История с продолжением - Екатерина Белецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И не думал даже.
– А этот? – Лукич кивнул на Лина.
– Спит и пьёт. Вроде пока ничего, держится. Экссудат выходит, дренаж я бы пока не снимала…
– Смеёшься – “не снимала”?! Да его недели через три, не раньше, можно снять будет. Да и то, если… сама понимаешь. Почки как?
– Боится теперь. Больно очень. И стесняется меня, дурак. Катетером только и справляемся…
– Но моча есть?
– Есть.
– Надо пробовать кормить. Был бы он не такой слабый, я бы ещё сутки его голодом поморил. Но тут, сама понимаешь…
– А чего понимать? Дай Бог, если двадцать пять кило всего весит. Кости и кожа. На капельницах мы его не вытянем, надо пробовать давать есть. По нулевой, послеоперационной. Авось получится, – Надежда Михайловна подсела к Лину и тихонько потрепала его по волосам. – Эй, сынок!… Просыпайся давай… Сейчас мы его спросим, Алексей Лукич, – сказала она. – Эй, милый… да я это, я… Тётя Надя… ты кушать хочешь?
Лин её не понял. Он ещё до конца не проснулся, и всё никак не мог сообразить – кто его разбудил, и что от него хотят.
– Надь, ты погоди, дай ему маленько очухаться. Он ещё дурной со сна. Сейчас отойдёт – и спросим. А пока попить ему принеси. Сколько за раз даёте?
– Три ложки. Он ещё просит, но нельзя, ты же сам дозу назначал… Смотри, вроде проснулся.
– Лин, ты есть хочешь? – Лукич присел на краешек кровати. Лин на секунду прислушался к своим ощущениям а затем с сомнением поглядел на врача. – Скорее всего не хочешь, – ответил за него Лукич, – но начинать надо. А то помрёшь. Про то, что ты худой, знаешь?
Лин кивнул.
– Жить хочешь?
Лин опять кивнул.
– Говорить больно?
– Да… сухо во рту… Алексей Лукич…
– Что, милый?
– Пятый не спит… совсем… Алексей Лукич…
– Молчать! Всё, не продолжай, я понял. Вот пока ты есть не начнёшь, он спать не ляжет, – Лукич вовсю делал за спиной знаки Надежде Михайловне, мол иди, перехватывай того остолопа, который курит. Та поняла и потихонечку вышла в коридор.
– Лин, ты сейчас попьёшь, потом отдохнёшь ещё капельку, а потом попробуешь поесть. Совсем немножко, ладно? Чайную ложку сможешь осилить – и то хорошо будет.
– А вы… меня… больше резать… не будете?…
– Ну что ты несёшь, право слово!… Ну кому надо тебя резать, глупый?… Совсем больной, да ещё и на голову тоже, по-моему, долбанутый… Всё, закрыта тема. Лучше скажи – болит сильно? Обезболить? Или потерпишь?
– Больно… но если надо… то потерплю…
– Кому это надо? Тебе, мне, Пятому? Опять несуразицу несёшь. Сейчас, погоди… Я чего-то не помню, ты анальгин переносишь? Не отвечай, ради Бога, сам вспомню. Или лучше чего посильнее?
– Сильнее ему не надо, – сказал вошедший Пятый. “Слава Богу, предупредила, – понял Алексей Лукич. – Успела. Теперь твоя очередь, дружок”,
– А почему?
– Он будет спать долго, а ему, сами понимаете, надо есть. А если он есть не начнёт, я спать не буду. Усёк? Рыжий, я не шучу.
– Хорошо, уговорили… я постараюсь. Согласен, на всё… Хорошо…
– Ты бы не трепался понапрасну. Ладно, хорошие мои. Надюша, ты пока приготовь что-нибудь, а мы тут повозимся малость…
Пятый молча помогал Лукичу – подавал то, что тот просил, делал что-то. Но – на автомате. Он думал о чём-то совершенно другом, мысли разбегались и путались. Лину поменяли повязки, сделали какие-то уколы, поудобнее устроили. Потом Лукич и Надежда Михайловна ушли по своим делам, а Пятый снова остался с Лином.
– Ну что? – спросил он, подождав, пока шаги в коридоре затихнут. – Как ты?
– Пятый, у меня… рука болит… левая… – Лин жалобно посмотрел на Пятого. – Очень…
– Прости, я как-то забыл. Сейчас, я помогу.
Из-за дренажа, стоявшего с левой стороны, Лину зафиксировали руку, чтобы невзначай не сбил трубку. Это, конечно, было правильно, но рука, хоть и находилась в мягкой марлевой петле, затекла от долгой неподвижности и, естественно, разболелась. Пятый освободил руку, положил её к себе на колени и стал потихонечку массировать, чтобы возобновить кровообращение. Лин благодарно улыбнулся и прикрыл глаза.
– Так лучше? – спросил Пятый.
– Да… что бы я… без тебя… делал… – Лин говорил шепотом, Пятый с трудом различал слова. – Пятый… я хотел спросить…
– Что?
– Долго мне… ещё… осталось так?…
– И даже не думай! Сказал тоже – “долго”! Пока не поправишься, – строго ответил Пятый, хотя внутри у него всё сжалось от боли в тугой ноющий узел. От боли и от страха. – Сказали же, что ты…
– А если… болеть?… Долго?…
– Я не знаю, – честно ответил Пятый. – Правда, не знаю. Мне никто ничего не говорит. Но, честно признаться, предполагаю, что ещё порядочно. А что?
– Я устал… не хочу… мучаться…
– Ты эти разговоры прекрати! Устал!… Помучаешься, не развалишься, – Пятый старался не подать виду, не показать, как его пугают такие слова, и это ему удалось. – Рука прошла?
– Да, нормально… ты посидишь?…
– Да куда ж я денусь. Спи, горе моё!
– Я не привык… сидя спать…
“Может, она права? – подумал Пятый. – Если бы рыжему было совсем плохо, он бы не говорил ни про руку, ин про то, что сидеть ему надоело… Словом, не капризничал бы. То есть мне так кажется. А на самом деле… Я же ничего толком про это всё не знаю, а сам – чертовски плохой пример того, как себя ведут больные. Может, им так положено? Ладно, спрошу, когда они придут”.
Пятый просидел с Лином три часа – и всё это время держал его руку у себя на коленях, чтобы снова не затекла. Так его и застал вернувшийся Лукич.
– Что это ты делаешь? – спросил он, прикрывая дверь в коридор.
– Он жаловался, что рука болит, вот я и… – начал было Пятый.
– Молодец, правильно сообразил. Но с чего ей затекать было, не пойму. Фиксаж совсем свободный.
– Капризничает он, – признался Пятый. – Всё ему не так.
– Это хорошо, что капризничает. Когда всё равно – плохо. А придирается – значит, немножко ожил.
– Ему можно будет полежать? – спросил Пятый.
– Нет, отёк усилится. Ты пока пойди покури, а мы его покормим и понаблюдаем, – Лукич снова закрепи Лину руку фиксажем. – Хочешь – полежи немножко.
– Не хочу, – Пятый поднялся со стула. – Когда мне возвращаться?
– Через часок-полтора. Сменишь нас.
* * *Пятый вернулся в медпункт раньше, чем через час – волновался. Надежда Михайловна встретила его на пороге.
– Зачем пришёл так рано? – спросила она сварливо.
– Как он?
– Он совершенно нормально поел и спит. И не мешай ему, ради Бога, отдыхать! Что тебе неймётся?…
– Он один?
– Лукич с ним сидит, караулит.
– Рвоты не было? – с тревогой спросил Пятый.
– Говорят тебе – не было. На всякий случай царукал ему вкололи. Иди, отдыхай.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
