Остаюсь с тобой - Леонид Гаврилкин

- Я считаю, Валерий Михайлович, - начал рассудительно Балыш, - что ваш вопрос свидетельствует о том, что вы самокритично оцениваете свою работу, правильно все поняли. Поверьте, я лично и, думаю, все в управлении ничего против вас не имеют. Знаю и ваше отношение ко мне. Но... авария. Это серьезно. Нам еще предстоит разобраться. Впрочем, и не в аварии дело. Аварии бывают. Это несчастье... Но как случилось так, что ваши помощники начинают выступать против вас? Не понимаю... Не понимаю, как можно дожить до такой жизни? Во всяком случае, вам есть над чем подумать. Вы человек опытный, умный, сами примете правильное решение. Я могу только пообещать помочь вам устроиться. Мне известен ваш разговор с заместителем министра. Его предложение остается в силе. Вот так... Впрочем, могу взять вас к себе в объединение. Будете жить в областном центре.

Балыш умолк и усмехнулся чему-то.

- Очень жаль, что у вас не получилось, - сказал на прощание секретарь райкома и, видимо, не желая уж слишком обижать Скачкова, добавил, улыбнувшись: - А мы так надеялись на вас.

Скачков подался в свой кабинет. В коридорах, на лестничной площадке стояли люди, смеялись, громко разговаривали, видно, обсуждали собрание. На него не смотрели, будто не замечали. Он, как невидимка, проник в свой кабинет. Даже бдительная Эмма Григорьевна, которая как раз говорила с кем-то по телефону, не повела глазами в его сторону.

"Интересно, я есть и меня нет", - подумал Скачков, садясь за свой стол. На откидном календаре были записаны телефонные номера. По ним надо было еще до катастрофы срочно позвонить. Сейчас звонить не хотелось. Ему тоже никто не звонил. "Меня, выходит, и правда здесь нет, - с грустью думал он. - Меня нет, пусть и моего ничего здесь не будет..." Может, просмотреть ящики, выбросить все ненужное, что успело накопиться? Нет, пусть кто другой наводит здесь порядок. Вот книги стоит забрать. Он их складывал в нижний ящик, когда где-нибудь покупал, а после забывал о них. Действительно, несколько книг лежало в ящике. Он принялся их листать.

Хлопнули двери. Глухо застонал паркет. Кто-то тяжело приближался к его столу. Скачков поднял глаза - перед ним стоял, перебирая пальцами бороду, главный геолог. Он всегда так делал, когда волновался.

- Извини, Виктор Иосифович, не заметил, как ты вошел... - Скачков задвинул ящики на место.

- Почему ты промолчал? - возмутился Протько. - Что случилось с тобой? На тебя вылили ведро помоев, а ты всем своим видом показывал, что ничего не замечаешь, во всяком случае, грязь принимаешь за божью росу. Почему не сказал, что Балыш заставил выполнять план, что это именно он тянул с комиссией? Я ожидал, надеялся, что ты посадишь на место этого сопляка... Не посадил. А все подумали, что Котянок прав... Ничего не понимаю. Что случилось?

- Растерялся, - признался Скачков. - Кстати, мне Балыш намекнул, чтобы я, значит, заявление... Секретарь райкома его поддержал...

- Глупости! - забегал по кабинету Протько. Еще ни разу Скачков не видел его таким подвижным. - Если бы все начальники реагировали на выступления всяких Котянков, как ты, то ни одного начальника не осталось бы от Бреста до Сахалина. Надо бороться, надо проявлять характер, волю... Ну, случилось. Ну и что? А знаешь ли ты, что с твоим приходом в нашем управлении появился хоть какой-то порядок? Мы поверили сами себе. Мы все увидели, что можно, оказывается, работать значительно лучше. Они тебе завидуют. Тот же Балыш, Бурдей и еще пуще этот интриган Котянок. Они боятся тебя. Все видят, какие они примитивные на твоем фоне. Неужели ты этого не понимаешь?

- Балыш мой начальник.

- Ну и что? Над Балышем нет начальника, что ли? Конечно, если будешь вести себя как заяц...

Зазвонил телефон.

- Кто-то тебя ищет, - Скачков взял трубку и протянул ее главному геологу.

Тот послушал, положил трубку на место.

- Собирайся, поехали! - кивнул Скачкову.

- Куда?

- Поехали! Позвонил Буткевич из конторы глубокого бурения. Получили нефть. Нашли нефть! Представляешь, что это такое для нашего управления? Второе дыхание. - И, увидев, что Скачков раздумывает, закричал: - Ты что? Не поедешь? Эх ты! - И вылетел из кабинета.

"И все же надо было поехать, - подумал Скачков. - Хотя зачем?"

Он посидел еще немного, не зная, что делать, потом встал и тихой походкой направился домой. Кажется, давно он не чувствовал себя таким усталым.

Она прошла шумным коридором, выставив перед собой руки, чтобы ученики вдруг не врезались в нее, спустилась по лестнице на первый этаж. Здесь было тише, не так суетливо, - на первом этаже размещались мастерские, лаборатории, в которых занимались в основном старшеклассники.

Антонина Сергеевна сидела за столом и что-то сосредоточенно писала. Она выглядела очень официальной. Гладко причесанная седая голова, бледное задумчивое лицо, черный костюм - узкая строгая юбка и пиджак вроде мужского. Подняла тощую с синими выпуклыми венами руку, показала на стул, мол, присаживайтесь. Дописав фразу, пожаловалась:

- Все пишу объяснительные записки в разные инстанции о том, какие принимаются меры, чтобы повысить успеваемость в школе. - Усмехнулась, сочувственно посмотрела на Аллу Петровну усталыми, окруженными сеткой морщин глазами. - Извините, если я вас оторвала от работы, но у нас, педагогов, никогда не бывает так, чтобы не было какой-нибудь работы... Хочу посоветоваться с вами. Меня сегодня вызывали в районо. Ответственные товарищи озабочены проблемой трудового воспитания школьников. Планируется в нескольких школах района уроки труда перенести в цех, на колхозную ферму и посмотреть, что из этого получится. Ученик до окончания школы должен получить конкретную специальность. Возможно, эта специальность будет вписываться в аттестат зрелости. Или ему выдадут специальное удостоверение. Нашей школе предложено принять участие в этом эксперименте. Мы долго думали с завучем, какой класс выделить для этой цели, и остановились на вашем классе, Алла Петровна. Своей работой вы доказали настоящую заинтересованность в воспитании учеников.

- Мол, пусть побегает, может, успокоится? - сказала Алла Петровна.

- Что вы! - даже подалась всем телом вперед директор. - У нас этого и в голове не было. И не будет. Запомните, Алла Петровна. Если хотите знать, я очень довольна, что вы подняли вопрос об оценках. Вы думаете, мне приятно было каждый раз заставлять вас выправлять ведомости? Заставляешь, а самой стыдно посмотреть в глаза педагогу. А что было делать? От меня требовали, я требовала. Вы думаете, заведующий районо не знал, как делается такая успеваемость? Он сам был директором школы. Теперь эту практику осудили публично, я пообещала исправиться и вот работаю, честно смотрю в глаза начальству и подчиненным. Так что вы напрасно, Алла Петровна... Я против вас лично абсолютно ничего не имею. Больше того, я вам сейчас скажу, что где-то в душе завидую вам, что вы такая смелая... У меня в свое время не хватило смелости. Я очень хорошо понимаю теперь: если хочешь добиться чего-то значительного, то надо опираться на таких педагогов, как вы. Это искренне. Именно поэтому мы с завучем и остановились на вашем классе. Мы уверены, что у вас будет по-настоящему производственное обучение. Вы не позволите, чтобы делалось там все лишь бы как. А эксперимент очень серьезный, ответственный. И еще. Мы учли и то, что для эксперимента намечен ремонтный цех нефтегазодобывающего управления. Будете готовить своему мужу кадры. Говорят, у них как раз не хватает ремонтников.

- Спасибо за доверие, Антонина Сергеевна, - кивнула Алла Петровна и встала. Надо было идти на урок.

- Еще минуточку, Алла Петровна. Есть просьба. И не одна, а две. Прошу вас выступить на следующем педсовете с сообщением, как вы проводите индивидуальную работу со своими учениками. Теорий не надо, расскажите о своем опыте. Надо обратить особенное внимание учителей на индивидуальную работу с учениками. Без этого мы не избавимся от двоек. Есть очень запущенные ученики. Так как, Алла Петровна? Для общей пользы?

- Постараюсь, - согласилась учительница.

- И еще. Скоро будем ремонтировать школу. Водопроводные трубы совсем сгнили. Их надо менять. Поговорили бы вы с мужем. Почему бы им не помочь нам? Мы им ремонтников подготовим, а они нам дадут трубы...

Скачков лежал на диване, подложив руки под голову, и смотрел в потолок. Плед валялся на полу около дивана. Алла Петровна подняла его, отнесла в спальню, вернулась, присела рядом с мужем, вопросительно посмотрела на него. Скачков как глядел в потолок, так и продолжал глядеть, не замечая жены.

- Что случилось, Валера?

- Меня нет, - ответил Скачков, не взглянув в ее сторону.

- Как это нет?

- Нет, и все.

- Не понимаю юмора, - усмехнулась Алла Петровна.

- Тут не до юмора...

- Что случилось?

- Намекнули, чтобы подал заявление.

- Ой, а я черт-те что подумала, - засмеялась Алла Петровна так, как смеются обычно над какой-нибудь мелочью. - За что?