Другой - Станислав Жейнов

— Она ездила в Москву к подруге — да?! Ночевала у Мамы — да?! Она таксистам отдавалась, пока ты за покупками ходил! С проводником… как же его звали?!. Подожди, не уходи! А здоровяк твой, вообще с нее не слезал!

И я ударил ее. Сильно. Закрыла лицо руками, присела. Густая челка упала до пола, не видно лица. Посмотрел на свою ладонь, попытался сжать и не смог, как онемела, как чужая. Никогда не бил женщин… Я пошел сквозь танцующих, — потерялся, растворился в людях. Шел и не зная куда. О чем я думал? Ни о чем… Нет… Думал… Я думал, что я ударил женщину… Если, все это правда, то, за что же, я ее ударил? Даже, если неправда, зачем я это сделал? Я ведь не такой… Это не я… Я не мог… А про Сергея?.. А про таксиста?.. Почему, нелепость, так похожа на правду?.. Почему, это так важно, ведь она с другим?..

Передо мной, почему-то опять возникла Тая, наверное сделал круг. Как и оставил: сидела на корточках, лицо закрыто ладонями.

— Тая, больно? Прости, я не хотел.

Тронул ее за плечо.

Думал, плачет, но нет. Встала, улыбнулась как безумная, посмотрела, как-то… с вызовом. Темень, но было видно как вздрагивало ее лицо, от нервов, от возбуждения…

— Дай руку, — говорю.

Дала.

— Куда идти? — спрашиваю.

— Я с тобой никуда не пойду!

Потащил за собой, через толпу, она слабо сопротивлялась.

Выбрались. Дверь, с рифлеными стеклами, коридор, еще какие-то двери — все закрыты. Опять коридор, и еще двери: дергал ручки, толкал, стучался… — одна поддалась. Оказалась на цепочке.

Мужской голос:

— Кто? Кто там?

— Нужна помощь! Женщине плохо!.. — Посмотрел на Таю. — Упрись мне в плечо, — тебе плохо, поняла?!

Она ели сдержала смех. Но уперлась, от волос резкий запах шампуня — аж в носу зачесалось. Дверь открыл парень, лет двадцати- двадцати пяти.

— Что нужно?

— Вы один в номере?! Отвечайте вы один?

— Один.

— Девушке плохо! Очень. Поласкает всю!.. Отравление! Где ванная!

— Там.

Парень дал нам пройти.

— Может, вызвать кого-то… В больницу позвонить?

— Мы сами!.. Не в первый раз!

Взял Таю на руки:

— Нам надо пять минут… Сейчас, промоем желудок и уйдем!..

— Стасик, кто там?! — Женский грубый голос.

— Мама, тут девушке плохо!

— Я ж спрашивал: "Вы один?!"

— Ну, я думал!..

Тая не станет вести себя тихо, парень бы это пережил, а вот маму жалко…

Поставил девушку на-пол:

— Пошли отсюда!

— Почему, не на руках? Мне понравилось!

— Своим, своим ходом… Давай-давай, теряем время!..

— Так вам, нужна ванная?

— Нет, перенесем на вечер… Никому больше не открывайте…

Опять по коридору. Все закрыто, но вдруг…

Кладовка: ведра, тряпки, запах хлорки и какой-то старый стул — вот это удача!

Она закрыла дверь; я на что-то наткнулся, полетели швабры, задели ведро: покатилось, проехалось по ногам, что-то еще упало, что-то разбилось, но уже не обращал внимания… Не знаю, чего во мне больше: злости, страсти или водки.

— Раздевайся…

…вскрикнула последний раз, немного отдышалась, прижалась губами к моим.

— Ураган! Животное! Монстр! Даже лучше, чем в прошлый раз.

Опять полезла целоваться, ответил, но отодвинулся. Вернулась брезгливость, во рту стало кисло. А ведь, думаю, она этим занимается всю ночь. Какой я у нее, сегодня по счету? Явно, не первый в очереди… Фу — как противно… Не подцепить бы чего…

Как-то спрашиваю у расстроенного Сергея: — Трихомонад? Откуда?

— Подкрался на цыпочке…

— Что значит: "лучше, чем в прошлый раз"? — спрашиваю.

Сползла с меня, подняла трусики, легко, непринужденно надела — одной рукой, другой застегивала блузку.

— Вот бы мне так научится, — говорю.

Поднялся со стула, тоже стал одеваться.

— Ты, значит, типа ничего не помнишь?

— Почему? Наоборот, типа все помню…

— Значит, все-таки помнишь?

— Тая, не морочь голову…

— Я после той ночи Глеб, только о тебе и думаю.

— Какой ночи?

— Нашей ночи. Лучшей ночи моей жизни.

— И что мы делали той ночью?

— Да вот, то же самое…

— Трахались?

— Любились!

— Тая, никогда этого не было. Сегодня в первый раз… Кстати мне понравилось… Как-нибудь повторим… на восьмое марта.

— Ровно два года назад. На Машин день рождения…

— Ты путаешь меня с Серегой…

— Про Сергея, я не забыла… Вспоминай… Маше стало плохо, и она пошла спать… Помнишь?.. Мы сели рядом, и так нахрюкались… Ты еще сказал… Ой умора… Я так смеялась! — "Иногда, последняя рюмка становится хрюмкой!"… Ну, вспоминай…

— Я, так не мог сказать… Даже это, уже неправда.

— Да? И все ушли. Маша спала в другой комнате; я закрыла двери…

— И?

— С двух ночи, до восьми утра. Я умерла десять раз. Ты бог. Правда, потом у меня был выкидыш. Я хотела этого ребенка… Твого ребенка…

— Смешно…

— Не очень… А в десять ты проснулся… Сказал, что ничего не было, что ты уже забыл, и мне сказал, лучше забудь. А как я могу забыть?..

— Замечательно… Бред…

— Такого не бывает… Ты был трезвый и все понимал. Нельзя вот так, взять и вычеркнуть из памяти… Претворяешься, что не помнишь… Все ты помнишь….

Тая заплакала:

— Помнишь все и притворяешься… а как мне жить?..

— Только не плач, ладно… Если хочеш… ну было… Хотя не было… Какая разница? Ну… Веселе!..

— Глебушка, ты моя половинка, ты мой… Я все рассказала Маше…

— Ты все рассказала Маше. Я твоя половинка, и ты все рас сказала Маше… — повторил несколько раз, пытаясь вникнуть в смысл слов.

— Да. Я не смогла… Через месяц все ей рассказала… Про нас…

— Про каких еще нас?

— Про тебя, про меня и про наше будущее.

— Наше будущее?..

— Она меня поняла… Как женщина.

— Дай подумать… ничего не говори… Наше будущее… Через месяц, сказала ей, что беременна… от меня… Так?..

— Да…

Пауза.

— Она мне изменяла? — спрашиваю. — Скажи честно…

— Зачем себя мучить… Все в прошлом… Теперь у тебя есть я…

— А про Сергея? Для меня это важно…

— Про Сергея? А что это меняет?

— Многое.

— Про него… допустим наврала… Но ты сам виноват… Весь такой надменный… Весь такой пархатец… Все тебе как с гуся вода: "Через десять минут, я выпью литр водки, а на тебя мне…" Ну, и где оказался через десять минут?..

Вытянул сигарету из пачки, закурил. Все перевернулось, смешалось… навалилось, раздавило. О-ой-ой-ой… какая гадость! Я что — сам… сам все угробил? Неправда! Даже, если бы что-то и было, она не стала бы рассказывать Маше?! Да?.. Или?..

Несколько минут назад, в эту кладовку зашел: надменный, злой, уверенный в своей правоте — я. А какой — я, отсюда выйдет? Меня обидели, меня предали. Жертва — как раз вот этот парень с сигаретой в зубах, заклинившей собачкой на молнии, и… и не надо тут рассказывать… Или нет?.. Так было просто: тут наши — там немцы, наше дело правое… — а теперь?.. Как далеко это зашло, чтобы что-то вернуть.