Семь посланников - Элизабет Тюдор

- Но зачем надо было опускаться до кражи?

- Это была не кража, а спасение. Твое ранение могло погубить тебя,

ведь уридии водятся преимущественно в том злополучном бассейне. Как я и предполагал, известие о твоей болезни тотчас вызвало подозрение Гектуса. Комната, в которой ты жил, подверглась тщательному обыску. И если бы эту пряжку для волос обнаружили, твоя казнь стала бы неминуемой. Но все их усилия оказались напрасными. Ничего не найдя, они немного приутихли. Мне пришлось выдумать историю о твоем падении в воды порта. Хоть этому изначально никто и не поверил, но брошенное семя сомнения начало давать побеги. Я смог убедить королеву пересмотреть твое дело и помиловать тебя. К счастью, мои усилия оказались не напрасными.

- Когда же ты извлек останки из воды?

- В тот самый вечер, когда тебя постигла неудача.

- И ты все это время молчал?

- Необходимо было выждать пору подозрений, чтобы потом начать

процесс с большей активностью, - Флубер умолк и, выдержав непродолжительную паузу, обратился к собеседнику: - Теперь, после того, как ты все узнал, готов ли ты выступить с нами против тирана? Как овелиец и ожидал, ответ человека оказался положительным.

Г л а в а 25

ШАНТАЖИСТ

Обмануть обманщика - двойное удовольствие.

Бурвиль

После состоявшегося разговора никакого недоверия между старыми знакомыми больше не осталось. С того самого дня они начали совместно обдумывать план заговора. В этом деле Флубер всецело полагался на опыт и умение землянина. Он был уверен, что у молодого человека есть талант в организации мятежей. Хотя, по правде сказать, это слово слишком яркое для характеристики замысла, над которым трудились единомышленники. Все должно было пройти тихо, быстро и с минимальными потерями. Главной и обязательной мишенью в этом заговоре был Гектус. Его смерть тотчас лишала бы остальных сторонников желания продолжать сопротивление. Однако убить монарха было довольно-таки сложной задачей. Его неусыпно охраняли сильнейшие из воинов Велании. Так что идея нападения на злодея в его дворце была неприемлемой. Оставался вариант отравления, но и тут возникли сложности. Расчетливый самозванец не притрагивался к еде, пока подаваемое блюдо не подвергалось тщательной проверке. Хитрец все предусмотрел и просчитал, исключил возможность покушения. Но нет скалы, которую нельзя было бы проломить, и землянин, опираясь на эту поговорку, решил не сдаваться. Он искренне верил в успех своих замыслов. К концу второй недели пребывания Макензи в доме Флубера пришельца посетил нежданный гость, который пробрался внутрь не через дверь, а в окно. Появление его было сколь внезапным, столь и неприятным для Генри. Только он улегся в постель, как вдруг еле слышное цоканье и чей-то темный силуэт у окна привлекли его внимание.

- Кто тут? - Выскочив из постели, он направился к окну.

- Это я, великодушный Маззи. Голос его Генри смог бы распознать и без представления. Он презирал королевского шута, и неожиданный его приход вызвал в Макензи волну негодования.

- Что ты тут делаешь, мерзкий фигляр? Пришел грабить?

- Ну, почему же так грубо? - обидчиво отозвался ночной гость. - Я

пришел проведать своего коллегу.. нашего почтенного пришельца, - откорректировал тот свое обращение, догадавшись, что оно не понравится собеседнику. - Слышал, что ты был болен.

- Это всего лишь слухи. Как видишь, я в полном здравии, - резко

оборвал его речь другой. - Надеюсь, ты узнал все, что хотел узнать, а теперь убирайся отсюда, сделал шаг вперед, намереваясь напугать непрошеного гостя. Однако тот не сдвинулся с места.

- Бедный-бедный Маззи, все его выставляют отовсюду. и ненавидят

за его убогость, а он всего лишь беспомощный карлик, нуждающийся во внимании и заботе, плаксиво запричитал горбун. - У него даже нет друзей. - продолжал он в том же тоне, говоря о себе в третьем лице. - Никто его не любит, не щадит.. С ним обращаются хуже, чем с сэрапиями. то и дело слышит от всех: "Убирайся, Маззи! Пошел прочь, уродец! Чтоб ты сдох, окаянный." Он печально качал головой, заламывал руки, ругал и проклинал себя.

- Достаточно с меня сегодня драм. Если ты закончил свои излияния,

тогда будь добр уйди туда, откуда пришел.

- Прогоняешь меня, а ведь я пришел к тебе с благими намерениями..

- Оставь их себе.

- Я бы с удовольствием, но ведь опасность грозит не мне, а тебе,

своим заговорщическим тоном плут пытался привлечь внимание человека.

- Что бы мне ни грозило, это тебя не касается, - обуздав свое

любопытство, резко ответил Макензи.

- Ну, как знаешь, как знаешь. Я пытался спасти тебе жизнь, но как

видно, гибели тебе не избежать. а ведь можно было все уладить и без казни. - ковыляя обратно к окну, ворчал тот себе под нос. - Ох, как же будет зол король, узнав, что в его любимом бассейне учинили обыск.

- Обыск?

- Да-да, ты правильно расслышал. Королева и ее стражники посмели без

позволения спуститься в воды этого прекраснейшего источника. да и ты, как мне помнится, был там, - лукаво улыбнулся говорящий. Генри изменился в лице. Надменная улыбка исчезла с его губ, и на лбу появились мелкие морщинки от душевного смятения. Прищурившись, он испытующе посмотрел на пришедшего. Он прекрасно понимал, что шут неспроста явился среди ночи с этой новостью. Девять лун Каллаксии, пребывая в различных фазах движения, живописно освещали ночную сторону планеты. В комнате даже без искусственного освещения была ясная видимость. Карлик стоял спиной к окну, дабы землянин не мог увидеть на его лице волнения, но даже при слабом освещении тот смог это разглядеть.

- Чего тебе надобно от меня? Горбун победоносно вытянулся. Он вырос в собственных глазах. Петля шантажа была успешно накинута на шею пришельца, и теперь Маззи мог манипулировать им как марионеткой. Удачная позиция сделала уродца более сговорчивым, он заметно повеселел.

- Не подумай, что я занимаюсь вымогательством. нет-нет. просто у

каждого есть свои слабости, нужды, которые надо покрывать за счет.

- Шантажа! - неприязненно вставил Макензи. Негодник рассмеялся.

- Ну, что ты? Я хотел сказать, за счет близких друзей.

- Ты мне не друг.

- А как же иначе? - с напускной сердитостью отреагировал лилипут. - Я

ведь из-за глубокого почтения и душевной привязанности к тебе не стал ничего рассказывать моему господину. А ведь меня в таком случае ждала бы награда.

- Какую же награду от меня требуешь ты?

- Не требую, а советую тебе предложить мне, и совет этот чисто

дружеский.

- Ну да! И что же советует мне ваша светлость? - с издевкой спросил

человек.

- Понимаешь ли, в эту пору у меня что-то дела идут неважно. "Наверное, некого было шантажировать", - промелькнуло в мыслях у Генри.

- . трудновато стало сладить со старыми друзьями. Все почему-то

изменились и превратились в черствых, грубых, неотесанных, мерзких, отвратительных.

- Короче!

- .занудных, кровожадных, алчных, презренных.

- Кончай свои разглагольствования!

- .скряг, сквалыг и скупердяев, - завершил тот этими словами свою

филиппику.

- Сколько ты хочешь за свое молчание? Эти слова словно бальзам умастили душу мерзавца-вымогателя.

- Двенадцать тысяч лакий.

- Сколько-сколько? Ты спятил! У меня нет таких денег.

- Попроси их у Флубера, - настаивал шантажист.

- И что же я ему отвечу, когда он спросит о предназначении этих

денег? Сказать, что их у меня вымогаешь ты? Знаешь, он-то уж точно не станет бояться гнева государя и все ему расскажет. Тогда, полагаю, и тебе перепадет от его гнева. Бедный, бедный Маззи, что же с ним будет, за предательство. страшно даже подумать, - с сарказмом сказал землянин. У горбуна перед глазами будто промелькнул образ монарха, и он задрожал от ужаса.

- Ладно, если у тебя нет такой суммы. что поделаешь, у

каждого могут быть тяжелые периоды в жизни. Ты не огорчайся, я согласен уступить и взять с тебя по доброте душевной какую-нибудь драгоценную безделушку, что-то из подаренного тебе королевой. Мне совестно брать у тебя столь личные и дорогие сердцу подарки, но что ни сделаешь ради друга. А мы ведь друзья, не так ли?

- Да уж, ближе тебя у меня никого нет на этом свете, - насмешливо

проговорил человек. Он приблизился к сундуку, где хранил свои вещи. Подтолкнул раздвижные маленькие дверцы в сторону и извлек оттуда небольшой алый мешочек. Просунул руку и достал первую попавшуюся вещичку. Это был светло-желтый граненый камень, не обрамленный драгоценным металлом. Этот дорогостоящий камень был первым даром правительницы. "Он напоминает мне твои глаза", - вспомнил землянин слова, некогда сказанные Ариадой. Какое-то странное чувство переполняло его. Неожиданно его постигло сомнение. "Правильно ли будет идти на поводу у шантажиста?" - подумал Макензи, держа в руке драгоценность, которая должна была послужить залогом молчания.