Букет незабудок - Лили Мокашь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Получается, вы поговорили с Ольгой по душам?
Стас посерьезнел и метнул на меня короткий взгляд, точно боясь отвлечься от дороги.
– Поговорили. И распрощались. – Стас провел по волосам рукой, убирая упавшие на лоб пряди назад. – Она сказала, что устала быть такой, как мы. Оказалось, мама давно уговаривала Владимира найти способ вернуть ей человечность, но он наотрез отказывался. Боялся навредить. Все же они много веков были вместе. А потом произошла вся эта заварушка с Галиной, и Никита стал просить его о том же. Хотел избавиться от жажды, стать нормальным. Сказал, что готов на все, а ты знаешь Владимира: ему только дай поисследовать. Отец был рад, что нашелся доброволец, к которому он ничего не испытывает, и он взялся. Владимир что-то делал с образцами твоей крови, что-то выделял оттуда – в тонкости он не особо нас вчера посвящал, и результаты не заставили себя долго ждать.
Я опешила от услышанного, не зная, радоваться мне за Каримова или завидовать. Если у него получилось стать человеком, то судьба сыграла со мной ироничную и очень злую шутку: нечестно, если после всего именно Ник получил то, о чем я могла только мечтать.
– Никита что, теперь человек?
Стас пожал плечами:
– Сначала отец думал, что справился: жажда Никиты отступила, а способности преломились. Владимир собирался выждать немного времени, чтобы подметить все возникшие осложнения и откорректировать формулу, но Ольга не стала слушать. Стоило отцу уехать на работу, как она забрала из лаборатории сыворотку и ввела в себя.
– Звучит неразумно с ее стороны. Даже как-то тупо, – скептично сказала я, но решила смягчить свои слова, подумав, что речь ведь все-таки идет о маме Стаса. – Без обид.
Станислав невозмутимо смотрел на дорожное полотно, продолжая вести машину.
– Отчаянные поступки провоцируют отчаянные решения, – задумчиво произнес он и продолжил: – Даже предположить, что ответ найдется вот так скоро, стоило отцу начать, было безумием. Владимир понимал, что чудес не бывает, а Ольга хотела верить только в них. Не знаю, может, вампиры становятся глупее с возрастом? Вроде мать давно живет, многое видела, а тут такой нелепый отчаянный жест.
Стас нахмурился и призадумался. Он смотрел внимательным взглядом вперед, будто где-то за краем горизонта прятались ответы на вопросы, которые крутились у него в голове, но он никак не мог до них достать. Окончив внутренний диалог, он махнул рукой и нашел, как продолжить:
– Сначала реакция была примерно такой же, как у Никиты. За одним исключением: ее тело принялось нагонять годы, которые в действительности прожило. Владимир не мог этого заметить по Нику: он прожил на свете примерно столько же, сколько и я. Тело же Ольги принялось увядать. Именно поэтому сейчас она выглядит так болезненно.
– Она умирает?
– Мы не знаем этого наверняка, но вывод напрашивается сам собой, знаешь, – Стас надавил на педаль газа, заставляя машину лететь быстрее по трассе. – Я не верю, что у ее тела в запасе найдется еще пара лишних лет, когда сыворотка нагонит прожитые годы. Она знает, что это конец. Все мы знаем, что это конец, но никто не говорит об этом вслух. Оказалось, отец постепенно перевозил вещи Ольги тайком от нас в другую квартиру. Так, чтобы мы ничего не заметили, но мы все равно с братьями и сестрами чувствовали неладное.
Стас резко остановился на светофоре, как если бы решил в последний момент не нарушать правила.
– Владимир не уверен, что сможет все исправить раньше, чем ее тело изживет свои лимиты, а Ольга… кажется, она и вовсе смирилась с уготованной участью. Знаешь, она говорит о конце так, будто рада, что он скоро наступит, и просит нас ничего не предпринимать, принять этот странный, извращенный выбор. Мы поругались в итоге вчера еще хуже, чем было при вас, и она уехала. Сказала, что хочет узнать, каково это – быть обычным человеком.
Челюсти Стаса напряглись. Воспоминания о событиях вчерашнего дня доставляли ему боль, и я не знала, чем могу помочь: я даже со своей не в силах была справиться.
– Тебе не кажется, что ехать к ней сейчас может быть плохой идеей? – как можно мягче спросила я. Меньше всего мне хотелось, чтобы новая встреча с матерью сдернула пластырь с еще не зажившей раны и опять причинила Стасу боль. Если он для себя уже все решил, то, возможно, и отговаривать нет смысла. Есть дороги, которые люди осознанно выбирают, стремясь закрыть какую-то потребность внутри. Друг может предупредить о рисках, однако отговаривать и пытаться решать за другого никто не в силах, ведь ответственность всегда ложится не на плечи советчика. Порой негативный опыт – это необходимость, чтобы двинуться дальше. И не важно, нравится нам чей-то выбор или нет. Другу остается лишь принять его и оказаться рядом в момент, когда наступит время платить по счетам.
Стас покусывал нижнюю губу, как делал всегда, стоило ему занервничать, и я заметила, как рука плотнее сжала руль.
– Я бы не стал к ней ехать, даже если бы знал, куда она отправилась. В целом я догадываюсь, где теперь Ольга живет. Я уверен, Владимир будет послеживать за ней издалека на случай, если изменения повернутся вспять и мать снова примется обращаться в одну из нас или, того хуже, в существо, подобное Галине. Мы не можем этого допустить. Никита остается у нас в доме, и, возможно, по нему отец сможет отследить изменения раньше.
Я старалась игнорировать каждое упоминание Никиты, боясь лишний раз интересоваться, как идут его дела. Мне нужно было время, чтобы начать воспринимать Каримова обычным знакомым и не думать, чего мне стоило его появление в моей жизни, и это давалось с трудом, когда Стас возвращался в разговоре к Нику.
Лицо Станислава омрачила маска холодной серьезности, которая не предвещала ничего хорошего.
– И что вы сделаете, если Ольга станет безумной, как слабокровные?
Стас бросил на меня быстрый взгляд, стараясь концентрироваться на дороге, а не на перспективах возможного будущего, сулящего боль и тьму всей семье. Ответ витал в воздухе, который, казалось, загустел, нагнетая обстановку.
– Зачем спрашивать, если уже знаешь ответ? Ты же видела, что близнецы сделали с Глебом. Когда
