Букет незабудок - Лили Мокашь

С другой же стороны, представляя себя на месте Тани, я сразу ощущала себя мерзко. В голове легко рисовался образ девушки, которая исподтишка перетягивала внимание чужого возлюбленного на себя, соглашаясь на любые условия, лишь бы не оставаться в стороне и получить желаемое внимание от возлюбленного. Я всегда осуждала женщин, что легко нарушали негласное сестринство, влезая в чужие отношения, не говоря уж о чужой семье, через заднюю дверь и разводя пожар, который превращал в хрупкий пепел воспоминания пары, разрушая союз вмешательством третьего лишнего. Одна только мысль, как легко и необдуманно я потянулась в машине к Стасу, отравляла. Больше всего мне не хотелось становиться похожей на тех, кого я никогда в жизни не встречала, но заочно осуждала.

Спасительная мысль пришла ко мне с последним глотком чая. Не могу же я в самом деле испытывать к Станиславу чувства? Где он, а где я. Даже на уровне того, кем мы являлись: что-то мне подсказывало, наши отношения не могли существовать без оглядки на опасность, которую сулило внезапное обращение или же острые вытянутые клыки. Проводя со Стасом большую часть времени в больнице, я никогда не задавалась вопросом, когда и откуда он успевает раздобыть кровь, боясь узнать правду. Все мое естество должно было взывать к уничтожению подобных Станиславу и его семье, как мне казалось. Мог ли волк внутри испытывать отвращение только к слабокровным и по-приятельски относиться к рожденным вампирами? Верного ответа я не знала, как и не была уверена, что после всех изменений моего духа должна вести себя и чувствовать, как другие моего вида. Я могла с легкостью представить выражение лица отца, когда наши с Никитой отношения рано или поздно стали бы слишком явными, чтобы дальше их скрывать. Я вспомнила, что вчера рассказывала Мария, и пожалела, что не уточнила невзначай посреди разговора, воспринимались ли отношения между волками и вампирами так же позорно, как любовь мамы с папой. Все лучшие идеи, к сожалению, приходят потом. К тому же вчера единственное, чего я хотела после всего стресса, – это тишины. Я до сих пор не могла найти в себе сил позвонить Марии и рассказать, что произошло с Костей, максимально оттягивая этот разговор.

Я не была готова ее видеть. Я не была готова ее слышать. Мне нужны были силы, чтобы залатать в груди дыру после ее предательства. После недосказанности, которой она кормила меня все эти годы. Что-то мне подсказывало, что все принятые решения о моем будущем она принимала в одиночку, а отцу приходилось лишь соглашаться на то меньшее, во что Мария готова была его посвятить.

Хоть что-то у моих родителей было общим, помимо меня: они оба предпочитали действовать и не считаться с чужим мнением, думая, что им виднее.

Я чувствовала так много и в то же время не чувствовала ничего, не способная отделить эмоции друг от друга. Страх, боль, любовь и тревога боролись внутри меня, принимаясь светить еще ярче, лишь бы я их рассмотрела. Но правда была в том, что человек не может чувствовать все и сразу.

Быть может, и вовсе раненное двумя предательствами подряд сердце так хотело поскорее наложить заплатку хотя бы на одно больное место, что решило начать с дыры, которую оставил внутри Никита своим обманом? Что, если я цеплялась за любое проявление доброты, лишь бы снова почувствовать тепло? Забыть обо всем. Забыть об омуте голубых глаз, которые обманчиво затягивали в ловушку мести, что скрывалась за ширмой мнимой любви. Вендетта за зло, в котором не были испачканы мои руки. Как хорошо было все время не натыкаться на Ника в городе и как чертовски жаль, что я увидела его вновь вчера. Должно быть, это и растревожило рану.

Поразмыслив обо всем еще немного, я не заметила, как прошло время и ребята вернулись с улицы, держа наперевес лопаты, по краям которых еще виднелись остатки налипшего снега, что скоро растает и превратится в грязную лужу в углу, куда Стас и Денис беззаботно их поставили.

– Ну вот и все. Теперь без проблем сможем выехать. – Станислав стер краем рукава капли от снега на лбу.

– Главное, не сдай случайно в сугроб напротив, – Денис по-приятельски стукнул Стаса кулаком в плечо, подшучивая.

– А может быть, и специально сдам, чтобы послушать снова, как ты кряхтишь как старик.

– Нет уж! Если второй раз въедешь, будешь один раскапывать.

– Справедливо. – Стас перевел на меня взгляд: – Ты как? Согрелась?

Я молча кивнула, разглядывая медовую радужку его глаз. Пыталась прислушаться к себе и понять, что чувствую к Станиславу на самом деле и, главное, чего это открытие будет мне стоить. Но внутренняя птица-говорун оказалась нема. Она бросила меня на произвол судьбы, заставляя принимать решения взвешенно, ища идеальный баланс между чашами иллюзорных весов. На одну камень за камнем опускалась вина, множа и без того многочисленные «но», в то время как на противовесе лежало лишь легкое перо сиюминутного удовольствия от прикосновения.

Так дело не пойдет, нет. Жаль только, что домой нельзя возвращаться до звонка Владимира. Впрочем, если плата за необдуманный жест превратится в едкое чувство стыда рядом со Стасом, поделом мне. Я смогу выдержать. Рано или поздно, когда я смогу прислушаться к себе и наконец разобраться, чего хочу, ситуация прояснится. Точнее, мое отношение к ней. Мама всегда говорила, что нет тяжелых ситуаций, есть только вес, значение, которое мы им придаем.

Денис оставил нас одних, свернув в узкий коридор, который вел в сад. Я подумала, что было бы интересно взглянуть, как внутренний двор преобразился с приходом зимы, и как удивительно, должно быть, на контрасте выглядит пышное цветение в теплице. Или же в ней тоже на зимний период наступает затишье? Я не знала наверняка и подумала, что было бы здорово узнать, когда вернется Дроздов. На самом деле мне хотелось поговорить с ним не только об этом. Как я уже знала, в отличие от меня, Денис обрел силу оборотня и относился спокойно к природным порывам. Видя, как легко он общается со Стасом, я задавалась вопросом, как ему удается уживаться спокойно с теми, кто считался для волков врагом. Костя рассказывал, что само присутствие рядом кровопийц будоражит кровь по юности, однако Денис не подавал виду, то ли мастерски сдерживая себя, то ли взаправду не испытывая неприязни к природному врагу.

Меня же, напротив, тянуло к вампирам. Жизнь моей семьи плотно переплелась с семьей Смирновых,