Букет незабудок - Лили Мокашь

– Кто об этом тогда знал?

– Туше. И все же будь я хотя бы немного бдительнее, то уловил бы запах крови раньше, а будь осмотрительнее – последовал бы за тобой так, что никто и не заметил бы.

– Все эти «если бы» да «кабы» погоды не сделают. Можно бесконечно представлять, как события повернулись бы тогда, в прошлом, забывая о настоящем и всем том хорошем, что ждет на берегу.

– И что же нас там ждет?

– Доплывем и узнаем.

– Точно? Я так себе пловец, – настроение Стаса переменилось, а о грустных размышлениях продолжали напоминать только слегка приподнятые от переносицы брови.

– Я помогу тебе.

Моя ладонь легла поверх руки Стаса, что лежала на ручке переключения передач. Этот жест дался мне так легко и искренне, что я даже не успела его осмыслить, прежде чем прикоснуться. Холодная, гладкая, как мрамор, кожа не отталкивала, а, наоборот, мягко отзывалась на каждое поглаживание, постепенно заражаясь теплом, что исходило от самого моего сердца. Мы были как огонь и лед или, вернее сказать, «вампир и волк», и отчего-то запрет делал эту близость более долгожданной, более желанной. Я подняла глаза и заглянула в лицо Стасу, как вдруг меня резко тряхнуло вперед, но ремень безопасности удержал в кресле. Я тут же отдернула руку и в замешательстве перевела взгляд вперед, а затем охнула. Капот вошел в огромный сугроб, а часть снега с его вершины лавиной обрушилась на машину и почти засыпала лобовое стекло.

Стас выругался, перевел передачу в нейтральное положение и поднял ручник, после чего поспешно вышел из машины, чтобы оценить масштабы бедствия. До меня донеслись приглушенные ругательства. Станислав присел, рассматривая то ли нечто под капотом, то ли интересуясь целостью колес, и мне захотелось узнать, что же произошло. Я попыталась нащупать кнопку, чтобы выпустить из механизма ремень, но руки не слушались, а пальцы дрожали – настолько сильно я успела испугаться.

Наконец мне удалось выбраться из салона и подойти к Стасу, вот только, бегло окинув взглядом площадку, я не смогла понять, что случилось. Озарение вспыхнуло в воображении горящей мультяшной лампочкой, и лицо мгновенно обдало жаром – это все из-за меня! Вот же глупая. Напугала Стаса настолько внезапным порывом нежности, что он отвлекся и въехал в сугроб. Хоть бы под ним не оказалось низкого забора или чего еще, способного повредить кузов.

– Вроде обошлось, но если нет, отец меня точно прибьет, – раздосадованно сказал Стас и устало провел ладонью по волосам, приминая плотные волны. Чем влажнее становилась погода, тем сильнее его волосы напоминали легкие волны, которые давно следовало бы постричь. Но, признаться, то, с каким теплом они блестели в естественном свете, вызывало внутри легкую зависть: вечно мальчишкам достается благородная грива да пышные ресницы. Нам, девчонкам, остается только вздыхать, втирая в кожу без разбора чудодейственные средства из многочисленных баночек, чтобы хотя бы насколько-то приблизиться к естественной красоте, что так легко давалась другим. Взять только птиц: окрас самцов часто смотрится игривым, временами даже чересчур пестрым, в отличие от серых костюмов избранниц. От природы мы, люди, мало чем от них отличались. Мы шли против природы, выдумывая новые правила и каноны, лишь бы заставлять других покупать чаще и больше в спешке за новыми веяниями моды, лишь бы почувствовать себя прекраснее. Но правда была очевидна и жестока. Никто не родился идеальным.

– Что у вас стряслось? – раздался звон дверного колокольчика, и на пороге рыболовного магазинчика появился Денис. Нахмурившись, он посмотрел на развернувшуюся перед ним картину, а затем присвистнул и поспешил спуститься по лестнице.

– Все живы? – Дроздов сразу узнал меня и приветственно кивнул, обращая вопрос скорее к Стасу.

– Вроде да.

– Тебе бы еще попрактиковаться с парковкой, – насмешливо заметил Денис, на что Стас ответил после многозначительной паузы:

– Меня отвлекли.

По ощущениям мои щеки раскраснелись с новой силой, и я поспешила спрятать лицо в высоком вороте куртки, втайне надеясь, что ребята обвинят во всем морозный воздух. В Ксертони и правда разыгралась зима. Это было так же очевидно из-за возвышающихся тут и там сугробов, поэтому шансы списать мой румянец на мороз были высоки.

Но никого не волновала ни я, ни мои щеки, в отличие от машины Владимира.

– У вас в магазине лопаты не найдется?

– Найдется, конечно. Только закончили расчищать дорожку к магазину. Коммунальные службы опять куда-то запропастились. Чудные ребята. Каждый раз, стоит снегу обильно выпасть, так их и след простыл. По телику потом только и слышно: «Снег в нынешнем году выпал раньше положенного, и оборудование еще не было готово к выезду». Где это они видели ноябрь в Ксертони без снега? На отцовской коляске вообще никуда не заехать.

– Да уж. Каждый год одна и та же нелепая отмазка, – Стас поднялся. – Я вообще по делу заехал. Мой заказ готов?

Денис кивнул и жестом пригласил нас последовать за собой.

– Осторожно, ступеньки скользкие.

* * *

Пусть Денис сегодня и хозяйничал в магазине один, он двигался собранно, не забывая позаботиться о гостях. Стоило нам зайти, как Дроздов усадил меня в выставочное складное кресло для отдыха на природе и вручил наполненную доверху чашку с чаем, от которого терпко пахло бергамотом. С удовольствием я положила на сосуд обе руки, давая кончикам пальцев отогреться с улицы.

Ребята взяли по лопате и отправились расчищать заваленный снегом автомобиль. Посетителей в этот час, помимо меня, не было, и я расслабленно сидела в кресле, продолжая винить себя за случившееся. Хотела бы я знать, как Стас воспринял прикосновение, раз сдуру влетел в сугроб? Оставалось только догадываться, какие чувства в этот момент нахлынули на него. В конце концов, у Станислава была девушка, и я об этом прекрасно знала. Горький привкус чая подчеркивал осадок, который уже томился на кончике языка, усугубляя ситуацию. Я могла сколько угодно твердить, что жест был всего лишь дружеским, обманывая себя и других, но в глубине души уже знала правду, и она мне не нравилась.

Было несколько причин, которые заставляли меня хуже думать о себе. Наши отношения с Таней балансировали на тонкой грани, и подругами нас назвать было сложно, но все же возможно. Однако мне казалось легче оправдать себя, воспринимая Ростову как обычную одноклассницу, перед которой у меня нет никаких обязательств дружбы. И потом, она и раньше так активно видела во мне соперницу, что это раздражало. Каждая ее нападка, как больно колющая шпилька, впивалась под кожу. Раньше меня злило, что Таня устраивает проблему на пустом месте,