманию своих дорогих друзей, старик сказать не успел, потому что раздался резкий и продолжительный звонок в дверь.

– Кого это нелёгкая принесла? – встревожился недоперекрашенный Иван. – Интересно, кому это мы посреди дня понадобились?.. Никак за нами, Алёша, пожаловали, давай собираться!.. А ты что, Вася, приуныл, голову повесил?

– Спокойствие!.. Главное, товарищи, полное спокойствие! – насмерть перепуганный Василь Васильич решил повторить подвиг Александра Матросова и сам, по своей воле, двинулся навстречу опасности: пошёл открывать входную дверь. – Прежде всего, не надо панике поддаваться.

Он вышел в коридор и тут с удивлением обнаружил: все обитатели коммуналки, что оказались в этот час дома, с любопытством высунулись из своих нор.

– Цыц!.. – попробовал шугануть их старик, но на него никто даже внимания не обратил: любопытно ведь, кто и за кем пришёл?..

Безусловно, всем соседям с самого раннего утра стало известно, что глубокой ночью домой вернулся Найдёнов, которого ищут "органы"…К тому же не один, а с каким-то подозрительным типом… Словом, впереди всю квартиру ожидало очень интересное представление.

Звонок повторился, и звучал он всё более настойчиво и нахально.

– Это как же так?.. Мне что же на Лубянку в таком виде ехать?!.. – сокрушался Иван. – Будто я только-только из бассейна вылез!.. Что делать, а?.. И так засмеют и эдак… Пускай лучше клоуном считают! – решил он и потянулся, чтобы сорвать с головы резиновую шапочку.

– Ни в коем случае! – схватил его за руку Иннокентий. – Всего пятнадцать минут прошло!.. Потерпите, Владимир Александрович!.. Ещё столько же, как минимум!.. А вдруг – получится. В парикмахерском деле чудеса тоже иногда случаются. Честное слово, бывают!..

В комнату вернулся растерянный Василь Васильич.

– Вольдемарчик, к тебе пришли…

– А я и не сомневался, что ко мне. Алёш, ежели тебя не тронут, поезжай скорее домой. Нечего тебе в этой клоаке делать!.. Ты понял меня?!..

– Там видно будет…

Но Иван уже не слушал его, а обратился к соседу:

– Что ты, Вася, смурной такой?.. Впускай дорогих гостей.

Но ко всеобщему изумлению в комнату вошли не вооружённые до зубов чекисты, а молчаливая Дуня – соседка Тимофея Семивёрстова. Глаза её из-под сдвинутых бровей, как и давеча в коммунальной кухне, смотрели враждебно, но к этому добавилась теперь изрядная доля смущения.

– Меня Тимофей Васильевич прислал, – проговорила она тихо, ни на кого не глядя. – Похороны во вторник, и он просил, чтобы вы непременно были. Так прямо и сказал: "Передай этому беглому монаху, вам то есть, что я его должен ещё раз увидеть…" В десять утра у морга Склифасовского автобус будет. Придёте?..

Её неожиданное появление и странная просьба Семивёрстова смутили Ивана, но вида он не подал.

– Приду… Обязательно… Если, конечно, меня до вторника на свободе оставят.

– Тимофей Васильич велел передать, чтоб вы, значит, не безпокоились. Он сказал, что обо всём сам уже позаботился.

– Поблагодарите его от меня… и вот…от Алексея Ивановича, – Иван был явно обезкуражен. – Скажите, что мы ему крайне признательны.

– Обязательно передам…

– Спасибо, Дуня… Простите, не знаю вашего отчества…

– Не за что. А отчество вам моё ни к чему, – она пожала протянутую Иваном руку. – Будьте здоровы…

Казалось, всё было сказано, но Дуня не уходила.

– И ещё… – она на мгновенье запнулась. – Я вам от себя хочу сказать… Мария Викторовна – стукачка. Вы с ней поосторожней будьте. Столько хорошего народу пересажала!.. И в тридцать седьмом, и в сорок восьмом, да и теперь тоже… Удовольствия настучать никогда не упустит. Хорошо, сегодня воскресенье, стучать некуда, но завтра непременно побежит. Ей за это даже деньги платят!.. Только вы Тимофею Васильевичу не говорите, что я об ней вас упредила. А то они недовольны будут.