Сын Розовой Медведицы. Фантастический роман - Виталий Чернов

И хотя соблазн был довольно велик, Хуги не рискнул подойти ближе. Он внимательно осмотрел местность, заприметил ее и отправился дальше, все время оглядываясь и ловя носом соблазнительные острые запахи.

Он пробродил остаток дня в ореховых зарослях, разыскивая медведей и поедая на пути вкусные молочные орехи. Время от времени взбирался на деревья, срывал самые крупные, очищал от зеленой рубашки и разгрызал зубами. Бывало, что по соседству с Хуги, не очень-то его пугаясь, резвились на деревьях светло-коричневые зверьки — солонгои. Гибкие, изящные, похожие на крупных горностаев, они были очень подвижны как на ветках, так и на земле. В какой-то миг солонгои соскакивал с дерева, замирал в стойке — и вот уже в зубах трепетала неосторожная мышь. Одного зверька, по-видимому молодого, судя по светлому меху, Хуги чуть было не поймал. Он схватил его за тонкий хвост, но солонгои в тот же миг извернулся и до самой кости прокусил мальчику большой палец. Хуги вскрикнул и мотнул рукой. Зверек отлетел и шлепнулся на землю. Это было для Хуги наукой: не трогай кого не следует, особенно ради забавы.

Жалуясь самому себе, Хуги слез с дерева и побрел дальше, зализывая на пальце глубокие ранки.

В этот день он не нашел ни Розовой Медведицы со своим выводком, ни Полосатого Когтя. Найдя укромное место в дупле пня, выгнал целую свору летучих мышей, натаскал травы и удобно проспал до следующего утра

А утром, лакомясь орехами, увидел с дерева медленно бредущего по редкому лесу медведя. Хуги привстал на суку и радостно издал свой призывный крик.

Медведь остановился, но, вместо того чтобы ответить ласковым урчанием, вдруг попятился и взревел:

— А-ах!

Хуги похолодел от ужаса. Но уже в следующую минуту вознегодовал: как это посмел чужой угрожать ему в его собственных владениях? Потрясая сучьями, за которые держался, Хуги тоже издал нечто подобное медвежьему реву. Перевода не потребовалось. Пришелец понял, что предлагают убраться из чужих владений. Но он и сам знал, что забрел не в свои. Эти угодья были богаче, удобнее и почему бы не стать их законным владельцем? Бурый поднялся на дыбы и пошел к дереву. Его подслеповатые глазки не сразу различили того, кто сделал вызов, а когда увидел, что на дереве сидит существо, похожее на человека, медведь оторопел. Конечно, ему ничего не стоило подойти к дереву и хорошенько тряхнуть за ствол. Но в прошлом году, вот так же разбойничая в чужих угодьях, он нарвался на засаду охотников, и его едва-едва не заставили снять шубу.

Бурый рявкнул и, больше не мешкая, пустился наутек. Хуги издал вслед свой победный клич и, нимало не задумываясь о соотношении сил, кинулся преследовать. За все годы это было, по существу, второе или третье нарушение заповедных границ, и нарушителя следовало наказать, как это делал раньше Полосатый Коготь.

Хуги мчался за Бурым как ветер, а тот улепетывал под гору. Но вот тут-то и встал на пути Бурого Полосатый Коготь. Чутьем угадав Хуги и увидя незнакомца, убегающего от него, старик кинулся наперерез и в несколько прыжков перехватил Бурого, ударил его грудью в лопатку. Бурый перелетел через голову и распластался на острых камнях. Но это было только началом унизительного избиения. Полосатый Коготь умел наказывать правонарушителей. Он задал ему такую трепку, что у того только летели клочья с мохнатой шубы. А Хуги еще раз подстегнул незнакомца своим ликующе-торжественным криком. Вот это было событие, вот это была жизнь, опьяняющая безудержным восторгом борьбы и победы! Есть ли еще что сильнее этого ощущения?

Оказавшись опять вдвоем, обрадованные встречей, Хуги и Полосатый Коготь трогательно обменялись ласками. Мальчик повалил медведя на спину, лег ему на грудь и стал приглаживать на шее мягкий, но взъерошенный мех. Старик тихонько урчал, словно спрашивал:

«И где ты только пропадал, непутевый? Неужели ты не боялся этих двуногих, которые так сильны своим громом? Слабого надо гнать, а от сильного лучше уйти. Это закон леса и гор, закон всех законов…»

Хуги тоже отвечал — повизгиванием и ворчанием, будто говорил:

«Двуногие мне не делали зла. Они спасли меня своим громом от Бесхвостого и Хитрой, которые хотели отнять мою законную добычу. Теперь нет больше наших старых врагов. Они убиты, и мясо их съедено бородачами и сипами. А скоро я прогоню и остальных волков, как сейчас мы прогнали Бурого».

«Но двуногие существа, — опять урчал Полосатый Коготь, — могут скормить и твое мясо бородачам и сипам».

Хуги терся головой о холодный медвежий нос:

«Нет. Они тоже умерли. Это случилось вчера на рассвете. Их убило обвалом».

«Может, и лучше, что убило, — кряхтел старик. — Они живут по ту сторону нашего мира. Не жалей о них…»

К полудню обоим захотелось есть, и тогда Хуги вспомнил о поросятах. Он потянул Полосатого Когтя в горы. Тот сперва упирался, позевывал, равнодушно отворачивался. Он совсем обленился, и ему не хотелось идти на охоту. К чему она, когда вокруг так много орехов и сладких ягод? Копайся себе потихоньку. Нельзя же есть только мясо. Да и вообще не хочется больше бродяжничать в теплых, но чужих краях. Тянет к покою, к отдыху, к долгой спячке. С каким бы удовольствием они проспали вдвоем в какой-нибудь теплой берлоге! Никакой заботы. Знай себе поворачивайся да полизывай натруженные лапы.

Полосатый Коготь даже рассердился на Хуги за его настойчивость. Негодующе зарычал и плюнул. Но он был покладист и добр и поэтому уступил. Вперевалку, нехотя поплелся за мальчиком.

Они шли часа два, и Хуги ни разу не остановился, наоборот, убыстрял шаг. Постепенно разошелся и Полосатый Коготь. Он шел, все время принюхиваясь, держа нос против ветра. И вот долетели до него первые запахи диких кабанов. Он сразу подобрался, напружинился, и глаза заблестели охотничьим азартом. Вялого, меланхоличного увальня невозможно было узнать.

Никто никогда не учил Хуги применять способ загона. Этот прием был известен лишь первобытному человеку, очевидно перенявшему его у волков. Возможно, и сам Хуги, когда-то чуть было не угодивший в расставленные сети Бесхвостого, каким-то образом подсознательно сумел оценить его выгоду; но сейчас он решил применить именно этот способ.

В свое время Полосатый Коготь учил мальчика выдержке, заставлял подолгу лежать у сурчины. Так и Хуги теперь уложил медведя у кабаньей тропы за кучей валежника. И тот понял, чего от него хотят.

Хуги далеко обошел кабанье пастбище и направился к нему с подветренной стороны.

— Хо-у-у-ги-и! — раздался его клич.

Кабанье стадо мигом насторожилось. Хуги еще раз прокричал и вышел на открытое место, чтобы увидели дикие кабаны. Тогда среди животных начался переполох. Самки с поросятами, визжа и хрюкая, побежали по тропам вниз, по отлогому лесному склону. Прикрывая отход, кучкой двинулись за ними молодые самцы, державшиеся до этого в стороне от стада, а главным образом от его властелина — старого опытного секача. Секач был грузен, потому и не кинулся на противника вверх, на подъем, а, подчиняясь благоразумному закону леса и гор, лишь прикрыл отступление.