Красный тряпочник (СИ) - Афонин Владислав

— Антон Владимирович, по какой-то причине они собираются зачищать следы, — спокойно поделился соображениями Коломин. — И пустят нас внутрь только тогда, когда выстроят удобную для них картинку.

— Да в курсе я, открыл, блин, Америку! — импульсивно взмахнул руками Боров. — Ты что предлагаешь? У нас «блок» по всем каналам, я ничего задействовать не могу. Альтернативно я запрещаю тебе проникать на территорию «Шереметьево», даже с «Зевсом» тебя там быстро раскроют. Это тебе не спальные районы и даже не ЗИЛ: совершенно иная, идеально защищённая территория! Не хватало ещё, чтобы наш отдел засветился в каком-нибудь скандале: акулы бюрократии затаскают потом тебя и всё министерство по судам, несмотря на статус анализатора.

— А я и не собирался действовать без вашего приказа и самостоятельно проникать в «Шереметьево», — безэмоционально парировал Ярослав. На самом деле внутри он и сам начал заводиться. Твёрдо добавил: — Я хотел предложить, чтобы вы связались с вашим старым другом, генерал-майором Горчаковым.

Глаза Боровикова округлились и чуть не выкатились из собственных орбит.

— Ч-чего?! — ошарашенно произнёс Боров и вновь начал тяжело дышать. Стабилизировал дыхание и пониженным, угрожающим тоном добавил: — Капитан, да ты понятия не имеешь, чего просишь…

— Я-то как раз всё прекрасно понимаю, товарищ полковник. Пока мы ждём разрешения, на месте преступления будут уничтожаться важные улики. — Коломин положил руку на коробочку «Гермеса».

Боров вскочил, как внезапно извергнувшийся вулкан, и крикнул, ударив по столу:

— Градов и гэбня сделали вашу компанию слишком самоуверенной, слишком! Наглые и амбициозные юнцы, прущие напролом, как танки! Пару раз попробовали и всё, за уши не оттащишь! Это не отправить посылку на деревню бабушке, здесь совершенно другой уровень, всё очень, очень серьёзно, капитан. Ты хоть представляешь, сколько стоит подобная операция? И что горчаковцы будут искать там — хер с маслом?! Да после этого всю Эксперименталку можно закрыть и упечь за нецелевые расходы!

— Нет ничего постыдного, чтобы в трудную минуту попросить о помощи! — Коломин решительно отстаивал свою точку зрения, чуть нагнувшись вперёд к руководителю. — Армия должна помогать милиции и наоборот.

— Наивная молодёжь, двадцатый век уже почти кончился… — Боров обессиленно закрыл глаза ладонью и одновременно облокотился на неё лицом. Сейчас всё совершенно по-другому, на дворе тебе не шестидесятые.

На этот раз взорвался Ярослав. Никогда до этого он не смел поднимать голос на начальство:

— Антон Владимирович, ну почему вы вечно упираетесь, когда можете на что-то реально повлиять, а?!

Боров убрал руку от лица и снова изумлённо уставился на подчинённого.

— Вы, блин, товарищи с особенностями развития, уберменши херовы, мне остатки нервов окончательно выжжете, — произнеся уже более спокойным голосом, он погрозил пальцем.

— Один звонок, товарищ полковник. И пусть Горчаков посмотрит по этим координатам. Пожалуйста… — Коломин протянул Боровикову бумажную заметку с цифрами.

— Ох, и почему я всё время вынужден тебя слушаться, Ярослав? — махнув рукой, Боров смиренно взял бумажку у капитана. Указал на стул. — Да сядь ты уже… Если подумать, то Тряпочника нам по-любому поймать надо, а в бою все средства хороши.

Расслабившись, Коломин едва заметно довольно улыбнулся. Боровиков вставил именную карту-пропуск в отверстие на «командирской» панели, набрал пароль на выпуклых квадратных кнопках, вытащил телефон, поставил устройство поближе к себе, снял трубку на проводе, приложил её к уху и с характерным треском стал крутить цифры на диске номеронабирателя. Послышались гудки, Антон Владимирович вытер платком со лба выступивший после ожесточённого спора пот. Вскоре в динамике трубки кто-то поздоровался.

— Саня, привет, это Антон. Как сам? Мм, понятно. Люда, дети — нормально? А-а, ясно. Мои тоже ничего. Я-то сам? Да тружусь как белка в колесе. Служба не дружба. Ох, не говори. Да я тоже соскучился, уже сколько лет вживую не виделись. Точно-точно, нелегки дела государственные. — Боров украдкой глянул на Ярослава и снова уставился куда-то в другой конец переговорного зала. — Слушай, тут дело есть такое деликатное, поэтому с «командирской» и решил звякнуть. Я тоже помогу потом, чем смогу, ты только обращайся. Я помню, у Мишки твоего скоро «дембель», а он в Академию хотел, у тебя на дне рождения тогда говорил, помнишь? Так вот, поможем с поступлением, направления там сейчас интересные. Потом пускай к нам в Отдел приходит, нам такие толковые парни как раз нужны. Да не, не, не скромничай… В общем, Сань, я хотел бы поинтересоваться, когда «орлы» твои по новой отправляются? Понимаю, что военная тайна, но очень скоро, скоро или вообще не скоро? Угу, понял. Просто надо, чтоб одно местечко посмотрели. Расположение я тебе перешлю. Да-да, если совсем не сложно. По ходу общего движения, так сказать, хе-хе. И ещё кое-что, Сань… Ты нигде не говори и «орлам» своим не отмечай, от кого пришёл заказ. Почему? Потому, что, дружище, в моём родном ведомстве завелась очень жирная крыса, которая повсюду растопырила свои уши. Это моя просьба, поэтому здесь не будет визы товарища министра. Считай между мной и тобой по старой памяти. Д-да, мне ясно. Спасибо большое, Сань, очень ты меня выручаешь. Ага, «прощай» не говорю, как всегда. Аха-ха, есть контакт держать. Конец связи, товарищ генерал-майор!

Боровиков положил трубку, и благодушная улыбка мигом сошла с его лица, как будто ему ни минуты не хотелось пребывать в хорошем расположении духа. К сожалению, даже общение со старым другом не могло надолго разбавить его кислую мину.

— Горчаков всё сделает в ближайшие пару дней, но всё равно непонятно, что его парни конкретно будут искать… — сухо доложил Коломину Антон Владимирович.

— Товарищ полковник, спасибо огромное! — радостно улыбнувшись, Ярослав поднялся со стула. — Я тогда к нам, поработаю немного за компьютером. Разрешите идти?

— Иди уже…

Когда Коломин покинул переговорную, Боровиков отмахнулся на кого-то невидимого, достал из-за пазухи маленькую подарочную флягу и отпил из неё глоток крепкого напитка для успокоения.

Глава XVI. ВСПОМИНАЯ В БАСМАННОМ

Осенняя буря шутя разметала

Всё то, что душило нас пыльною ночью,

Всё то, что давило, играло, мерцало,

Осиновым ветром разорвано в клочья.

ДДТ, «В последнюю осень».

В просторном, хорошо освещённом помещении с умеренной скоростью щёлкал метроном. Едва слышно гудели сложные, словно на атомной электростанции, приборы. Научные аппараты разнообразных габаритов обрамлялись прикладными пузатыми кинескопами и ЭВМ. От экранов исходил зелёный, реже — синий или голубой свет. Огоньки светодиодов, особенно за прозрачными стенками серверов, и лампочки часто подмигивали, точно заигрывая. Вращались пропеллеры кулеров, будто десятки самолётов готовились ко взлёту, почти неслышно жужжали блоки питания. Провода разных цветов, длины и толщины убегали под столы к полу или наоборот — к потолку, прячась в кабель-каналах. Красный шрифт LCD Nova, как в электронных часах, выводил на многочисленных табло точные цифры. Качались стрелочки показателей, определяя конкретные значения. Кнопки, тумблеры, верньеры и рычажки были приведены в нужное рабочее положение.

Кроме того, на стенах красовались плакаты и различные инструкции: от техник безопасности, чертежей устройств до портретов вождей и изображений с мотиваторами с профессиональным юмором. Толстые стёкла широких окон заграждались плотными жалюзи. В дальнем углу тихо играла какая-то лёгкая мелодия, динамик внутренней связи время от времени включался чьими-то переговорами. Иногда звонили одинаковые красные телефоны с дисковыми номеронабирателями на корпусе. К ближайшей к выходу стене прикреплялись полупрозрачные трубы пневмопочты. На рабочих местах — у кого аккуратно, у кого не очень — лежали всяческие документы: письма, отчёты, статьи, включая научные, техническая информация. В частом употреблении у местных сотрудников, конечно, также оказывались справочники, энциклопедии и тяжёлые монографии. Бумагу сопровождал типичный набор канцелярского бюрократа: ручки, карандаши, ластики, замазки, скоросшиватели, дыроколы, степлеры, папки, файлы, печати, штампы, скрепки, кнопки, ножницы и т. д.