Долгая дорога в дюнах-II - Олег Руднев

Водитель говорил, а лицо делалось злее и злее. Он вдруг перескочил на совершенно другую тему:

— Вроде бы и люди умные, а такую ерунду делаем. Вон, в гараже у нас… Попробуй какое-нибудь дерьмо достать, бумажек кладовщику несешь, как на доклад министру. Или, помню, у нас на комсомоле все шефством баловались…

Алексей невольно улыбнулся. Как-то трудно вязалось восклицание «у нас на комсомоле» с обликом пожилого мужчины. Но увидев совершенно серьезное лицо водителя, понял, что тот не шутит.

— Кончается, значит, год — наступает новый. Берем обязательства. Вырастить сколько-то там гектаров. Все районы справки пишут, расчеты делают. Это, значит, чтоб доказать. Мол, не дуриком предлагаем, а на основе научного подхода. Шибко тогда любили такие расчеты. Все считали: и курей, и поросят, и коров, и все на основе научного. Ну, подходим, подходим, а его все нету. Ну, это нам меньше всего. Как шефство свое показать — вот что главное. Партийных там и других работников, конечно, за то, что нету, — спрашивали. Харч-то людям нужен. Уполномоченные мотались. Мы тоже. Как же иначе? Поля свои ищем. А их, что комсомольских, что не комсомольских, — ни взять, ни глянуть. Был у нас секретарь райкома, головастый хлопец. Придумал, чертяка, таблички у дороги выставлять. Мол, комсомольско-молодежное поле. Фамилия бригадира, кто в бригаде работает и сколько собрать они со своей делянки желают. Прямо художественная галерея. Едешь и сердце радуется — издалека видно. Вообще, я вам скажу, были художника. Нынче таких что-то не видно. Или другой, по фамилии Аркатов. Работал секретарем обкома. Сейчас где-то не то в финотделе, не то на телевидении обретается. Приезжает из Москвы какой-то большой начальник. Ну, то да се, встретили, значит, как положено. Давай о делах рассказывать. Едем по городу. Вот, говорит Аркатов, здесь мы на общественных началах спортзал строим. Я ему на ухо: это же баня. Молчи, говорит, старый, много знать будешь, совсем на пенсию пойдешь. Помолчать, конечно, можно. Молчу. Только думаю: я-то на пенсию пойду, когда час настанет, а вот когда твой придет? И правда, турнули. А я что ж? Я и на газике свое доезжу.

Лицо шофера улыбалось. Но Алексей заметил, что последние слова были произнесены с грустью. Он внимательно слушал своего собеседника, изредка поглядывая по сторонам. Дорога петляла по тайге. Она то убегала вперед, то вдруг останавливалась и делала такой замысловатый зигзаг, что, казалось, заигрывает с путником. Илья Николаевич сидел, немного подавшись вперед, внимательно смотрел на дорогу и то и дело прикуривал одну и ту же папиросу. Он как бы прирос к баранке. Гладя на шофера, можно было подумать, что машина родилась вместе с ним. Чувство первой неприязни к водителю почти улетучилось, все больше отодвигалось в сторону недоверие к его шоферским способностям. Появилось что-то вроде жалости к человеку, у которого, по-видимому, не совсем удачно сложилась судьба.

— В Москве никогда не приходилось бывать? — спросил Горяев.

— Как же, бывал. В позапрошлом году. «Волгу» оттуда пригонял.

— Своим ходом?

— Ну, нет. Зачем? Поездом. Своим ходом если погонишь, так от «Волги» одна Неглинка останется. Правда, недавно писали, что какой-то псих из Владивостока своим ходом на «Москвиче» в Сочи поехал. Ну, как говорится, блаженному воля, спасенному рай. Дорожки у нас, Алексей Павлович, еще не для босоножек. Тут сапожишка кирзовый, и тот призадумается. А езда в Москве, конечно, классная, язви ее в бок, — шофер, что-то припомнив, незлобно и весело расхохотался. — Приехал в Москву. А там таких, как я, уже человек десять собралось. За машинами, значит. Встретились, конечно, как полагается, вздрогнули по-сибирски. Это значит, по банке раздавили. Утром пошли машины получать. Бегаем, документы оформляем, а я все присматриваюсь. Как тут наш шоферский народ ездит. Получили машины. Хлопцы говорят: «Ты, Илюха, давай вперед, а мы за тобой». Ну что ж, ехать так ехать. Перекрестился я в душе, помянул бога, как положено в нашем шоферском деле, и дернул вперед. Ну и наслушался, я вам скажу. Дали москвичи мне аттестацию по всей форме! А черт его там поймет? Жмут тебя слева и справа. То гони, то не гони. Я уж и картуз с себя снял, рядом положил. Потом пиджачок тоже скинул. Так мотались мы, пока не выскочили на широкую улицу. Я одного мужичка насчет маршрута расспросил. Растолковал он мне, ну мы и дунули. Едем полчаса, час. Ну, и здоровая, думаю, Москва. Смотрю — что за черт? Дом как будто знакомый, кажись, уже проезжали его. Да мало ли в Москве домов одинаковых? У нас на что уж город небольшой, и то — как в инкубаторе. Гоню дальше. Вроде бы освоился немного, по сторонам смотреть начал. Проходит еще час. Опять тот же дом. Вот это, думаю, уже чертовщина. Но еду вперед. Кто его знает, сколько бы так еще катались. Останавливает нас милиционер. «Куда едете?» — спрашивает. Объясняю. «Откуда?» Опять объясняю. Все ясно, говорит, колонна «Волг» без номеров третий заход по Садовому кольцу делает. Позвал он своего напарника. Отвези, говорит, этих дундуков на место, а то они еще сутки мотаться будут. Хлопцы потом давай надо мной издеваться. А вы, говорю, куда смотрели, чего за мной тянулись? Да мы, говорят, по сторонам не смотрели, некогда было. Мы за тобой как уцепились, так только и мыслей, чтоб не отстать.

Алексей беззвучно хохотал. Он представлял эту картину. Смеялся и Илья Николаевич.

— Это не то что у нас. Тут себе гони — ни встречного, ни поперечного. В кювет, разве, вскочишь или в сосну врежешься. Да и то, если во хмелю или сонный. А так что ж, езда спокойная, смотри по сторонам да верти баранку. У вас там глаз да глаз нужен.

— Это первое время, Илья Николаевич, так кажется. А потом, как привыкнешь, так даже легче, чем здесь. Все расставлено, расписано, только исполняй.

— Привыкнуть, конечно, можно. Но мне кажется, я бы никогда не привык. Может, потому, что мы — таежники — народ дикий.

— Ну уж и дикий. Куда ни глянешь, стройка за стройкой, завод за заводом.

— Это точно, водитель улыбнулся. — Многие думают, что мы тут с медведями в обнимку прогуливаемся. Давеча дамочку одну с самолета в город подвозил. Чего она поначалу только не плела! А в город въехали, глаза выпучила и слова сказать не может.

— Ну, вот видите, а вы говорите — дикие. У вас еще поучиться надо.

Помолчали. Все так же бежала вдоль дороги заснеженная тайга. Солнце светило будто вполсилы, и от этого тени на дороге казались приглушенными, по-акварельному мягкими.

Горяев начал было придремывать, но услышал негромкий смешок водителя.

— А в Москве у меня тогда еще одна неувязка получилась. Было у меня желание Большой театр посмотреть. Там тебя только и ждут с билетами. Что делать? В Москве, может, первый и последний раз. А когда домой приедешь, что расскажешь? Решили мы с хлопцами днем пойти и попроситься, чтоб хоть помещение показали. Ну, подошли к театру, стоим, кумекаем, как туда войти. Первым никто не хочет, стесняются. Толковали, толковали, подбегает какой-то гражданин. Не желаете ли, мол, святыню русской культуры осмотреть? Желаем, говорим. Быстренько, говорит, по пятьдесят копеек платите и пойдем, а то время экскурсии проходит. Ну, мы с радостью, что так все просто решилось, отдали ему свои копейки. Еще народ подошел. Тоже, видно, такие же, как мы — только в пустой театр и могут попасть. Человек двадцать собралось. Повел он нас. Да не оттуда, где колонны, а с загашника такого-то. Заходим, тихо. Где-то, слышим, голоса раздаются. Вы, говорит, тут постойте, а я сбегаю посмотрю, можно ли уже идти. Стоим, минут десять проходит. Давай потихоньку вперед продвигаться. Выходим в какой-то зал. Вдруг на нас вахтеры: «Кто такие, откуда?». Мы, значит, так, мол, и так, объясняем. Смеются: «Посмотрели?». Да нет, говорим, не успели еще. Ну тогда, говорят, смотрите и уматывайте быстрее, пока начальство не пришло. «А где же наш экскурсовод?» Эх вы, говорят, тюхи. «Экскурсовод! Проходимец он, вот кто. Обманул он вас». Ну что ты скажешь? Вот ведь подлец, на чем сыграл. Таких душить надо…

Горяев, прикрывая смущение смехом, проговорил:

— Ну, вы тоже хороши. Дали себя околпачить.

— Нельзя же так жить — увидел человека и думай: обдурит он тебя или нет? Я хочу, чтоб человек уважал меня, а я его.

Машина медленно поднялась в гору и, облегченно всхлипнув, побежала навстречу деревушке. Несколько десятков коробков-домишек выстроились вдоль самого тракта. В каждом дворе виднелись красиво уложенные поленницы дров, над трубами тонкие столбики дыма убегали высоко в небо. Было необыкновенно тихо и безлюдно.

— А ведь скучно вот так жить, — вслух подумал Алексей.

Шофер какое-то время помолчал, затем ответил:

— Кому так. Возьмите меня. Да я из Сибири ни за что не уеду. Или вот эти, в деревне. Чего им? Телевизор есть, кино тоже. Магазин, школа на месте. Театра или коктейлей нету? Зато у них такое есть, что вам и не снится. То есть я так, к примеру, чего, мол, и в городе нет.